Мистические и фантастические миры писателя

Александры Треффер

Привет, меня зовут Мариной. Я попаданка, кажется, так сейчас называют людей, посещающих другие реальности. Вот и меня перебрасывает в иные миры, но не просто так, а с определёнными миссиями, которые я каждый раз успешно выполняю.
К сожалению, эти перемещения затрагивают не только тело, но и душу, растрачиваемую на любовные приключения с катастрофическими финалами. Чтобы её облегчить, я начала вести дневник, выплёскивая на бумагу накопившиеся переживания.
А начиналось всё так…

В тот злосчастный день мне чертовски не повезло: меня ограбили, вырвали сумку. Я осталась без наличных, банковских карточек и телефона, а также всяких мелочей вроде косметички и кучи записных книжек. Но этого нападавшим показалось мало, и они стукнули меня по макушке чем-то тяжёлым. Излишняя предосторожность, ведь я всё равно не успела их разглядеть.
Весь день, стиснув зубы, я боролась с головной болью и тошнотой, подкатывающей в самый неподходящий момент, на работу не поехала, но и в больницу не пошла тоже. Впав в депрессию, я решила, что, если судьба сегодня умереть, то сопротивляться не имеет смысла.
В дверь позвонили. С трудом поднявшись, я дотащилась до прихожей, постанывая от ломоты в спине и скрипа в коленях. На площадке стоял подвыпивший сосед, которому, наверное, не хватило дешёвого пойла.
– Дай полтинник до понедельника, – приказал он.
– Ага, сейчас, – раздражённо окрысилась я, – ты мне с прошлого года сто рублей должен.
Пьянчуга слегка растерялся, но желание принять на грудь пересилило, и жертва алкоголизма вновь начала уговаривать:
– Да ладно, не жадничай, я тебе сто пятьдесят отдам.
– Ни копейки не получишь! – послышался мой рёв, и дверь захлопнулась.
Закрыв глаза, я прислонилась лбом к холодному стеклу глазка.
– Эх, Рассея-матушка, куда ж от тебя деваться? А может, тоже напиться, а?
Идея показалась хорошей.
– С утра пораньше? – насмешливо спросил внутренний голос.
– Какое утро? – вслух возмутилась я. – Два часа дня.
– Ладно, давай, – милостиво разрешил незримый собеседник.
Достав заначку, я дотащилась до ближайшего магазина, купила бутылку коньяка, лимон и, расположившись на кровати, с наслаждением предалась греху пьянства, закусывая благородный напиток целым цитрусом, порезать который уже не осталось сил.
Вскоре меня охватила приятная истома, голова перестала болеть и, расслабившись, я погрузилась в дремотное состояние. Мысли лениво бродили по извилинам, вяло цепляясь одна за другую, спокойствие опустилось на плечи, потери уже не казались невосполнимыми, и я не заметила, как задремала. 

Через некоторое время странный плеск влился мне в уши, а постель показалась настолько жёсткой, что я заворочалась, пытаясь устроиться поудобнее. Не добившись результата, я потянулась, разлепила сонные вежды и окаменела: передо мной расстилалось бескрайнее море. Его шум и стал причиной моего пробуждения, а сама я сидела на песке, спать на котором, как известно, невозможно. Вытаращив глаза, я смотрела на пену ворчливого прибоя.
– Эй, ты! – послышался грубый оклик.
Ошарашенная я не прореагировала. Новый окрик прозвучал ещё резче:
– Эй ты, малец!
– Ну, это точно не мне, – решила я.
Но последующие действия владельца голоса показали, что я ошибаюсь. Жёстко встряхнув, меня подняли, повернули на сто восемьдесят градусов, и я оказалась лицом к лицу с огромным, мускулистым мужчиной, одетым в широченные красные штаны, подпоясанные того же цвета кушаком и заправленные в огромные ботфорты. Торс его едва прикрывала пёстрая жилетка, а вокруг головы обвивался вылинявший платок, из-под которого на плечи спадали засаленные локоны. Один глаз закрывал лепесток чёрной ткани.
– Откуда ты здесь взялся, мальчишка? – не меняя тона, поинтересовался живописный собеседник.
Я разозлилась.
– Какой я вам мальчишка? Отпустите меня немед…
И тут увидела свои ноги. Чёрные штаны не вызвали у меня изумления, я постоянно ношу брюки, но, приглядевшись, я поняла, что они кожаные, а таковых в моём гардеробе никогда не имелось. Удивило меня и то, что на привычном месте отсутствовала грудь. Точнее, она была, но не третьего размера, а маленькая и почти незаметная под мешковатой рубахой с широкими рукавами, сужающимися у запястий. Схватившись за голову, я обнаружила бандану, стягивающую собранные в тугой пучок волосы.
– А ведь пару дней назад я сделала стрижку, – мелькнула глупая мысль.
– Следишь за нами? – уронив меня на песок и до боли сжав моё хрупкое плечо, спросил полуголый великан. – Кто тебя послал?
– Я сплю и вижу сон, – мелькнула мысль. – Бредовый сон. Кто меня послал? Куда? Откуда? За кем следить?
– Наш корабль утонул, – едва шевеля языком, сказала я. – Я находился в лодке, она перевернулась, и меня, наверное, выкинуло на берег. Но, как, не помню.
Хватка ослабла.
– Вы попали во вчерашний шторм? – заинтересовался колоритный незнакомец. – Вот и мы тоже. Теперь чиним судно. Пробоины по всему днищу, что твой кулак.
– Мой? – посмотрев на свои пальцы, в очередной раз мысленно удивилась я. – Скорее твой.
И перевела взгляд на массивную кисть мужчины. Вслух же произнесла:
– Вам повезло больше, чем нам. Похоже, из всей команды спасся только я один.
Буркнув что-то неразборчивое, но явно сочувственное, собеседник погрузился в размышления.
– Ладно, пошли, – наконец приказал он, – я отведу тебя к капитану.
И двинулся вперёд. Делать было нечего, поскольку сон не прерывался, пришлось идти вслед.
– Меня зовут Джон Коу, а тебя? – неожиданно спросил провожатый.
– Ээ… Марина, то есть Марио.
– Фамилия у тебя есть?
– Наверное. Только я никак не могу её вспомнить. Я ударился головой.
– А с какого ты судна? Корсарского?
Мне пришлось вдохновенно врать:
– Судя по костюму, да. Но в памяти у меня не сохранилось никаких подробностей нашего плавания. Только эпизоды из раннего детства.
– Бедняга, хорошо тебя приложило. Ты ведь не англичанин, верно?
– Почему вы так решили? – осторожно поинтересовалась я.
– Выговор чужой. Вроде как испанский или итальянский.
Я хмыкнула. Ну, мужику виднее, он, наверное, несколько языков знает.
– Учти, – предупредил тот, – капитан испанцев не любит. Если ты один из них, без разговоров вздёрнет на нок-рее.

Нок-рея – поперечная перекладина на рее.

– Так, – подумала я, – бред переходит в кошмар.
И спросила:
– А как он это выяснит?
– Найдёт способ, – прозвучал краткий ответ.
Больше мы не разговаривали. Впереди замаячил корабль, рядом с которым не было ни души. Мой спутник напрягся.
– Тысяча чертей, где все? – пробормотал он.
И кинулся к месту стоянки. Мне тоже пришлось прибавить ход, и, против ожидания, двигалась я легко: ни спина, ни колени меня больше не беспокоили. Добежав до судна, Коу заметался, но внезапно остановился, прислушиваясь. Из-за холма доносились голоса и бряцание оружия.
– Дьявол! – заорал Джон.
Схватив за запястье, он потащил меня за собой, на ходу поминая разных морских обитателей и всех чертей, вместе взятых.
Когда мы вскарабкались на вершину, моим глазам предстало удивительное зрелище. С двух сторон ровной площадки стояли люди, одетые так же, как я и мой новый знакомец, а в центре образовавшегося круга находились связанный молодой человек в растерзанной одежде и двое мужчин, один из которых выглядел настоящим пиратом, а второй, благодаря элегантному камзолу, джентльменом.
Неожиданно для нас, не знавших предыстории, оба выхватили шпаги и скрестили клинки. Сцена показалась знакомой, но сопровождающий не дал мне времени вспомнить, где я могла её видеть. Дёрнув за руку, он заставил меня быстро переставлять ноги, чтобы кубарем не скатиться к подножию холма, и, скользя на осыпающемся песке, ринулся вниз.

Схватка закончилась так же быстро, как и началась. Джентльмен в чёрном пронзил противника насквозь, и, когда тот рухнул на песок, сказал стоявшему рядом небрежно одетому авантюристу:
– Думаю, это аннулирует наш договор.
И тут до меня дошло.
– Сабатини! – прозвучал мой восторженный вопль. – Одиссея капитана Блада!

«Одиссея капитана Блада» – приключенческий роман Рафаэля Сабатини о пиратах, первоначально изданный в 1922 году.

Вот это да, какой же яркий сон! Казалось, что я вижу всё наяву.
Элегантный мужчина, только что убивший Левассера, повернулся к нам и удивлённо поднял бровь.
– Кто это? – спросил он у Коу.
– Просто мальчишка, – ответил тот. – Корабль, на котором он плыл, потонул во время шторма, а его выкинуло на берег.
– Тебе повезло, – рассматривая меня, сказал капитан.
Под его пристальным взглядом я почувствовала себя неловко и покраснела.
– Как тебя зовут? – продолжил он.
– Марио… эээ… Сабатини.
– Вспомнил? – усмехнулся Джон.
– Ага. А вы – капитан Питер Блад?
Джентльмен нахмурился.
– Блад? Это имя мне незнакомо.
Странно, во сне многое меняется, но чтобы имена персонажей…
– Меня зовут Генри Мак-Гилл, – представился капитан.
И, на тебе – шотландец. А Блад был ирландцем. Поражаясь причудам своей фантазии, я пробормотала:
– Простите, сэр, я, наверное, ошибся.
Мак-Гилл махнул рукой и обратился к Коу:
– Джон, «Викторию» мы подлатали, до Тортуги она продержится. Устрой мальчика, накорми, а потом разберёмся.

Тортуга – скалистый остров в Карибском море к северо-востоку от Наветренного пролива.

И скомандовал:
– Судно на воду!
Началась суета. С помощью брёвен и рычагов огромную посудину сдвинули с песчаного насеста, и вскоре, сидя в маленькой каюте, я под аккомпанемент бьющихся о борт волн жевала принесённую Джоном еду.
Как я поняла, прообразом Коу стал великан Волверстон, но, в отличие от книжного героя, его двойник оказался удивительно добродушным. Устроившись напротив меня, он глотал огромные куски, запивая их такими же большими глотками вина, и всё время говорил, вероятно, решив, что теперь в его обязанности входит развлечение гостя.
– Ты так и не вспомнил, как назывался твой корабль? – поинтересовался он.
Я покачала головой, подумав, что возродить в памяти то, чего никогда не существовало, дело непростое.
– Ну, ладно, какая разница, – смачно рыгнув, сказал Коу. – Останешься у нас юнгой, плавать под парусами капитана Мак-Гилла большая честь.
– У меня нет выбора, – отозвалась я. – Но я всё забыл, придётся учиться заново.
– Да какая же это наука? – удивился Джон. – Выполняй приказы и точка. И не позволяй никому помыкать собой, у нас тут разные мерзавцы попадаются.
– Только этого мне не хватало, – подумала я.
А вслух спросила:
– Джон, как ты стал пиратом?
– Мы корсары, – поправил он, – ведь нас неофициально прикрывает губернатор Тортуги д’Ожерон. Сегодня Генри спас его племянника из лап Шевалье…

Корсары (каперы) – частные лица, которые с разрешения верховной власти воюющего государства использовали вооружённое судно (также называемое капером, приватиром или корсаром).
Бертран Д’Ожерон (1613–1676) — француз, губернатор острова Тортуга, на котором представлял Вест-Индийскую компанию. Он заложил гражданские и религиозные основы жизни флибустьеров и подготовил рождение будущей Республики Гаити.
Шевалье – пират Левассер из трилогии о капитане Бладе.

– Анри? – неосторожно спросила я.
Собеседник напрягся.
– Да. Откуда тебе известно его имя?
– Кто же его не знает? – притворно возмутилась я, мысленно колотя себя по губам.
И торопливо повторила вопрос:
– Так как же ты стал корсаром?
Джон нахмурился и неохотно ответил:
– Нас осудили, как бунтовщиков, принявших участие в восстании герцога Монмута, и отправили на каторгу, откуда нам удалось бежать. Вернуться в Старый Свет мы не могли, и решили присоединиться к береговому братству.

Восстание Монмута (в просторечии «восстание с вилами») – неудачная попытка свергнуть короля Англии Якова II Стюарта.
Береговое братство – свободная коалиция пиратов и каперов, которое было активно в XVII и XVIII столетиях в Атлантическом океане, Карибском море и Мексиканском заливе.

Больше на эту тему Коу говорить не захотел, а я задумалась. Какой странный сон: вымышленные герои носят здесь другие имена, а у исторических личностей они неизменны…
Поразмыслив, я сильно щипнула себя за руку и громко вскрикнула. Было очень больно, видение не прерывалось, а это означало, что всё происходит наяву. Холодная волна паники накатила на меня, слёзы защипали глаза, и я, как ни старалась сдержаться, расплакалась.
– Что с тобой? – встревоженно спросил Джон. – Вспомнил чего? Или заболел?
– Вспо-омнил, – заикаясь, соврала я. – Во время шторма погиб мой отец, его смыло за борт.
– Ой-ёй…
Коу сел напротив, сокрушённо глядя на моё зарёванное лицо.
– Беда, парнишка. Ты теперь сирота, получается.
Подумав о своём, я закатилась ещё пуще.
– Ну, всё, всё, – забормотал Джон, несильно сжимая мою руку. – Море – оно такое, часто жизни забирает. Будь мужчиной!
Я попыталась им стать и послушно вытерла слёзы.
– Надо рассказать капитану, – пробормотал Коу и, похлопав меня по плечу, вышел.
А я снова заплакала. Потом, немного успокоившись, поднялась и подошла к стоящему в углу неровному осколку зеркала.
Оттуда на меня смотрела я сама, непривычно юная, в своей реальности оставшаяся такой лишь на фотографиях. Сдёрнув с головы платок, я рассматривала спускающиеся ниже пояса густые пряди без единой сединки, сожалея, что с ними придётся расстаться. Место юнги в кубрике, и мне надо будет выглядеть похожей на мальчишку.

Кубрик – единое жилое помещение для команды на корабле.

Взгляд мой остановился на огромных ножницах, лежащих почему-то под столом. Стараясь держать их как можно ровнее, я с содроганием резала женское богатство, пока волосы не укоротились до плеч, а после, вновь повязав бандану, выпустила локоны наружу. Разглядывая себя, я подумала, что, похоже, судьбе надоело моё вечное нытьё о скуке и однообразии жизни, и она решила изменить её таким вот экстраординарным способом.
– Что ж, – решила я, – стану флибустьером: романтика, приключения и…
И встретилась взглядом с ошалевшим Джоном.
– Ты зачем, – изумлённо спросил он, – устроил здесь цирюльню?

Цирюльня – парикмахерская.

Я спохватилась, что не уничтожила следы преступления, но поздно. Пришлось выкручиваться.
– Во время первого своего шторма я дал обет Святой Деве, что, оставшись в живых, не буду стричься ровно год, – дрожащим голосом пояснила я, – и сегодня истекает этот срок.
Коу кивнул и, нагнувшись, подобрал клок волос.
– Одна из заповедей моряка – чистота на судне, – строго сказал он. – Немедленно собрать!
– Есть!
Я кинулась исполнять приказание, но Джон остановил меня, чтобы объяснить, где найти необходимые для уборки предметы.
– Если обидят, – добавил он, – скажешь мне. А через пару склянок загляни к капитану.

Склянки – во времена парусного флота – песочные часы с получасовым ходом.

Кивнув, я шмыгнула за дверь, когда же вернулась, Коу в каюте не было.  

Приведя помещение в порядок, я села, чтобы немного отдохнуть, и, оглядевшись, увидела закиданную тряпичной рухлядью написанную от руки толстую книгу. Заинтригованная я потянула томик к себе и, открыв, погрузилась в чтение.

«Дон Антонио де Арагон де Лерма – адмирал военно-морского флота короля Испании, в очередной раз получивший из Мадрида нарекания за неумение справиться с неуловимым Мак-Гиллом, рвал и метал. Один за другим испанские фрегаты, потопленные удачливым флибустьером, навсегда исчезали в волнах Карибского моря, подвергались ограблению колонии. Испания терпела материальные убытки, а дон Антонио де Арагон моральный ущерб от сознания собственной беспомощности.

Дон Антонио де Арагон де Лерма – герой «Одиссеи капитана Блада» дон Мигель д’Эспиноса и Вальдес.

Вместе с адмиралом за капитаном Мак-Гиллом гонялся и дон Альваро де Арагон– племянник дона Лерма, которого поручил его заботам брат – дон Сантьяго, несколько лет назад умерший от тропической лихорадки. В отношениях между дядей и племянником отсутствовала родственная теплота; дон Антонио выполнял свой долг, воспитывая молодого человека, дон Альваро прислушивался к его советам и поучениям, но этим их общение и ограничивалось.

Дон Альваро де Арагон – герой «Одиссеи капитана Блада» дон Эстебан.

Младший де Арагон являлся полной противоположностью дяде. Он не обладал высокомерием и заносчивостью старшего, не проявлял характерной для испанцев жестокости, чужда ему была и любовь к золотому тельцу. Дону Альваро недавно исполнилось шестнадцать, и он мечтательным взглядом смотрел на мир, находя в любом его проявлении красоту и романтику.
Ненависти к корсару юноша не испытывал, напротив, он восхищался этим человеком, понимая, что тот гениален, как флотоводец и воин, и пресловутая удача здесь не при чём. Его приводило в восторг и то, что Генри воевал, как джентльмен. Испанскую честь де Арагон не ставил ни во что, насмотревшись за время плавания с дядюшкой на бесчинства как грубой солдатни, так и «благородных» офицеров.
И, в конце концов, заветной мечтой юноши стала встреча с главным врагом всего испанского флота Генри Мак-Гиллом…»

– Как поэтично, – подумала я, придерживая пальцем прочитанную страницу, – Насколько я помню, в «Одиссее капитана Блада» его летопись вёл Джереми Питт. Интересно, как зовут здешнего автора?
Снаружи раздался шум. Встревожившись, я оторвала кусок тряпки и, заложив его между страницами, запихнула фолиант под сваленные горой лохмотья. И вовремя. В каюту с грохотом ввалился незнакомый джентльмен удачи и уставился на меня.
– Ты кто, птенец? – поинтересовался он.
– Новый юнга, – слегка заикаясь, откликнулась я.
– Что ты здесь делаешь, и где Джон? – шагнув ко мне, вопросил нежданный гость.
– Я прибирал каюту, – начиная трястись, но стараясь сохранить лицо, ответила я. – А где Коу, мне неизвестно.
Незнакомец выругался.
– И что ты расселся? – рявкнул он. – Марш драить палубу!
– Простите сэр, но пока капитан не скажет мне, чьи приказы исполнять, я не двинусь с места, – сдерживая дрожь в голосе, независимым тоном сообщила я. – Кстати, он ждёт меня, а посему, позвольте откланяться.
И попыталась прошмыгнуть в узкую щель между косяком и вонючим телом незваного командира. Но неудачно. Тот схватил меня за шкирку, словно котёнка, и я повисла, безрезультатно стараясь высвободиться.
– Тебя ждёт Мак-Гилл? – насмешливо скалясь, осведомился злодей. – Не слишком ли много чести для такой ничтожной букашки?
В этот момент моя злость прорвалась. Изловчившись, я изо всех сил ударила ногой в пах негодяя, посмевшего так со мной обращаться. Он взвыл и сделал именно то, чего я и ожидала: разжав пальцы, обеими руками схватился за повреждённое место. А я во все лопатки кинулась наутёк.
Слыша за собой тяжёлые шаги преследователя, я ускорила бег и не заметила, как вылетела на квартердек, где собрались праздные корсары.

Квартердек - помост либо палуба в кормовой части парусного корабля.

– Хватайте его! – раздался рёв.
Увёртываясь от протянутых рук, я не заметила, что один из пиратов выставил ногу, и кувырком скатилась по лестнице. Не знаю, как мне удалось сгруппироваться, но я ничего не переломала, и даже ушибы оказались незначительными. Правда, подняться сразу не смогла, а ко мне, потрясая кулаками, уже неслась моя погибель. Приготовившись к серьёзным колотушкам, я зажмурилась, и… вдруг наступила тишина.
– Что здесь происходит? – прозвучал знакомый голос.
Разлепив один, а за ним и второй глаз, я взглянула вверх. Надо мной стоял Мак-Гилл.
– Да вот, – грубым голосом отозвался враг, – щенок отказался выполнять мой приказ и посмел утверждать, что у вас с ним назначена встреча…
– Я, действительно, его ждал, – нетерпеливо сказал Мак-Гилл, – а ты, устроив травлю, не только помешал мальчику выполнить распоряжение капитана, но и чуть не покалечил его.
Он обратился ко мне.
– Кто тебя толкнул?
На квартердеке возникла напряжённая тишина.
– Я сам упал, – выдавила я, – споткнулся.
Едва слышный вздох облегчения донёсся до моих ушей, корсары, переглядываясь, кивали друг другу. Похоже, я произвела на них выгодное впечатление, никого не выдав.
Подбежал Коу. Он принялся ощупывать моё тело, ища повреждения, но когда руки мужчины скользнули к груди, я отвела их, заявив:
– Всё в порядке, Джон, даже синяков не останется.
Он недоверчиво посмотрел на меня, а потом, улыбнувшись, похлопал по плечу:
– Молодец! Ловок, хорошим моряком будешь.
Мне настолько понравилась его похвала, что по лицу расплылась глупейшая улыбка. А Коу обратился к пиратам:
– У этого парня во время последнего шторма погиб отец, и если вы представляете, что это значит, ведите себя с ним по-человечески.
Мне стало стыдно, и я подёргала Джона за рукав.
– Ну, зачем ты об этом? Сегодня отец, завтра кто-нибудь из них…
Тот отмахнулся и продолжил:
– Корсар с «Валькирии» сообщил, что вчера ушёл в небытие корабль достойнейшего моряка Энцо Сабатини. Это его младший сын – Марио.
Меня словно ударило молнией, и я застыла с разинутым ртом. Почему? Как могла моя выдумка стать реальностью? Неужели я способна влиять на происходящие здесь события? Или это всего лишь невероятное совпадение?
Мысли не давали мне покоя, и я не сразу услышала, что меня окликает Мак-Гилл:
– Марио, идём. До прибытия на Тортугу мы должны решить все вопросы, связанные с твоим пребыванием на судне.
Джон взял меня за руку, и мы бодро побрели за капитаном.

Пригласив нас в каюту, обставленную со скромной, но богатой простотой, Мак-Гилл жестом предложил нам сесть и поинтересовался:
– Память к тебе не вернулась, юнга?
Я с сокрушённым видом покачала головой.
– Увы, большая часть воспоминаний стёрлась.
– Жаль. И всё равно, в первую очередь, прими мои соболезнования. Твой отец, как верно сказал Джон, был достойным моряком. Знакомство с ним я считал честью.
Вжившаяся в роль сына Сабатини я непритворно всхлипнула.
– Даже лица его не помню, – грустно доложила я собеседникам.
– Ничего, сынок, со временем всё наладится, – с сочувствием сказал Коу.
А Мак-Гилл заявил:
– Ты поступаешь в распоряжение офицеров. Учить тебя и отдавать приказы могут только они. Джон, донеси это до всей команды.
– Сделаю, Генри.
Одобрительно кивнув, капитан присовокупил:
– Что же касается морских баталий, то я категорически запрещаю тебе принимать в них участие. Свою долю при дележе ты получишь, правда, меньшую, чем у других, но я не позволю ребёнку рисковать жизнью.
– Я уже не маленький, – возмутилась я, – и хочу воевать вместе с остальными.
– Это приказ, юнга, – строго сказал Мак-Гилл.
– Фу ты, – подумалось мне, – что это меня на рожон понесло? Заигралась. Случись бой, конечно же, спрячусь, чтобы ядром не прибило.
– Генри, – сказал Коу, – во время сражения в кубрике находиться так же опасно, как и на палубе. Может, мальцу в трюм спускаться?
– Эти тонкости я оставляю на твоё усмотрение, Джон, – отозвался Мак-Гилл. – Покажи мальчику корабль, объясни, где что находится, и пусть отдыхает до прибытия на Тортугу. А там понадобятся все, и он тоже.
– Пойдём, сынок, – сказал Коу, взяв меня за руку, – я познакомлю тебя с судном.
– Всё складывается не так уж плохо, – подумала я.
И, поклонившись капитану, послушно отправилась за провожатым.

Джон водил меня по кораблю, показывая и объясняя, а я присматривалась, время от времени согласно мыча.
Наконец мы добрались до кубрика. Там находились человек двадцать команды, к которым и обратился Коу:
– Кто ещё не знает, – сказал он, – не говорите, что не слышали, и передайте другим. Это наш новый юнга – сын погибшего вчера капитана Сабатини. Никто из вас не имеет права им командовать, он подчиняется только Мак-Гиллу и нам – офицерам. В сражениях ему участвовать нельзя, и если кто-нибудь увидит его на палубе во время боя, пусть закинет мальчонку в трюм. Это приказ. Всем ясно?
Пираты, переглянувшись, нестройно ответили согласием, а один из них, наверное, присутствовавший при моём падении, сказал:
– Да хороший малец, ребята, свой в доску. Не предатель и не изнеженный маменькин сынок. Думаю, мы уживёмся.
Джон погладил меня по голове и подтолкнул к новым товарищам. Я пожимала мозолистые ладони, терпела чувствительные похлопывания по плечам и спине и пыталась запомнить имена, среди которых, к счастью, не оказалось слишком сложных.
Наконец, черёд дошёл до моего сегодняшнего знакомца, и я протянула ему руку, приветствуя. По губам флибустьера скользнула мрачная усмешка, и мне сразу стало ясно, что он никогда не войдёт в число моих друзей. Во взгляде мужчины плескалась злоба, но, повинуясь грозному взгляду Коу, он грубо сообщил:
– Джек Смит.
И сжал мою ладонь так, что я запищала и присела, пытаясь выдернуть пальцы.
– Смит, – резко прикрикнул молодой моряк, которого звали Недом, – прекрати!
– А в чём дело? – насмешливо и нарочито недоумевающее вопросил тот, ещё сильнее сжимая кулак, отчего я чуть не потеряла сознание. – Мы знакомимся.
Тогда юноша, размахнувшись, нанёс ему такой удар по челюсти, что Джек, едва не утянув и меня, отлетел к переборке. Зарычав, он кинулся на приготовившегося к обороне обидчика, но Джон, резво шагнув вперёд, решительно разнял драчунов.
– Поспокойнее, Нед, – посоветовал он молодому.
И обратился к Смиту, всё ещё источающему ярость:
– А ты… если узнаю, что ты хоть пальцем тронул мальчонку, уничтожу. Понятно?
Джек молчал, пытаясь вырваться.
– Понятно?! – взревел Коу, встряхнув непокорного так, что у того клацнули зубы.
И всадил кулак ему в живот. После хука в подбородок Смит обмяк, и Джон отшвырнул его прочь.
– Это приказ,– сказал он, отряхивая ладони с таким видом, словно раздавил мерзкую гадину, – а его нарушение карается очень жёстко.
Коу двинулся к выходу, но, внезапно остановившись, спросил:
– Уяснил?
Приподнявшись и с ненавистью глядя на офицера, Смит процедил окровавленным ртом:
– Уяснил. Всё уяснил.
При мысли, что в лице Джека я обрела страшного врага, меня пробрал озноб. Да ему ничего не будет стоить выкинуть меня за борт, а потом сказать, что я свалилась сама. Придётся срочно искать друзей. И я повернулась к соседу, который, потирая разбитые костяшки, злобно смотрел на пришедшего в себя пирата.
– Спасибо, Нед! – проверещала я, протягивая руку.
– Он получил по заслугам – ответил моряк, сжав мои повреждённые пальцы так, что я снова пискнула, – поэтому, не за что.
Мы замолчали, и тут я, вспомнив об одном деликатном деле, кинулась к выходу. Нед удержал меня.
– Куда ты?
– Забыл поинтересоваться у Джона…
– Потом спросишь, – улыбнулся мой новый товарищ, – у него полно дел. А ты спать ложись, мало что ли тебе на сегодня? Вон койка свободная.
– Мне бы вымыться, – умоляюще прошептала я.
Он озадаченно посмотрел на меня и, подумав, сказал:
– Ну, пошли, я тебе помогу.
Я представила перспективу, и она мне не понравилась.
– Ты только скажи, где это можно сделать, а я уж сам.
Нед снова удивлённо на меня уставился.
– Ты стесняешься что ли?
Я предпочла признаться в этом, чем в принадлежности к женскому полу.
– Странный какой, – улыбнулся моряк, – тебе всю жизнь с мужчинами плавать, а ты собираешься прятаться, как девушка. Ладно, идём, покажу место.
Мы выбрались из кубрика, и Нед уверенно пошёл вперёд. 

Уже стемнело, и корабль освещался только развешенными кое-где фонарями. На палубе в кромешной тьме, что меня вполне устраивало, стояла огромная бочка.
– Кажется, сегодня никто туда не нырял, – с сомнением сказал проводник. – Справа посудина с пресной водой, искупаешься, облейся, а то соль съест. Дорогу назад найдёшь?
Я кивнула.
– Ну, тогда я пошёл.
– Спасибо!
– Да ладно, – засмеялся Нед и исчез во мраке.
А я разделась и забралась в тёплую воду. Белья на мне не оказалось. Гадая, куда оно могло деться, я избавилась от солевого налёта и натянула одежду. Ботфорты воняли. Вымыв их изнутри и поставив проветриваться, я села на сухой пятачок палубы.
С квартердека донеслись голоса, и я навострила уши. Говорили капитан, Джон и ещё двое незнакомых мне моряков.
– Я думаю, Генри, – вещал Коу, – мы должны избавиться от француза. Ни нам, ни команде он не внушает доверия.
– Он прав, – подхватил чей-то тенорок, – гадёныш труслив и, случись что, бросит нас на произвол судьбы.
Прозвучал смешок Мак-Гилла.
– Друзья, – возразил он с весельем в голосе, – для нападения на Маракайбо нужны как корабли с пушками, так и люди. Только с «Амелией» и отремонтированной ненадёжной «Викторией» мы не справимся. Сто двадцать человек команды Готье и тридцатипушечная «Валькирия» станут хорошим щитом, если что-то пойдёт не так.

Маракайбо – город на северо-западе Венесуэлы.
Жак Готье. Прообраз его в «Одиссее капитана Блада» – бретонец Каузак.

– Ты капитан, Генри, тебе и решать, – снова вступил в разговор Джон, – но не говори потом, что мы тебя не предупреждали.
– Не скажу, – отозвался Мак-Гилл.
Послышались удаляющиеся шаги, чей-то хохот, и воцарилась тишина. А я, натянув высушенные тёплым ветерком сапоги, направилась в кубрик.

Команда, не считая вахтенных, спала. На ощупь пробираясь к своей койке, я наступила на руку развалившегося на полу человека, заработав солидный тычок от дышащей перегаром жертвы. Охнув от боли, я шарахнулась в сторону и шлёпнулась на спящего рядом моряка. Тот, подскочив, заорал, я подхватила, и через несколько секунд стояла, как выяснилось потом, под направленными на меня дулами пистолетов товарищей. Кто-то зажёг фонарь, и я увидела искажённые страхом и злобой лица неожиданно разбуженных пиратов.
Разобравшись, кто перед ними, они успокоились, оружие исчезло так же быстро, как и появилось, а седеющий флибустьер по имени Дик недовольно проворчал:
– Юнга, ты с ума сошёл? Не успел появиться на судне, а уже безобразничаешь. Нечего шляться по ночам!
– Простите, – покаянно сказала я, – но я не ожидал, что кто-то ляжет спать на полу. И нечаянно наступил.
– Кто спит на полу? – заинтересовался старый морской волк и, отобрав у соседа фонарь, подошёл к храпящему оригиналу.
– Тайлер, скотина, – взревел он, – опять напился! А завтра на вахту выйти не сможет.
И пнул того в бок, что не вызвало никакой реакции, кроме нового взрыва храпа. Дик ещё раз яростно толкнул провинившегося и позвал:
– Джейсон, помоги-ка вытащить эту бочку с ромом наружу. Окунём его в воду пару раз, чтобы протрезвел.
Из толпы вышел человек, такой же крепкий и коренастый, как Дик, и оба, подхватив расплывшегося пьяницу под руки, поволокли того прочь из кубрика. А остальные хмуро разбрелись по койкам.
– Марио, – услышала я знакомый голос и пошла на зов.
Нед, похоже, видевший в темноте лучше, чем я, схватил меня за руку и помог забраться в качающийся гамак. Я поблагодарила и, скорее, почувствовала, чем увидела, что он кивнул. Через минуту товарищ шёпотом поинтересовался:
– Ты из образованных?
– Что?
Я растерялась.
– С чего ты взял?
– Ведёшь себя так… вежливо.
Его слова заставили меня призадуматься, и я осторожно сказала:
– Наверное, это врождённое. Само получается.
– А-а…
Казалось, мой ответ его полностью удовлетворил и, похлопав меня по руке, Нед отвернулся и вскоре засопел. Но мне не спалось. Сейчас у меня появилось время, чтобы обдумать услышанное на квартердеке. В не единожды перечитанной мною книге говорилось, что поход на Маракайбо чуть не стал для Блада роковым, но изобретательный капитан сумел вырваться из расставленной мстительным испанским адмиралом ловушки, вернувшись на Тортугу с деньгами и славой.
Правда, Мак-Гилл отличался от своего литературного двойника недюжинным упрямством. Трое офицеров, предчувствуя подвох, советовали ему избавиться от француза, но натолкнулись на сопротивление. А ведь именно из-за глупости и недисциплинированности Готье капитан и угодит в сети испанцев. Мало того, в критический момент беспринципный авантюрист предаст товарищей. И это известно только мне. В ходе размышлений у меня родилась идея использовать эти знания себе во благо, и на этом я поставила точку.
Потом, вспомнив о рукописной книге, я задумалась, а совпадают ли события в этом мире с придуманными Сабатини? Ведь, судя по хронике, испанский адмирал гонялся за Бла… то есть Мак-Гиллом вовсе не из личных счётов, и племянник его был совсем не таков, как в первоисточнике. Да и губернатор Тортуги д’Ожерон здесь не имел дочери, а Анри приходился дядей….
Решив выяснить подробности позже, я, наконец, успокоилась и погрузилась в сон.

Утром меня разбудил безнадёжно фальшивый свист. Послушав его с закрытыми глазами, я взвилась с намерением выговорить тому, кто терзал мои уши. Но это оказался Нед, с которым мне совершенно не хотелось ссориться. Стоя рядом с койкой, он начищал ботфорты до блеска. Молодой человек вырядился так, что я не могла не поинтересоваться:
– Что это ты такой… разодетый?
Тот обернулся и хохотнул:
– Собираюсь покорять красавиц Тортуги.
– О!
Я улыбнулась. Неожиданно в памяти всплыл ночной разговор, и я пересказала его товарищу. Моряк задумался.
– Значит, они всё-таки решили не отказываться от услуг француза, – растягивая слова, произнёс он. – Зря, ненадёжный он человек. И в команде у него никакой дисциплины. Готье, конечно, не капитан Шевалье, но та ещё гадина.
Помолчав немного, Нед сказал:
– Знаешь, это плохая новость, но нас эти дела не касаются, офицеры сами разберутся. Давай-ка, собирайся на берег, перед походом надо развлечься.
– А что мне собираться? – сказала я, грустно осматривая свой наряд. – У меня всего имущества – я, да эти тряпки.
Нед посмотрел на меня, как на умалишённую.
– Ты понимаешь, что говоришь?
И постучал пальцем по виску.
– Твой родитель был довольно удачливым корсаром, и наверняка ты – обладатель солидного наследства. Сейчас пойдём и выясним.
Струсив, я принялась отнекиваться. В конце концов, даже если некий пират Сабатини и существовал, это не делало меня ни его сыном, ни даже дочерью. Попытка откреститься от «отцовских» капиталов не удалась, и, с трудом приноравливаясь к широким шагам Неда, я засеменила вслед.
По дороге нам попался Коу, распоряжавшийся переноской грузов.
– Решили посухопутничать? – весело спросил он.
– Да, – ответил Нед, – если ты не против. Хотим поинтересоваться наследством капитана Сабатини.
– О, правильно, – довольным тоном произнёс Джон, – парнишку надо приодеть. Да и, вообще, деньги лишними не бывают.
И, погладив меня по голове тяжёлой ручищей, ласково сказал:
– Иди, сынок, погуляй, ещё успеешь наработаться. Капитану я доложу.
Он ушёл руководить, а Нед и я по шатким сходням спустились на берег.
Пока мы шли к дому губернатора, моего спутника не раз останавливали, здоровались, делились новостями. Нередко обращались и ко мне, называя по имени и выражая соболезнования сыну Энцо Сабатини, что, в конце концов, привело меня в состояние душевного остолбенения и прострации.
Пришла в себя я от испуганного голоса Неда. Поддерживая меня одной рукой, другой он пытался откупорить фляжку с ромом, чтобы влить пойло мне в рот. Увидев, что я открыла глаза, товарищ облегчённо вздохнул.
– Какой ты слабенький, Марио, – посетовал он. – Обязанности на корабле будут тяжелы для тебя.
– Я потому и пошёл юнгой к отцу, чтобы стать мужчиной, – солгала я.
Нед с уважением посмотрел на меня и хлопнул по плечу.
– Молодец! При таком настрое у тебя всё получится.

Губернатор не смог или не захотел нас принять, и мы беседовали с его секретарём. Тот без лишних разговоров и проволочек вручил мне увесистый, звякающий мешок и назвал общую сумму наследства. Цифра оказалась так велика, что глаза мои вылезли на лоб. Нед тоже выглядел потрясённым.
– А ты, оказывается, богач, – удивлённо глядя на меня, сказал он. – Но неужели ты не знал, что владеешь такими деньгами?
– Понятия не имел, – пожав плечами, ответила я. – Отец не отчитывался передо мной за прирост нашего состояния.
И продолжила вдохновенно врать:
– Но он всегда говорил, что не хочет повторения своей судьбы для сыновей и намерен отправить нас обратно в Италию.
Неожиданно мои слова подтвердил секретарь д’Ожерона мсье Лероа. Он сообщил, что Энцо, в отличие от других корсаров, не тратил ни одного луидора ни на пьянство в тавернах, ни на женщин, а всё до гроша отдавал губернатору, чтобы тот мог пустить эти деньги в оборот.

Луидор – французская золотая монета XVII—XVIII веков.

– Капитан Сабатини, юноша, – сказал француз, – пёкся только о детях, мечтая о лучшем будущем для вас. Учтите это и подумайте хорошенько, как лучше распорядиться тем, что вам досталось.
Попрощавшись с мсье Лероа, мы вышли. Голова моя походила на котёл под давлением, готовый взорваться. Как? Почему моя бредовая история стала явью? Всё, что я придумывала, воплощалось в жизнь и шло мне на пользу. С такими деньгами я могла уехать прямо сейчас и до конца своих дней не заботиться о хлебе насущном.
Посмотрев на хмурого Неда, я взяла его за руку.
– Ты сердишься на меня?
Голос мой прозвучал жалобно. Моряк вздрогнул.
– Да что ты, Марио, с какой стати?
– Но ты так мрачен…
Ответ меня удивил.
– Наверное, теперь ты покинешь Тортугу. А я привык к тебе, малыш, всегда тяжело терять привязанности.
Я смотрела на него во все глаза. Когда Нед успел ко мне прикипеть, если мы знакомы всего лишь сутки? По-видимому, под привлекательной, хотя и несколько грубоватой телесной оболочкой юноши скрывалась тонкая и чувствительная душа, раз он так скоро сумел полюбить человека. На меня накатила волна тёплых чувств к нему, и я успокаивающе произнесла:
– Но я пока никуда не собираюсь. Сначала Маракайбо, а потом поглядим.
Нед встрепенулся и заулыбался, а я залюбовалась его ожившим лицом, забыв, что при сложившихся обстоятельствах не имею права быть женщиной.
– Стоп! – мысленно осадила я себя. – Ты собралась влюбиться? Тебе мало отрицательного опыта в прошлом? Он твой друг, коллега, и точка.
Однако мысль о том, как обаятелен Нед, как, должно быть, сильны его объятия, нежны прикосновения и сладки поцелуи, никак не хотели меня оставлять. И неизвестно, к чему привели бы эти размышления, если бы я не споткнулась и не растянулась на камне, рассадив ладони в кровь.
– Да что же ты неуклюжий какой, а? – поднимая меня, ворчал Нед. – Как ты по вантам лазил с такой-то удачей?

Ванты – снасти стоячего такелажа, которыми укрепляются мачты.

Он достал фляжку и, не обращая внимания на моё нытьё, осторожно промыл кровоточащие раны и повёл меня к ближайшей лавке готового платья. Выйдя оттуда несколько похожей на капитана Мак-Гилла, я улыбнулась спутнику.
– Ну, что, идём покорять красоток Тортуги?
Нед засмеялся.
– Тебе рановато, – сказал он весело. – Пошли в таверну, я научу тебя пить ром.
– Научишь меня?
Я презрительно фыркнула.
– Я сам дам любому сто очков форы.
– Посмотрим, – снова хихикнул товарищ.
И вразвалочку двинулся вперёд. А мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

В старинном кабаке было шумно. Авантюристы разных мастей, одетые и как джентльмены, и как лаццарони, заглатывая огромные порции спиртного, хвастались своими сказочными подвигами. Осторожно отодвинув размахивающего руками верзилу в растерзанной рубахе, Нед провёл меня к дальнему столу, где сидел изысканно одетый худой человек с вытянутым, унылым лицом, выглядевший на фоне веселящихся оборванцев настоящим аристократом.

Лаццарони (от итал.) – нищие, босяки.

– Приветствую вас, мсье Соррель, – сняв шляпу, поздоровался молодой моряк. – Какая нелёгкая занесла вас в эту обитель греха?
– Стремление познать всё, мой друг, – скучным голосом сообщил тот. – Но я, собственно, хотел поговорить с Генри Мак-Гиллом.
Нед удивлённо рассмеялся.
– Капитан никогда не бывает в подобных местах. Чтобы встретиться с ним, вам надо подняться на борт «Амелии».
– Это будет неразумно, – ответил Соррель. – Я намерен сообщить ему нечто важное под строгим секретом, и видеть меня не должен никто.
Моряк почесал затылок.
– Ну, под покровом темноты…– нерешительно начал он.
– Исключено, – перебил собеседник. – Мне нельзя появляться на судне.
И, резво вскочив, кинулся к выходу, а мы с Недом проводили его недоумевающими взглядами. Пожав плечами, товарищ сел за стол и велел подбежавшей девушке принести бутылку горячительного.
– Ну, а теперь поглядим, – сказал он с хитрой ухмылкой, – как ты меня обставишь.
Что-что, а пить я умела, недаром неумеренное потребление алкоголя давно стало частью российского менталитета. Поэтому через полчаса, когда Неда уже штормило, я сидела с абсолютно трезвым видом и, насупившись, прихлёбывала отвратительный на вкус напиток. Изумлённый моряк долго косился на меня, потом, поднявшись, постоял, пытаясь удержать равновесие, рухнул обратно и, уронив голову на руки, заснул. А я растерялась, не представляя, как потащу приятеля к кораблю.
И тут увидела Коу, вынырнувшего из волн бушующего моря корсаров. Я окликнула его и по глазам поняла, что разыскивал Джон именно нас. Пробравшись к столу, он растолкал и поставил моего спутника на ноги, кинув мне:
– Идём. Вечером мы отплываем.
– Уже? А как же ремонт «Виктории»?
– Её полностью залатали.
Я молча побрела за великаном, на чём свет стоит ругающим Неда:
– Мальчишка, – бурчал Коу, – молоко на губах не обсохло, а туда же – ром глушить. Тысяча чертей, на что ты теперь годен?!
А юноша, вздрагивающий от некстати напавшей икоты, только жалко улыбался в ответ.
– Не ворчи на него, Джон, – попросила я. – Он выспится и придёт в себя.
– Чтобы выйти в море, нам понадобятся все руки, – кисло отозвался флибустьер, – а щенок лыка не вяжет.
– Это я виноват, предложил ему пить наперегонки.
– Что?!
Коу даже остановился.
– И почему ты на ногах?
– Меня не берёт. Опыт, – усмехнулась я.
Моряк остолбенел.
– Да какой у тебя может быть опыт?! – взвыл он, придя в себя. – Ты же младше него…
– При чём тут возраст? Я учился, – последовало возражение.
Хмыкнув, Джон двинулся дальше, бормоча:
– Дурак, вот дурак!
Говорил он, конечно, не о себе. Вскоре в тяжёлом молчании мы ступили на палубу «Амелии». 

Я шла по тёмному переулку, оглядываясь и шарахаясь от теней, отбрасываемых открытыми дверями и мусорными баками. В мистику я не верила, поэтому боялась не мифических чудовищ, а людей, которые могли скрываться в обрамлённых мраком провалах подъездов и за углами домов.
Когда мне осталось сделать несколько шагов, чтобы выйти на ярко освещённую улицу, с перекошенной скамейки поднялся тёмный силуэт. Возможно, мне померещилось, но там, где у нормального человека находятся глаза, у незнакомца замерцали две яркие красные точки, а во рту блеснули два длинных клыка.
Закричав, я кинулась бежать, оставив ужасное видение позади.  

Прошлое.
Мальчику не спалось. Он лежал в постели, глядя на плотно занавешенное чёрной тканью окно. Каждое утро мама закрывала шторы, не давая ни единому лучу солнца проникнуть внутрь. А ребёнку так хотелось выбежать наружу, постоять под золотистым ливнем, любуясь ярко-голубым небом, поиграть со сверстниками. Но вместо этого он дремал, а пробудившись, выходил в ночь, полную зловещих тайн и теней, скользящих от дома к дому.
– Ты снова пренебрегаешь отдыхом?
Подросток открыл глаза. У кровати стоял отец.
– Папа, – спросил ребёнок, – скажи, почему мы должны спать днём и бодрствовать ночью? Почему я не могу ходить в школу? Почему, наконец, я должен охотиться на людей? Ведь они, как и мы, имеют право жить.
Мужчина строго посмотрел на сына.
– Ты задаёшь слишком много вопросов и чересчур много размышляешь, – сердито сказал он. – Всё происходит так, а не иначе, потому что подобное поведение диктует нам наша природа. Перестань выспрашивать и делай, что тебе приказывают, иначе ты подвергнешься суровому наказанию, как и другие наши слишком любопытные собратья.
– Кто меня накажет?
– В первую очередь, я, а потом… Спи!
Развернувшись, отец вышел, а ничего не понявший мальчик вздохнул. Конечно, он следовал правилам, принятым в их общине, но всё чаще задумывался, зачем. Почему надо жить именно так, и почему никто не пытается ничего изменить?
Вновь испустив тяжёлый вздох, подросток повернулся на бок. Усталость взяла своё, ребёнок заснул и видел в грёзах сияющий небосвод и яркое солнце.

Настоящее.
В панике выскочив на улицу и пытаясь сообразить, где очутилась, я вдруг почувствовала, как руки скрутила в узел неодолимая сила. Повернув голову, я завопила, встретившись взглядом с двумя огненно-красными провалами глаз, пылающих на лице незнакомого человека. Но особенно меня напугали длинные зубы, в доли секунды выросшие из его дёсен.
– Господи, это же вампир! – подумала я в ужасе. – Но этого не может быть, их не существует!
Но не стоило отрицать очевидное, они очень даже существовали, и через секунду клыки монстра коснулись моей шеи.
– Проголодался? – прозвучал насмешливый баритон. – Не многовато ли за одну ночь?
Скосив глаза, я увидела молодого, лет тридцати с небольшим, светловолосого мужчину в чёрном, наглухо застёгнутом френче и такого же мрачного цвета брюках и обуви. Во мне вспыхнула надежда на спасение, потому что мой обидчик ослабил хватку.
– Каргейр! – пробормотал он глухо.
Голос его дрожал. Избавитель шагнул вперёд.
– Третья жертва за час – это слишком. Покажи мне разрешение, – угрожающе произнёс он, – хотя очень сомневаюсь, что оно у тебя есть.
– Я не обязан подчиняться твоим требованиям, – отпустив меня, неожиданно визгливо закричал грозный вампир. – Ты изгой, и никто не уполномочивал тебя контролировать наше меню.
– Глупец, – презрительно сказал человек, звавшийся Каргейром. – Что излишества вредны всему сообществу, осознал даже ваш деградировавший Совет, не зря он ввёл ограничения на потребление человеческой крови. Но я не стану ждать, пока тебя накажут свои.
Он сделал лёгкое, едва заметное движение рукой, в воздухе что-то сверкнуло, и монстр, захрипев, осел на землю. Вокруг разлилась ужасающая вонь, тело вампира разложилось в считанные секунды.
Я, таращившаяся на пузырящиеся останки, вздрогнула от прикосновения холодных пальцев, стиснувших мою ладонь.
– Пойдём, – приказал спаситель.
– Что вам от меня надо? – слабым голосом спросила я.
Он пожал плечами.
– Ничего. Я лишь хочу уберечь вас от смерти или того, что хуже вечного небытия.
С этими словами Каргейр увлёк меня за собой.
Миновав несколько запакощенных переулков, мы вышли на освещённый проспект. Мужчина расслабился и уже не так крепко сжимал мою руку, но отпускать не собирался.
– Куда мы идём? – в волнении осведомилась я у спутника.
– Туда, где безопасно, не бойтесь, – ответил он.
Потянув меня к бетонной стене, огораживающей недостроенный, побитый непогодой дом, Каргейр произнёс несколько непонятых мною слов. Преграда исчезла, и вместо руин перед нами возникло большое здание с множеством светящихся окон, за которыми, казалось, кипела жизнь.
– Пришлось прибегнуть к помощи магов, чтобы его не нашли, – пояснил спаситель, не обращая внимания на мою растерянность. – Побудете здесь до утра, и отправитесь по своим делам.
– Не запирай, – услышала я басовитый голос, перекрываемый женским визгом.
Моим глазам предстало забавное зрелище: низенький, плотный брюнет в старомодном пиджаке с кожаными заплатами на локтях нёс на плече брыкающуюся девушку, колотящую его кулачком по всем частям тела, до каких могла дотянуться.
Спутник расхохотался.
– Не повезло тебе, Арджер, – заливался он. – Мне такие тоже попадались, еле ушёл живым.
Тот скривился.
– Смейся, смейся. Это ужасно: она меня лупит, а я даже ответить не могу – женщина.
– Скрутил бы её сразу, – всё ещё улыбаясь, отозвался Каргейр, делая шаг за порог.
Собеседник снова поморщился.
– Не успел. Меня преследовали пятеро…
Каргейр замер.
– Кто? – спросил он.
– Всех я не рассмотрел, но, кого видел, могу описать.
– Да это неважно. Только…. Шегарда ты среди них не заметил?
Арджер, семенивший за нами с выдохшейся, замолкнувшей ношей, хмыкнул:
– Вряд ли он стал бы рисковать своей шкурой.
– Верно…
Двери лифта открылись, и Каргейр галантно пропустил меня вперёд.
Я лихорадочно осмысливала ситуацию и делала выводы. В этом городе, который явно не был моим, водятся вампиры. Спасшие нас с девушкой люди, видимо, входят в организацию, борющуюся с кровопийцами. А сопровождающий меня человек, похоже, их лидер.
От размышлений о таких непривычных материях мозг мой вскоре закипел бы, но кабина вовремя остановилась, и мы вышли в длинный коридор, наполненный тишиной. И тут Каргейр удивил меня, сказав:
– У нас особая община: некоторые бодрствуют днём и спят ночами, это не возбраняется. А так тихо потому, что дома сейчас не все. Большинство на дежурстве в городе.
Я не поняла смысла первой части его фразы и озадаченно спросила:
– Почему особая? Ведь обычно так и бывает: ночь – время сна, день…
– Каргейр, – перебил меня Арджер, – не морочь даме голову. Она ничего о нас не знает.
Светловолосый засмеялся, а я в недоумении смотрела то на одного, то на другого.
– А ведь верно, – сказал мой спутник, – я и не подумал.
В душе у меня начала расти паника.
– И что же вы можете о себе рассказать? – пролепетала я.
Пленница Арджера напряглась и подняла голову, прислушиваясь к разговору, а Каргейр, сделав шаг вперёд, взял мои руки в свои.
– Пообещайте, что выслушаете меня спокойно, – попросил он.
Я кивнула, чувствуя, что мне становится всё страшнее.
– Мы не люди, – произнёс Каргейр, – а вампиры, но живущие по иным правилам.
– А мы, – боясь услышать утвердительный ответ, спросила я, – запасы пищи, вырванные изо рта других?
Арджер возмущённо фыркнул.
– Ничего подобного, – обиженно сказал он. – Мы вас – бестолковых спасаем от наших же собратьев, а сами, вопреки собственной природе, питаемся кровью животных и донорской.
Успокаивающе глядя мне в глаза, Каргейр кивнул, и страх пошёл на убыль. Однако девушка, похоже, ничего не поняла и завопила так, что Арджер, разжав руки, закрыл уши ладонями. Скандалистка резво рванула прочь по коридору, а вампир, чертыхнувшись, ринулся вслед. Проводив обоих напряжённым взглядом, Каргейр обратился ко мне:
– Как ваше имя?
Я представилась.
– Марина, сейчас я отведу вас в комнату для гостей. Прошу, не покидайте дом до рассвета, если не хотите новых неприятностей.
– Ну, я же не сумасшедшая. А куда пойдёте вы?
– Моё дежурство не закончено. Но, возможно, после восхода солнца мы увидимся снова.
Я согласно наклонила голову, и он, толкнув дверь справа, пропустил меня внутрь небольшого полутёмного помещения, где напряжённо топтались несколько человек. Вскоре там появился и перепачканный кровью Арджер, несший строптивую беглянку.
– Арджи!
Голос Каргейра звучал строго. Товарищ замотал головой.
– Это не то, что ты думаешь. Не я её, она меня покусала.
Я прыснула, но вампир даже не улыбнулся.
– Ты понимаешь, чем это чревато?! – резко произнёс он.
Арджер опустил голову.
– Да, – прошептал он. – Но я не виноват, поверь.
Каргейр кивнул, остывая.
– Девчонку изолировать, – приказал он, – здесь ей находиться нельзя. Если она обратится, то к утру тут останутся только трупы.
– Какие же вы дуры! – в сердцах сказал мне Арджер. – Для вас же стараемся, для вашей безопасности, а вы…
– Марина совершенно не при чём, – прервал его Каргейр. – Займись делом.
– А почему она должна обратиться? – негромко спросила я.
– Не должна, а может, – так же тихо отозвался вампир, – если проглотила кровь Арджи. Придётся некоторое время за ней понаблюдать. Идите.
Я перешагнула порог, а Каргейр, развернувшись, исчез. Дверь захлопнулась.

Прошлое.
Юноша стоял у окна, держась обеими руками за края штор. Он хотел раздвинуть ткань, скрывающую от него солнце, но не решался. Колебания молодого человека были понятны, в течение всей его недолгой жизни сородичи в один голос уверяли, что солнечный свет смертелен для них, и поэтому они могут выходить наружу только по ночам.
В конце концов, он, готовый в любой момент убрать руку, осторожно просунул кисть внутрь замкнутого пространства, отграниченного гардинами и оконным стеклом. Но ничего ужасного не произошло. Приятное тепло обвилось вокруг запястья Каргейра, лаская кожу и разжигая в душе гнев на родителей и членов их общины, обманывающих детей, запрещая тем наслаждаться солнечным светом. Резким движением вампир раздёрнул занавески и замер, грея холодное тело.
– Что ты делаешь?!
В голосе отца звучали ярость и страх.
– Пытаюсь опровергнуть мифы, на которых вы меня вырастили, – не оборачиваясь, ответил юноша.
Герети встал за спиной сына.
– Мифы?! – прошипел он.
Распахнув форточку, мужчина схватил руку Каргейра и насильно вытолкнул её наружу. Дикий крик огласил комнату; кожа ладони чернела и сморщивалась под горячими лучами.
Швырнув сына внутрь помещения, отец задёрнул шторы и обернулся к сидящему на полу юноше. Тот ожидал очередного припадка гнева, но, Герети, опустившись рядом, обнял Каргейра за плечи, и, глядя на быстро восстанавливающуюся кисть, сказал:
– Я всё тебе объясню. А ты передашь знание своим детям.

Настоящее.
Оказавшись среди спасённых, я тотчас подверглась нападению незнакомого мужчины, накинувшегося на меня с вопросами. Сев на стул и посмотрев на обезумевшего от страха человека, я сказала:
– Не волнуйтесь. Здесь нам ничего не грозит.
Но тот и не думал успокаиваться. Подскочив, он затряс меня, требуя ответов. Голова моя болталась из стороны в сторону, и ненормальный наверняка сломал бы мне шею, если бы молодой военный не отбросил его в сторону.
Поделившись с присутствующими известной мне информацией, я напугала тех ещё больше. Если до этого они думали, что их выручили люди, то теперь, узнав, что хозяева тоже вампиры, большинство впало в панику. Побивший меня человек взвыл и, ринувшись к запертой двери, наскакивал на неё, пока не выдохся и не разбил ладони в кровь.
– А вот это вы зря, – отстранённо сказала я, – вы сами провоцируете упырей, предлагая им пищу.
Кинув на меня затравленный взгляд, тот сполз по стене на пол. Щёлкнул замок, в комнату вошёл Арджер. Все притихли.
– Светает, – позёвывая, сказал он, – через час вы сможете отсюда уйти.
Оживившиеся люди радостно переглядывались и пожимали друг другу руки, а я, рассеянно наблюдавшая за гостями, неожиданно для всех отчаянно завопила:
– Арджер, сзади!
Одержимый страхом мужчина, вытащив из кармана складной нож, кинулся на вампира, целя в сердце. Тот отреагировал быстро и вовремя. Перехватив преступную длань, он легко откинул нападавшего к противоположной стене, подтвердив тем самым легенды о невероятной силе своего вида. Но сумасшедший, против ожидания, не отключился, а вскочив, кинулся ко мне с воплем:
– Иуда!

Длань (устар.) – рука.

Увернуться мне не удалось, и лезвие вонзилось в плечо. Скатываясь на пол, чтобы избежать следующего удара, я почувствовала сильную боль и дурноту. Миг, и Арджер уже стоял рядом, тычком отправляя безумца в нокаут и подхватывая меня на руки. Задержавшись на пороге, он кинул замершим людям.
– Запирать вас я не стану, как только рассветёт, можете идти. Но мой вам совет: не бродите по ночам.
И понёс меня по коридору в неизвестность. 

Вниз убежало полтора десятка этажей, когда лифт остановился. Пройдя несколько шагов, Арджер дёрнул ручку двери слева, та подалась, и мы очутились в полутёмной прихожей небольшой квартиры.
Искоса посмотрев на вампира, я испугалась: глаза того горели алым пламенем, и было заметно, что он едва сдерживается, чтобы не выпустить клыки.
– Кажется, я несколько ошиблась в отношении этих существ, – мелькнула у меня паническая мысль.
Но в этот момент навстречу вышел Каргейр. Судя по влажным волосам, он только что принял душ, а по сонному виду, собирался ложиться спать. Зрачки его расширились, брызнув красными искрами, он втянул воздух затрепетавшими ноздрями, но тотчас взял себя в руки. Осторожно забрав ношу вздохнувшего с облегчением товарища, Каргейр положил меня на кровать и осмотрел рану.
– Порез неглубокий, – наконец сказал он, – но кровопотеря велика. Арджи, наверняка залиты коридор и лифт. Ты можешь убрать это, дабы не смущать народ?
Тот кивнул и исчез, а Каргейр аккуратно забинтовал мне руку, расспрашивая о произошедшем. Вернулся Арджер.
– Вот уж не думал, – сказал он, усмехаясь, – что окажусь обязанным своим вечным существованием человеку. Обычно люди стараются нас уничтожить, а не спасти.
– Марина особенная, – задумчиво произнёс Каргейр, закрепляя концы марлевой ленты, – и способна правильно оценить ситуацию.
Мне показалось, что взгляд его, остановившийся на моём лице, засветился нежностью. Арджер хмыкнул.
– Ну, раз уж она так тебе понравилась, пожалуй, оставлю её здесь.
Не дожидаясь ответа, он вышел, а его собрат, сев рядом, погладил меня по тыльной стороне ладони.
– Всё будет хорошо, – успокаивающе произнёс он, – но сейчас вам надо поспать, иначе далеко вы не уйдёте. Я принесу одеяло.
– А вы им не пользуетесь? – глупо спросила я.
Каргейр улыбнулся.
– Оно сохраняет тепло тела спящего, – сказал он, – а в моём случае сохранять нечего.
И в эту секунду я окончательно осознала, что рядом находится представитель иного – враждебного людям вида, живущий по правилам, отличным от принятых в их среде.
– Вы удовлетворите моё любопытство, – заплетающимся языком поинтересовалась я, – расскажете о себе? И о причинах вашего поведения?
Он кивнул.
– Расскажу. Но только, когда вы выспитесь и почувствуете себя человеком.
Укутав меня так бережно, что на мгновение я словно вернулась в детство, Каргейр задёрнул шторы и вышел, притворив дверь. А я соскользнула в сон.

Проснувшись от физического дискомфорта и открыв глаза, я не поняла, где нахожусь; погружённая в полумрак комната, освещаемая небольшим бра, казалась мне незнакомой. Но постепенно в памяти всплыли и события минувшей ночи, и происшествие в гостевой.
Плечо болело. Взглянув на него, я увидела, что кровь просочилась сквозь бинты, покрыв ткань бурыми пятнами, на фоне которых алели свежие. Я села в кровати. Голова кружилась, в ушах звенело, и ужасно хотелось в туалет. Попытавшись встать, я свалилась на пол, ноги отказались меня держать.
Но все неприятные ощущения, как и слабость, были мгновенно забыты, когда сорванная с петель входная дверь с грохотом влетела в квартиру. Вскочив, я кинулась в дальний угол и, прижалась к стене, попытавшись стать незаметной. Послышались лёгкие шаги, и на пороге возникла девушка, покусавшая Арджера. Глаза её светились красным, рот щерился, демонстрируя острые клыки.
– Конец! – обречённо подумала я, когда новорожденная упырица двинулась в мою сторону.
Прибежавший на шум Каргейр протянул к ней руки, но та, ловко увернувшись, очутилась рядом со мной. Нашарив на стоящем рядом столике длинный, холодный предмет, я, не раздумывая, воткнула его в грудь нападавшей. Оружие, оказавшееся серебряным кинжалом, вонзившись в мёртвую плоть, мгновенно прервало псевдо существование нежити. Бесформенным кулём девушка рухнула на пол, а Каргейр, с запозданием оттолкнув меня, произнёс несколько странных слов, звучавших, как тарабарщина. Над останками несчастной взметнулось пламя, и они сгорели мгновенно, ничего не опалив.
Я же, отошедшая от шока, вспомнила, что ранена и слаба. Попытка упасть на ковёр не увенчалась успехом: хозяин успел подхватить меня и, подняв на руки, понёс к кровати. Я замычала.
– Что?
Не в состоянии произнести ни слова, я тыкала пальцем в сторону коридора. Каргейр, наконец, понял и, донеся меня до санузла, осторожно опустил на пол. Успешно воспользовавшись унитазом и умывальником, я осторожно приоткрыла дверь и позвала на выручку. Каргейр помог мне добраться до постели и, беседуя с забежавшим на огонёк Арджером, осторожно размотал бинт.
– Как обращённая могла вырваться, Арджи? – недоумевающе спрашивал он.
Тот покачал головой.
– Не знаю. Видимо, она была очень сильна.
– И быстра, – задумчиво отозвался Каргейр, – я не успел её поймать. Если бы Марина не действовала столь решительно, то умерла бы. Я опаздывал на доли секунды.
Меня передёрнуло.
– Если бы под руку мне не попался нож, – хрипло произнесла я, – вряд ли я сумела бы оказать сопротивление.
– Молодец, девочка! – восторженно произнёс Арджер.
Я хихикнула:
– Арджи, мне уже тридцать пять. Я взрослая, – шутливо просветила я его.
Тот фыркнул.
– Мне сто сорок восемь, и ты для меня ещё дитя.
Я подавилась воздухом и закашлялась.
– Сколько?!
– Сто сорок восемь, – повторил тот. – А Каргейру шестьдесят. Но даже он, с моей точки зрения, юнец.
Я ошеломлённо захлопала глазами, а мой лекарь, сняв повязку, охнул и испуганно взглянул на друга.
– Арджи, ей нужен врач. Ты можешь…
– Сейчас найду, – кинув взгляд на порез, прервал тот и вышел.
– Среди людей есть те, кто помогает нам, – пояснил Каргейр, – в том числе и доктора. А сам я даже не могу продезинфицировать вашу рану, спиртосодержащие вещества для нас смертельный яд.
– Может, перейдём на «ты»? – приняв сказанное к сведению, промямлила я. – Правда, разница в возрасте…
Он махнул рукой.
– Ерунда. Если ты не против, то я с удовольствием.
– Там всё так плохо? – не глядя на плечо, спросила я.
– Увы, – грустно отозвался он. – Я надеялся, что из-за обильного кровотечения инфекция внутрь не попадёт, но ошибся.
– Ничего, – прозвучал мой беспечный ответ, – на мне всё заживает, как на собаке. Ты лучше скажи, как тебе удаётся держать себя в руках при виде крови?
Каргейр улыбнулся.
– Аутотренинг, – сообщил он. – Ну, а если серьёзно, то у меня нет сильной тяги к этой жидкости, чем я и отличаюсь от того же Арджи. Ему труднее справляться с жаждой.
– Почему вы это делаете? Почему спасаете людей от других вампиров?
Собеседник уже собирался ответить, когда в холле послышались шаги, и в комнату вошёл Арджер в сопровождении незнакомца, оказавшегося хирургом. Всё необходимое врач принёс с собой. Тщательно обработав рану, он сделал мне укол от столбняка, ввёл антибиотики и, поговорив о чём-то с хозяином, покинул квартиру.
– Ну, вот, всё в порядке, – с облегчением сказал Каргейр. – И ещё Филипп оставил запас лекарств. Хочешь, забери их с собой, хочешь, лечись здесь, ты меня нисколько не стесняешь.
Закрыв глаза, я формулировала ответ.
– Знаешь, мне ведь некуда идти. Я нахожусь вне своей реальности.
– Что, что? – заинтересовались оба вампира.
И я рассказала всё, начиная со злосчастного дня, когда удар по голове пробудил во мне сверхъестественные способности, и заканчивая вчерашней ночью, когда я обнаружила себя на чужих улицах.
Изумлённые слушатели долго молчали.
– Что ж, – странно опечалившись, молвил Каргейр, – значит, ты остаёшься. Пока не выздоровеешь, поживёшь у меня, а потом мы что-нибудь придумаем, так, Арджи?
Тот кивнул.
– Я тебе обязан, – сказал он, – поэтому твоё обустройство считаю лишь малой толикой того, что должен.
Улыбнувшись ему, я почувствовала, что меня неодолимо клонит сон. И, проследив сквозь полусомкнутые ресницы, как вампиры, тихо ступая, выходят из комнаты, провалилась в чёрную дыру.

Прошлое.
Герети замолчал. Сын, сражённый услышанным, тоже не произносил ни слова.
– Как ты посмел? – наконец, тихо спросил он. – Если ты любил маму, как мог обратить её и обречь на подобное существование?
– Жисоль сама хотела этого, – также негромко отозвался отец, опуская голову.
– Какая разница, чего хотела она?! – закричал Каргейр, – Ты, ты должен был задуматься, что почувствует женщина, испытавшая все радости человеческой жизни, оказавшись под прессом тьмы, когда по ту сторону останутся родственники и друзья, солнце станет злейшим врагом, и необъяснимая, тёмная жажда заставит вспороть горло недавно близким людям! Неужели любовь настолько эгоистичное чувство? Значит, я не полюблю никогда!
– Сынок, ты забываешь, что и наше существование не лишено радостей и удовольствий, – подняв взгляд, возразил Герети.
– Что ты имеешь в виду? – гневно поинтересовался сын. – Удовольствие – совокупление двух хищников, а радость – убийство разумного, мыслящего, имеющего право на жизнь существа ради нескольких глотков крови? Что ещё? Прогулки под луной? Мне давно хочется выть на неё, как тоскующему волку. Ты обрёк двоих – маму и меня на эти «счастливые» моменты в течение вечности. Какое благородство! И учил меня охотиться, зная, что я не желаю осваивать эту премудрость…
– Такова наша природа, Каргейр, – повысил голос отец.
Тот вскочил.
– А я не намерен подчиняться её требованиям! Никогда, слышишь, никогда больше я не стану пить человеческую кровь. И сделаю всё возможное, чтобы защитить людей от таких, как ты. Я не обращу женщину лишь потому, что мне приглянулось её тело, и я желаю веками безраздельно им обладать. Прощай!
Юноша ринулся к выходу, отец бросился за ним.
– Подожди, ты ошибаешься, я не это хотел сказать. Не всё так просто, как тебе кажется. Ты ещё очень молод…
Последние слова Герети отсекла захлопнувшаяся дверь, а Каргейр, задыхаясь от ярости и слёз, побежал туда, где его ждала неотвратимая и страшная гибель. 

Сон мой оказался тревожным.

Мне виделось, что я нахожусь в большом полутёмном зале с занавешенными окнами, где за длинным столом расположились семеро. Кто это – люди или вампиры, пока неясно. Перед ними, потупив взгляд, стоит человек. Один из заседателей – немолодой крупный, но костлявый брюнет с брюзгливой миной на бледном лице задаёт вопрос:
– Джомор, что ты можешь сказать в своё оправдание?
Тот, не поднимая глаз, качает головой.
– Ничего, – шепчут его губы.
– Ты понимаешь, насколько тяжко твоё преступление, – спрашивает второй – широкоплечий блондин неопределённого возраста, – и что тебе грозит?
Джомор молчит. Из-за стола поднимается светловолосый мужчина, чьё лицо кажется мне знакомым. Каргейр? Но нет, черты его несколько отличаются от черт благородного вампира.
– Я не оправдываю Джомора, – раздаётся звучный голос, – трудно простить, что он привёл людей к гнезду. Но его можно понять, у него огромная семья, и всех надо кормить…
– Значит, всё-таки упыри, – думаю я.
– Чепуха! – нарочито небрежным тоном бросает с места потрясающе красивый шатен.
И, поднявшись, повторяет:
– Чепуха! Если бы он думал о близких, то позволил бы им полностью опорожнить сосуды. Но нет, Джомор предал общину и раскрыл место нашего обитания, отпустив жертвы. И кто знает, не придётся ли нам завтра сняться с места, чтобы годами искать безопасное убежище…
– Я завязал им глаза, – тихо произносит подсудимый.
Но обвинитель, словно не слыша, продолжает:
– Это растлевающее влияние Каргейра, господа. Я давно твержу, что и его, и прихвостней нужно уничтожить…
Раздаётся рёв предыдущего оратора:
– Не смей угрожать моему сыну, Шегард, иначе я выпью твою кровь!
В памяти у меня всплывает эпизод, когда Каргейр назвал это имя. А его владелец, ухмыляясь, глядит на разъярённого противника, кидающего ему оскорбления. Но после одного особо резкого слова лицо вампира неожиданно искажается дикой злобой. Он наклоняется к обидчику и рычит:
– Твой сын, Герети, предатель, иуда. Он расправляется с членами общины, защищая стадо, созданное для нашего прокорма.
Взяв себя в руки, Герети насмешливо смотрит на взбешённого Шегарда.
– Каргейр ценит любую жизнь, – говорит он, – как человека, так и вампира, и то, что звучит из твоих уст – наглая ложь. Он прибегает к крайним мерам, только встретив активное сопротивление. Ни разу мой сын не поднял руку на соблюдающего законы. Он делает то же, что и мы – ограничивает неумеренное потребление крови охотящимся без дополнительного разрешения.
– Господа, господа, – кислым тоном говорит костлявый, – оставьте пикировку на потом. Сейчас нам надо решить, что делать с Джомором.
– По-моему, всё ясно, – зло и нетерпеливо бросает Шегард, – упокоение, конечно.
Когда за это голосует четвёртый из членов суда, Герети поднимается.
– Думаю, мой голос ничего не изменит, и делать мне здесь больше нечего, – резко говорит он, направляясь к двери.
Остановившись на пороге, вампир добавляет:
– Я горжусь сыном и уверен, что его присутствие на Совете было бы гораздо уместнее, чем всех вас, вместе взятых.
Он выходит, не оглядываясь. Растерявшиеся судьи некоторое время молчат, но, в конце концов, приговор зачитывается вслух. Лицо осуждённого не выражает страха, наоборот, кажется, что тот чувствует облегчение.
Джомора уводят, а Шегард поворачивается к соплеменникам.
– С Каргейром пора покончить, – негромко произносит он, – а заодно разобраться и с его сворой.
– Что ты предлагаешь? – интересуется молчавший до этого седовласый, но моложавый мужчина. – Переловить всех на улицах невозможно, а гнездо человеколюбцев скрыто от глаз.
– Есть одна идея, – хитро улыбаясь, отзывается вампир. – Я работаю сейчас над машиной уничтожения, которой не страшны никакие видимые и невидимые преграды…
– Фантастика, – недоверчиво хмыкает блондин.
– Уверяю, что нет. Но чтобы её запустить, нужны осуждённые, чьи тела и кровь мне придётся использовать. Поэтому, прошу вас не торопиться с казнью Джомора, он мне ещё понадобится.
– Хм, – задумчиво бормочет костлявый, оттягивая и теребя пальцами нижнюю губу. – Хорошо, и он, и все, кто ещё не сожжён, в твоём распоряжении.
– Благодарю, – широко улыбается Шегард.
Он говорит что-то ещё, но я уже не слышу этого, потому что неведомая сила, принесшая меня на вражескую территорию, выбрасывает моё тело в квартиру Каргейра.

Причиной внезапного пробуждения стал Арджер. С испуганным видом он тряс меня за здоровое плечо, окликая по имени.
– Ты кричала, – доложил он, – и никак не хотела просыпаться.
Странно. Мне казалось, что во сне я не раскрыла рта, если только от удивления.
– А где Каргейр? – зевая, спросила я.
– Он на дежурстве.
– Днём?
Собеседник рассмеялся.
– Ты проспала всё на свете, точнее, всё светлое время суток. Сейчас три часа пополуночи. Есть хочешь?
– Очень.
– Минуту.
Арджер исчез, а я, пока он отсутствовал, пыталась восстановить в памяти подробности сновидения. Потом мы ужинали или, скорее, завтракали. Я смотрела на вампира, мысленно изумляясь происходящему. Мужчина поймал мой взгляд.
– Удивляешься, что я ем? – поинтересовался он. – Этому нас Каргейр научил. Сказал, что обычная пища подавляет жажду.
– Да, ну? – удивилась я. – И это, действительно, так?
Арджер кивнул.
– Я ведь обращённый, – сообщил он, – у нас потребность в крови выше. Сначала я пил человеческую, но, благодаря Каргейру, осознал, что это недопустимо. Зверьё, конечно, тоже жаль, но, что делать, мы не можем бороться со своей природой. Хороший вариант – продукт с бойни. Ну, и донорская, если уж совсем невмоготу.
– Жалостливый вампир – это что-то новенькое, – мысленно хихикнула я.
Мне с трудом удалось сдержать истерический смешок, и я задумалась, пытаясь понять, что меня зацепило в его повествовании.
– Арджи, – сообразив, задала я вопрос, – по твоим словам, ты обращённый. А разве бывают другие?
– Ну, да.
Он посмотрел на меня сначала изумлённо, а потом с пониманием.
– Да что это я? Ведь ты же не знаешь. Есть ещё рождённые от вампира и человеческой женщины. У них не так сильны инстинкты и жажда мучает меньше. В общем, они ближе к людям, чем к нежити. И Каргейр именно такой.
Я с сомнением качнула головой.
– Но ведь легенды утверждают, что вы бесплодны.
– Так было раньше, – возразил он. – Но всё меняется, и мы тоже. Дано это не всем, но обладающие даром воспроизводства соплеменники либо заводят гарем в котором ежегодно рождаются десятки маленьких кровососов, либо создают семью с женщиной-человеком, которую беззаветно любят. Последние оставляют меньше потомства, поскольку, рано или поздно изменившись, их подруги теряют способность беременеть, но такая пара намного больше заботится о детях и их безопасности, чем «многосемейные». Каргейр, кстати, тоже единственный ребёнок, потому что отцу пришлось обратить жену, когда та, едва разрешившись от бремени, умирала, попав в катастрофу. Правда, не знаю, сколько он наплодил до встречи с ней…
– Отца зовут Герети? – спросила я, потрясённая услышанным.
Глаза собеседника полезли на лоб.
– Это Каргейр тебе сказал? – неуверенно поинтересовался он.
– Нет. Просто я… знаю.
– Ты провидица?
Кажется, сама того не желая, я напугала вампира. Моя ладонь легла на его руку.
– Всё в порядке, Арджи. Я видела сон...
Эти слова не успокоили его, и, торопливо вскочив, он зацепил ногой и опрокинул столик, вдребезги разнеся стоявшую на нём посуду.
– Что происходит? Дружище, откуда такая неуклюжесть? – прозвучал знакомый баритон.
– Каргейр! Хорошо, что ты пришёл…
Арджер трясся с головы до ног.
– Марина пророчествует.
– Что?!
Страх прозвучал и в голосе моего хозяина. Он переводил взгляд с друга на меня, а я недоумевающе хлопала глазами. Не выдержав напряжения, я поинтересовалась, что же так встревожило вампиров. Прежде чем заговорить, Каргейр размотал бинт у меня на плече и, сделав перевязку и укол, сел на кровать.
– Расскажи, – беря мою руку в свои, попросил он.
Выслушав меня, мужчина задумался.
– Герети, действительно, произнёс эти слова? – поинтересовался он. Я подтвердила, и тут произошло то, к чему ни я, ни Арджер не были готовы: Каргейр закрыл лицо руками и заплакал. Слёзы струились по его пальцам, капая на колени, а мы молчали, не зная, что предпринять. Наконец, успокоившись, он заговорил:
– Ты спрашивала, что нас испугало? Так вот, однажды, очень давно, прозвучало пророчество, гласившее, что наступит время, когда наше сообщество расколется на два лагеря. Во главе одной из армий встанет миротворец, не желающий пользоваться людьми, как скотом, другую же возглавит правоверный кровопийца. Они станут сражаться до тех пор, пока среди нас не появится провидец-человек. И после этого наш вид исчезнет с лица Земли.
– Ты говоришь об этом так спокойно… – пробормотал Арджер.
– Думаешь, если я стану скорбеть по нашим вечным жизням, это что-нибудь изменит? – поинтересовался Каргейр. – Стоит ли переживать, Арджи? Тебе полтора века, мне – шестьдесят лет, смертные, случается, уходят и раньше. Время приспело: Марина здесь, и нам пора...
– Нет! – осознав, что натворила, и желая вернуть недавнюю безмятежность, закричала я. – Нет, не хочу!
Поддавшись порыву, я обняла Каргейра. Он пылко ответил, губы его прижались к моим. Отдавшись ласкам вампира, я позволила искрящемуся водовороту страсти затянуть себя в бездонный омут наслаждения. И мы не заметили, как Арджер на цыпочках вышел из комнаты.

Герети сидел, опустив голову. Его выступление на Совете ничего не изменило. Если ему не удалось защитить даже Джомора, ничего не значащего для сообщества, вряд ли он сумеет отстоять сына, восставшего против своей природы и собственных сородичей.
Семьсот с лишним лет прожил вампир, много упырей вышло из его чресел, но судьба лишь одного из них беспокоила несчастного отца. Только его беззаветно любил Герети, как из всех женщин – жертв его похоти любил лишь Жисоль – мать Каргейра.

Чресла (устар.) – поясница, бёдра.

Сын не выслушал его, не позволил объяснить, что, не обрати он жену, та больше никогда не увидела бы ни солнца, ни звёзд. Жисоль умирала, раздавленная при крушении поезда, а Герети, напоив женщину своей кровью, со страхом следил за её преображением. И только когда она открыла глаза и, легко сдвинув искромсавшее тело железо, потянулась, чтобы обнять мужа, тот вздохнул с облегчением.
Жисоль и рождённый ею сын стали единственным смыслом существования вампира. Несмотря на серьёзную размолвку, Каргейр всегда останется его любимым мальчиком, и Герети не позволит какому-то Шегарду посягнуть на жизнь самого дорогого ему существа.
Лёгкая рука легла на голову мужчины, гладя по волосам. Он взял её в ладони и прижал к губам, незаметно смахнув слёзы, застывшие на холодных щеках.

Сквозь неплотно задёрнутые чёрные занавески пробрался солнечный лучик, пощекотавший мне кончик носа. Чихнув, я открыла глаза. Каргейр спал рядом, и рука его покоилась на моей груди. Осторожно сдвинув её, я поднялась и отправилась в ванную, где, стоя под душем, погрузилась в размышления.
Итак, мне «посчастливилось» вступить в связь с вампиром. И чем же это чревато? Во-первых, он может на мне жениться. Это меня вполне устраивало. Во-вторых, он может на мне не жениться, а использовать для продолжения рода. Такая перспектива мне нравилась меньше.
Но настоящий страх я почувствовала, когда вспомнила, что управляющая моей жизнью сила способна в любой момент выдернуть меня из этого мира. А если ребёнок? Я отправлюсь в свою реальность с маленьким вампирчиком?
– Марина, ты здесь?
Поскользнувшись от неожиданности, я ударилась лбом о стену и, с грохотом вывалившись из душевой, взвыла, стукнувшись о плитки пола больным плечом. Сдёрнув со стены махровую простыню, Каргейр укутал меня мягкой тканью и понёс в комнату, ворча:
– Да что же тебе не лежится? Как маленькая, только следи…
В его голосе звучала такая забота, что мне сразу стало тепло и уютно, и, расслабившись, я обвила рукой шею своего мужчины, положив голову ему на плечо.
Позже пришёл Арджер, первые минуты несколько нас стеснявшийся, мы завтракали, болтая о разных пустяках, а вскоре я вновь вернулась к интересующей меня теме:
– Я понимаю, что обращённым вампирам столько лет, сколько и в момент укуса. А рождённым?
– Их развитие и старение прекращается в разное время, – ответил Каргейр, – но обязательно в репродуктивном возрасте, таков каприз нашей внутренней сущности. Мой организм перестал меняться в тридцать три.

Репродуктивный возраст – годы, в течение которых организм мужчины производит сперматозоиды.

– А Шегард? Сколько ему лет? Выглядит он максимум на двадцать пять.
Арджер уронил ложку, Каргейр вздрогнул.
– Он мой ровесник, – прозвучал тихий ответ последнего.
– Почему он так тебя ненавидит?
Каргейр пожал плечами, а глаза старшего вампира забегали. Я поняла, что тот знает больше, чем известно другу, но промолчала и, подумав, сообщила:
– Пророчества редко толкуются дословно. И в вашем, скорее всего, речь шла не о гибели вампирского рода.
– Но какие есть варианты?
Арджер был само недоверие.
– К примеру, предполагалось, что умрут именно те, кто использует людей, как пищу.
Каргейр встрепенулся.
– Обосновать сумеешь?
– Да. Ведь в пророчестве говорится о провидце, так?
– Так.
– А провидец – я. И судьба закинула меня именно к вам, а не к ним. Я вижу сны, и вы, благодаря этому, можете вызнать планы врага. Разве я не права?
С сомнением слушавший меня Арджер вдруг хлопнул ладонью по колену.
– И ведь верно, – вскричал он, расплываясь в улыбке, – Каргейр, похоже, что так оно и есть. Да и зачем нас уничтожать? Мы живём, как нормальные люди, никого не трогаем…
Мой принц задумался, а Арджер поднялся.
– Хорошего понемногу, – заявил он. – Пойду-ка я домой, есть дела. Не скучайте.
Когда его шаги затихли, я сказала:
– Не обижайся, милый, но больше я никогда не стану рассказывать о своих снах, да и обо всём остальном, при Арджи. Он ведёт себя подозрительно.
Каргейр напрягся.
– Что ты имеешь в виду?
– У меня нет серьёзных доказательств, но мелочи… К примеру, я уверена, что Арджеру известна причина ненависти Шегарда к тебе. Но с тобой он этим знанием не поделился.
– Да?
Собеседник обеспокоился.
– Это странно.
– Ещё более странно, – отозвалась я, – что убежал он сразу же после нашего разговора о пророчестве.
Каргейр замотал головой.
– Но это абсурд! Ты хочешь сказать, что Арджи отправился докладывать о нём Шегарду? Зачем ему это?
– Кто знает.
Я пожала плечами. Каргейр снова ушёл в размышления, и некоторое время в комнате стояла тишина. Наконец он поднял голову.
– Мне трудно поверить в то, что Арджи – предатель, но… я не вправе рисковать вампирами, доверившими мне свою вечность. Договорились, при нём – ни слова.
Я кивнула и, шепча слова любви, прижалась к груди мужчины. 

Мне всегда нравился лес. Его таинственная сень успокаивала нервы, рождая во взбудораженном мозгу городского жителя мысли, помогающие забыть о повседневной суете и проблемах. Вот и сейчас, идя по узкой тропке, я наслаждалась тишиной и величественной красой нетронутой природы.
Я растворялась в этой благодати, пока у меня внезапно не закружилась голова. Опустившись на землю, я некоторое время приходила в себя, а открыв глаза, не сразу, но всё же сообразила, что место, где я нахожусь, мне совершенно незнакомо. Берёзы словно испарились, высокие ели окружили меня давящим кольцом, дорожка исчезла, под ногами захлюпало. Я ещё раз осмотрелась, стараясь не пускать в сердце панику.
Что произошло? Как я сюда попала и как мне сориентироваться в этом забытом богом месте?
Кусты справа от меня затрещали, и прозвучал грубый голос, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности:
– Куда, баба, направляешься?
Лихорадочно озираясь, я искала какое-нибудь оружие, но, кроме шишек, ничего не попадалось на глаза. Прижавшись спиной к толстому дереву, я пролепетала:
– Кто это со мной разговаривает? Покажись!
Ветви густого кустарника раздвинулись, и я увидела… волка.
– С ума сойти, – прошептала я. – Это что?
А зверь повторил:
– Куда идёшь, спрашиваю?
– Гу… гуляю.
– Вот здесь твоя прогулка и закончится, – осклабилось животное.
И поинтересовалось:
– Козу с козлятами не видела?
С трудом вернув отпавшую челюсть на место, я помотала головой. Волк тяжело вздохнул:
– Ладно, не к спеху, потом найду. А пока тебя съем.
Я разозлилась:
– Ага, сейчас, так я тебе и позволила!
– Ну, и что ты можешь сделать? – удивился он. – Ружья у тебя нет, деревня далеко…
И, зарычав, двинулся ко мне. Ждать я не стала и, прыгнув вперёд, сунула руку зверю в пасть, схватив того за язык.
– Уй! – сказал волчище, и из глаз его заструились слёзы.
А я охаживала его кулаком по всем частям тела, до которых могла дотянуться.
– Фуфи! – рыдал он.
В этот момент я вспомнила, что в кармане у меня лежит складной нож и, достав его, открыла зубами.
– Сейчас я отрежу тебе язык, потом уши, а потом….
Волк отчаянно завыл, пытаясь вырваться, а когда это не удалось, припал к моим ногам.
– Офуфи мемя, пофафуфа. Я фефе офуфу.
Держа оружие наготове, я вытащила руку.
– Спасибо! – сев на задние лапы и утирая слёзы передней, пробормотал зверь.
– Что ты перед этим сказал? – поинтересовалась я.
– Я тебе отслужу верой и правдой, – всё ещё всхлипывая, перевёл он.
– Ну, хорошо – пряча нож, согласилась я – и для начала объясни, куда я попала.
Он удивлённо посмотрел мне в лицо.
– А ты не здешняя что ли? Тогда понятно, почему такая боевая. Ты находишься в тридесятом царстве…
– Вот это да-а, – ошеломлённо протянула я, – значит, мне посчастливилось очутиться в русской народной сказке…
– Да какая это сказка, – возразил мой новый приятель, – сплошная проза жизни. С голоду умереть можно. Я, к примеру, могу съесть только семерых козлят, причём должен это сделать в один присест. Ну, слопаю я их, и что? Мало того, что пузо разболится, так потом всю оставшуюся жизнь придётся голодать. Где я найду ещё семерых?
И пошёл вперёд. Я двинулась за ним.
– Другие и не понадобятся. Тебе коза живот вспорет…
– Да?!
Волк остановился так резко, что я ударила его коленом под зад.
– А поподробнее?
Я поведала знакомую с детства историю. Зверь расстроился:
– Да пусть у меня лучше подведёт брюхо, чем из него выпустят кишки! – возопил он.
И, с подозрением посмотрев на меня, спросил:
– Ты-то откуда это знаешь?
Выслушав меня, Волк задумался.
– А может быть, – нерешительно начал он, – тебя не зря сюда закинуло? Вдруг ты сумеешь нам помочь.
– А что у вас стряслось? – полюбопытствовала я.
Зверь пригорюнился.
– Раньше всё здесь шло, как распорядилась природа. Но недавно объявился в нашей стороне сказочник и давай строчить свои историйки, да всем жителям тридесятого царства роли раздавать. То ли воздух у нас такой восприимчивый, то ли он колдун сильный, а только всё, что ведун написал, стало в жизнь воплощаться. У меня, как видишь, ум человечий появился и цель – козу с козлятами съесть, да и у других всё наперекосяк пошло. Откуда-то взялись Змей-Горыныч и Кощей бессмертный с Бабой-Ягой, Иванов-царевичей тьма повылазила, премудрые, да прекрасные Василисы народились, причём сразу взрослыми. В общем, жуть!
Волк замолчал, а я стояла с ошеломлённым видом, не зная, что сказать. Но всё же выдавила:
– А поговорить с этим человеком вы пытались?
– Да где там, – расстроено сказал собеседник. – Он за лесами дремучими поселился за тридевять земель, в тридевятом царстве-государстве. Никому не добраться.
– Почему? – удивилась я. – Далеко?
– Не в том дело, – почему-то шёпотом объяснил зверь. – Леса у нас непролазные. Ни обойти, ни насквозь пройти – страшны... Ладно, хватит об этом. Что делать-то будем… женщина?
– Меня зовут Мариной, – представилась я. – Для начала выведи меня отсюда, а там поглядим.
– Хорошо, – вскочив, отозвался он и потрусил впереди, показывая дорогу.
Вскоре мы вышли к маленькой деревушке с покосившимися избёнками, и Волк остановился.
– Мне дальше нельзя, убьют. А ты ступай гостевать.
– Зачем? – полюбопытствовала я. – Ночь нескоро, мы далеко успеем уйти.
– Так ты всё-таки к сказочнику собираешься? – поинтересовался попутчик.
– Конечно. Почему бы не прогуляться?
Зверь, наклонив голову, окинул меня оценивающим взглядом.
– А ну, как он тебя заколдует, – сказал он, – и что дальше?
– На месте и решу, – ответила я, направляя шаги в обход деревни.

Вскоре мы снова очутились в лесу. Прежний был жутковат, а этот ещё хуже, похоже, тьма царила в нём и днём, и ночью. Небо казалось чёрным, сверкали молнии, отовсюду слышались завывания, между деревьями что-то бегало, и вскоре мой спутник принялся опасливо заглядывать за каждый покорёженный ствол.
– Геопатогенная зона что ли? – пробормотала я.
– Это Кощеев лес, – прошептал Волк так тихо, что я едва расслышала. – Тут за последний год нечисти развелось видимо-невидимо.
– А другой дороги нет? Может, его обойти?
– Нет, – раздражённо ответил зверь, – я же говорил.
Дальше мы шли в полном молчании. Но недолго. Внезапно в двух шагах от нас что-то дико заорало, Волк шарахнулся в сторону, и земля под ним провалилась. Спасла его только моя реакция: я успела ухватить его за шкуру на загривке и помогла выбраться. На дне ямы торчали колья и лежали полуразложившиеся тела.
– Мамочка! – прошептало животное, глядя вниз и тяжело дыша.
И повернулось ко мне.
– Ты мне жизнь спасла. Теперь я тебе вдвойне обязан.
Я махнула рукой.
– Сам погибай, а товарища выручай. Ничего ты мне не должен. Кто это, кстати, так кричал?
– Да кто угодно. Может, выпь, а может, и леший…

Выпь – птица семейства цаплевых.

– Леший, леший, – внезапно заскрипело соседнее дерево.
Мы подпрыгнули и, едва не свалившись в яму, кинулись наутёк. А вслед нам неслось:
– Леший, леший, леший…
– Фу ты, – остановившись, произнёс Волк, – я-то чего дёру дал?
И добавил со злой иронией:
– Храбрец! Матёрый волчара!
Я погладила его, успокаивая, а он неожиданно повалился на спину, подставив мне брюхо. Почёсывая животное, я услышала:
– Ведь понимаю, что лежать вверх лапами унизительно, но… так приятно.
Я засмеялась, а серый, с минуту понежившись, перевернулся и встал на ноги.
– Пошли. К ночи мы должны выбраться из леса, а то нас съедят.
– Кто?
– Найдутся желающие, – неопределённо ответил зверь.

Измученные мы выползли на опушку, когда почти смерклось. Перед нами раскинулось поле, а за ним виднелся ещё один лес. В траве что-то зашуршало, и Волк сделал стойку.
– Зайцы, – прошептал он. – Подожди здесь, а я на охоту. Надо поесть.
Он исчез в густой траве, а я легла на спину, глядя в небо и наслаждаясь отдыхом. И вдруг… ночь превратилась в день, вспыхнуло яркое зарево, и я вскочила, решив, что начался пожар.
Но нет, прищурившись, я разглядела остановившегося неподалёку всадника с клеткой в руке. Из неё-то и изливалось сияние.
– Ты, баба, из какой деревни? – послышался сочный баритон.
– Не баба, – возмутилась я, – а женщина!
– Какая разница? – удивился наездник.
– Огромная, – уверила я его. – «Баба» звучит оскорбительно.
Незнакомец хмыкнул и спешился.
– Ты бы накинул на клетку что-нибудь, – посоветовала я, – а то ослепнем.
Тот послушно укутал её кафтаном, а я в это время с любопытством рассматривала собеседника. Это был русоволосый, румяный и, признаюсь, красивый человек лет тридцати или чуть старше, одетый по-старорусски.
– Ты Иван-царевич что ли? – поинтересовалась я.
И подумала:
– Что-то староваты тут наследники трона…
– Верно. А как ты догадалась? – оценивающе оглядывая меня, спросил мужчина.
Я хихикнула.
– Кто же ещё может жар-птицу везти. На коня будешь менять?
– Нет, на девицу.
– Жениться собрался?
– Да, пора.
Я снова открыла рот, чтобы задать вопрос, но не успела; из кустов выскочил Волк с зайцем в зубах. Резко затормозив, он замер, разглядывая Ивана, а тот схватился за лук. Я остановила его, заслонив животное собой:
– Не тронь! Это мой товарищ.
И, убедившись, что последнему ничего не угрожает, принялась собирать сухие сучья для костра, благо, что на опушке их валялось достаточно. Сложив добычу к моим ногам, зверь пробормотал:
– Раз у нас гость, одного не хватит…
И снова нырнул в траву. А Иван-царевич, сев на землю, наблюдал за моими действиями.
– Ты помог бы что ли, – не оглядываясь, сказала я. – От еды-то, небось, не откажешься?
И услышала в ответ:
– Не царское это дело.
– Значит, останешься без ужина, – подытожила я, чиркая спичкой.
Пламя резво взметнулось вверх, едва не опалив мне лицо. Отшатнувшись, я выругалась и зашарила по земле, ища что-нибудь, похожее на рогульки.
– Спасибо, – поблагодарила я Ивана, протянувшего мне две подходящие палки, и, достав нож, выпотрошила зайца.
Когда я повесила его над огнём, Волк принёс ещё одного зверька, и разделкой его занялся гость. Вскоре мы оба сидели у весело потрескивающего костра, уплетая вкуснейшее мясо с дымком, а Волк лежал поодаль, отрывая куски от сырой тушки.
– Иди к нам, – окликнула я, – здесь теплее.
– Мне и тут не холодно, – ворчливо отозвался он, – у меня же шкура. И потом…
Помолчав, зверь добавил:
– Я огня боюсь.
– Вот дурашка, – рассмеялась я, – у тебя мозги человека, а ты инстинктам подчиняешься.
– Да куда от них денешься? – пробурчал тот.
Но всё-таки подполз ближе и, сыто щурясь, положил голову мне на колени. А я удивлённо спросила:
– Откуда тебе известно слово «инстинкт»?
– Хотел бы я знать, – отозвался Волк. – Наверное, сказочник в какую-нибудь строчку вставил.
Завязался разговор. Иван полюбопытствовал, откуда я, и почему так смело себя веду, а я поведала царевичу свою историю, в которую тот, в отличие от Волка, поверил не сразу. В свою очередь, он рассказал о поисках жар-птицы и о Марье-царевне, ждущей его во дворце злого короля Далмата, а мой четвероногий приятель внимательно слушал, время от времени вставляя замечания и задавая вопросы. Но вскоре усталость взяла своё, и мы заснули у затухающего костра. 

Когда я открыла глаза, ярко светило солнце, пели птицы и звенели кузнечики. Ни царевича, ни Волка рядом не оказалось, но последний вскоре явился, неся какую-то птаху и зайца, которого забрал себе. Разведя огонь, я ощипала и поджарила дичь, и, обгладывая крылышко, поинтересовалась:
– А где Иван?
– Да он дальше поехал, – ответил зверь, – ему через Кощеев лес весь день пробираться.
– Он на лошади, это проще, – фыркнула я.
– Как раз и нет. Где пройдёт человек, коню не развернуться, – возразил Волк.
И жалобно добавил:
– Пить хочется. Пойдём, воду поищем?
Я поднялась.
– Пошли. Всё равно уже пора, задержались мы тут.
Животное потёрлось об меня ушами.
– Я тебя будить не хотел, а то пораньше бы отбыли.
Погладив Волка, я решительно двинулась на приступ поля, продираясь сквозь высокие терпко пахнущие травы. Мы нашли чистейший ручеёк, напились, посидели недолго около и, сделав ещё несколько глотков, отправились в неизвестность.
Немного погодя, я заметила, что справа по земле стелется туман. Это показалось мне странным, и я обратила на него внимание спутника. Вглядевшись, тот поднял на меня испуганные глаза.
– Горыныч поблизости, – внезапно потеряв голос, просипел он. – Змей, когда спит, дым выдыхает.
Я почувствовала, что меня сковывает страх и прошептала:
– Как теперь быть?
– Нужно скорее добраться до леса, – ответил Волк, – среди деревьев он не летает.
– Надо ползти, – решила я.
И, упав на землю, заскользила к спасительным кущам. Мой товарищ, постанывая, следовал за мной. Причина для нытья была: трава невыносимо кололась, и я едва сдерживалась, чтобы не закричать.
Добравшись до опушки, я решила, что опасность миновала и, встав на четвереньки, столкнулась нос к носу с... Господи! Со Змеем-Горынычем. Его жёлтый глаз, глядевший прямо на меня, начал наливаться злостью, и, крикнув: «Волк, беги», я откатилась в сторону. Огромные челюсти сомкнулись в нескольких сантиметрах от моей ступни, а я, вскочив, ринулась к лесу. Перепуганный серый нёсся впереди, и вскоре мы оба влетели под прикрытие деревьев.
Сзади шумело и трещало: русский дракон проламывал просеку, чтобы поймать удирающую добычу. Получалось это неважно, и вскоре нам удалось оторваться. Рухнув под берёзу, мы долго лежали, пытаясь отдышаться.
– А почему он не стал нас палить? – умирающим голосом поинтересовалась я у Волка.
– Не знаю, – так же негромко ответил тот. – Возможно, Змей не любит горелого мяса.
Когда дыхание восстановилось, я позволила себе возмутиться:
– Нет, ну, надо же какой! Сразу жрать…
– А ты как думала? – удивился серый. – Он для этого и создан.
И, поразмыслив, добавил:
– Жаль, что его нельзя схватить за язык.
При напоминании о моём способе борьбы с хищниками я смутилась, но Волк, не обратив на это внимания, подставил мне брюхо.
– Почеши меня, – попросил он.
Я выполнила его желание, понимая, что каждому из нас сейчас необходима разрядка. Посидев ещё немного, мы продолжили путь.
Лес вокруг был светлым и солнечным, очень похожим на тот, в котором я гуляла до перемещения. На мгновение я поверила, что вернулась домой, но, взглянув на бегущего рядом зверя, вспомнила о миссии, навязанной мне судьбой.
Впереди зажурчал ручей, и я предложила сделать привал. Волк согласился:
– Ты огонь разводи, а я еды добуду, – сказал он и исчез.
Сделав свою часть работы, я села в сторонке под куст. Рядом раскинулся большой черничник, и я замечталась, машинально срывая и кладя в рот сладкие, сочные ягоды. Услышав тоскливые завывания и причитания, я не сразу, но пришла в себя и, поднявшись, пошла на голос.
Моим глазам предстала такая картина: совершая странные телодвижения, Волк то ложился на землю, что-то бормоча жалобным голосом, то садился и, подняв морду к небу, выл на него во всю силу лёгких
Увидев моё удивлённое лицо, он сначала замер, а потом вихрем налетел на меня. Скуля, зверь прыгал мне на грудь, облизывал лицо, тыкался мордой в ладони и, в конце концов, повалил и лёг рядом, положив голову на плечо. Когда ошалевшая я поинтересовалась, в чём же, собственно, дело, он ответил:
– Я думал, что тебя кто-то утащил, что ты умерла.
Животное зарылось носом мне подмышку, а я растрогалась до слёз. Даже в сказке собака, ладно, пусть волк, пусть с человечьим умом оставался представителем своего вида – любящим и преданным хозяину. Я гладила зверя, чесала за ушами, уговаривая ласковым голосом, пока тот не успокоился. Оторвавшись от меня, он принёс очередного зайца, и вскоре мы приступили к трапезе.
Внезапно Волк насторожился, уши его встали торчком.
– Сюда кто-то пробирается, – негромко сказал он.
Я вскочила. Этот кто-то мог оказаться как другом, так и врагом, поэтому стоило замести за собой следы. Затоптав почти потухший костёр, я накрыла гарь большой веткой, и мы кинулись в кусты.
Валежник затрещал под тяжёлыми шагами, напряжение росло, и в этот момент на тропинке появился… Иван-царевич. Вздохнув с облегчением, я и серый выбрались из убежища навстречу знакомцу.
Когда мы внезапно возникли перед его светлыми очами, он отпрыгнул и, зацепившись за корень, шлёпнулся на пятую точку. Это выглядело забавно, но я изо всех сил старалась остаться серьёзной, а Волк пытался заглушить смех, уткнувшись носом в землю.
– Какими судьбами, Иван-царевич? – поинтересовалась я, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться.
Тот фыркнул и, проигнорировав мою ладонь, легко вскочил на ноги.
– Да интересно стало, – объяснил он, – на тридевятое царство посмотреть. И на сказочника.
– А мы думали, что ты уже под венец идёшь, – ухмыльнулась зверюга, выглядывая из-за травинки.
– Да успею ещё, – отряхивая кафтан, небрежно бросил мужчина. – Птицу отдал, девицу забрал, куда она теперь денется.
– А как ты Горыныча миновал? – спросила я.
– С уроном, – загрустил царевич, – он коня моего верного слопал и шапку спалил.
– Жаль, – посочувствовала я. – Ну, да ничего, главное, сам жив остался.
И, повернувшись к Волку, спросила:
– Идём?
Вместо ответа тот снялся с места и потрусил впереди. Мы двинулись за провожатым.
Шли долго, лес протянулся на многие километры. Иван вёл себя по-джентльменски, помогая мне перепрыгивать канавки и предлагая руку, когда тропинка поднималась в горку. Солнце клонилось к закату, и вскоре Волк остановился.
– Переночуем здесь, – сказал он. – Вон, ручеёк неподалёку. Вода есть, а на ужин я что-нибудь добуду.
– Пошли вместе, – предложил царевич.
– Нет, – возразил зверь, – одному мне сподручнее, да и Марину оставлять…
Он прервал речь, вглядываясь в пространство между стволами.
– Любопытно, – пробормотал он, – что это такое?
Волк исчез за деревьями и вскоре вернулся довольный.
– Там избушка пустая, – доложил он. – С печкой.
Я потёрла руки.
– Значит, ночёвка будет с удобствами.
И мы дружно направились к домику, вовремя возникшему на нашем пути.

Оказавшись внутри, мы принялись обустраиваться. Как топить печь, я не имела понятия, за это взялся Иван, и дело у него пошло споро. Я носила дрова из аккуратно сложенной во дворе поленницы, а Волк ушёл на добычу.
Закончив, мы с царевичем сели на лавки друг напротив друга и разговорились.
– Сколько тебе лет, Ваня? – поинтересовалась я.
– Три десятка с одним годом, – ответил тот, ощупывая меня взглядом.
Стараясь этого не замечать, я продолжила допрос:
– А почему ты всё ещё царевич, пора бы уж царём быть?
Он удивился:
– Ну, а батюшка как же? Не могу же я при живом государе на трон сесть.
– Ого, – подумала я, – какие здесь все долгожители.
И снова задала вопрос:
– А что так поздно жениться собрался? Я думала, у вас под венец идут едва ли не в пятнадцать.
– Да с чего бы? – вопросом на вопрос ответил Иван. – Каждому свой срок. Я вот невесту долго искал, чтобы люба была.
– Нашёл?
– Нашёл, – продолжая меня разглядывать, подтвердил царевич.
Мне стало неловко.
– Что это ты так смотришь? – вопросила я. – На свою Марью-царевну гляди.
– Как на икону, – непонятно сказал Иван, поднимаясь.
Сделав несколько шагов вокруг стола, мужчина остановился.
– Ты постарше меня будешь, – констатировал он.
– На пять лет, – согласилась я. – И что?
– Умная, – последовал неожиданный ответ, – и смелая. А ты не ведьма?
Меня несколько ошарашило его предположение, но едва я открыла рот, чтобы ответить, как заскрипела дверь, и в щель протиснулся Волк, неся в зубах какого-то зверька.
– Нет здесь зайцев, – расстроено сказал он, – только бобры.
С шерсти животного стекала вода.
– Ты нырял? – изумилась я. – А если простудишься?
– Но кормить-то я тебя должен, – встряхнувшись, ответил он.
Взяв с печи полотенце, я вытерла серого и помогла ему запрыгнуть на лежанку. Свернувшись клубком, он начал похрапывать, а я принялась колдовать над чугунками. В тряпице на столе нашлась соль, что меня очень порадовало, и через час мы с Иваном-царевичем хлебали вкуснейшее варево с перловой крупой. Он уминал его за обе щёки, а я удивлялась, как мне, незнакомой с русской кухней, удалось приготовить что-то съедобное, тем более из водоплавающего грызуна.
Вскоре проснулся Волк, съел свою долю, и мы уже собирались укладываться, как вдруг…
Послышался шум, дверь ударилась о стену, и в избушку ввалились люди, одетые в немыслимые лохмотья. Увидев нас, они застыли, открыв рты. Мы тоже стояли с ошеломлёнными лицами, а Волк скалил зубы, готовый напасть.
– Вы кто? – после долгой паузы пробормотал человек, возглавляющий живописную группу.
– Путники, – ответил Иван, вглядываясь в собеседника. – А вы?
– Мы разбойники, – пролепетал тот, – живём здесь…
И покосился на серого.
– Зверя уберите, – жалобно попросил он, – мы вас не тронем.
– Да кто же вам позволит? – приподняв бровь, поинтересовался царевич, вынимая меч.
Тать напрягся и потянул из лохмотьев длинный нож, но я разрядила обстановку:
– Гости вы или хозяева, а кушать наверняка хотите. Садитесь за стол.

Тать (устар.) – вор, грабитель.

Опасливо посматривая на Волка, четверо незнакомцев расселись по лавкам и набросились на еду. Вскоре взгляды их посоловели, и, когда они, казалось, готовы были уснуть, Иван сказал:
– Сегодня в избе ночуем мы. Места на всех не хватит, поэтому забирайте, что вам нужно, и топайте в лес.
И шепнул мне:
– Ночью придётся караулить по очереди. Разбойные люди, как им доверять?
Я кивнула. А сытые душегубы, пошатываясь, цепочкой потянулись к выходу.
Первым на дежурство встал выспавшийся Волк. Он расположился посреди комнаты, и глаза его недобро сверкали в темноте. Я забралась на лежанку, а царевич устроился на лавке.
– Эх, перину бы, – мечтательно пробормотал он и тут же засопел.
– И бессонница его не мучает, – удивилась я, ворочаясь с боку на бок. – Вот что значит, крепкое здоровье. А как же иначе, ведь рос он на свежем воздухе и экологически чистых продуктах…
С этой мыслью я тоже провалилась в сон.

Прервали мой отдых шум и рычание. В светце горела лучина, и при слабом огоньке я разглядела, что Иван стоит, держа деревянный молот, рядом скалится серый, а на полу у окна лежит оглушённый главарь разбойников. Заметивший движение царевич повернул голову ко мне.

Светец – приспособление для укрепления горящей лучины.

– Я же говорил, верить им нельзя. Вишь, этот через окно с ножом полез. Если бы мы спали, он всех бы и порешил.
– А остальные где? – шёпотом поинтересовалась я.
– Верно, вожака ожидают. Не воротится, пошлют кого-нибудь ещё. А то, глядишь, и скопом завалятся. Поищи верёвку.
Когда я принесла требуемое, Иван, связав злоумышленника по рукам и ногам, отнёс того в угол и загородил окошко лавкой.
– Так надёжней будет, – удовлетворённо сказал он.
– Ну, а дверь?
– На засове.
Я перевела дыхание.
– Если бы не ты, Ванечка, – произнесла я с чувством, – меня бы уже, верно, и в живых-то не было.
– А я? – с обидой спросил зверь.
– Ты мой главный защитник, Волчок, – гладя его, отозвалась я.
И тут разбойники пошли на приступ. Крепкая преграда разлеталась щепками под ударами топора, Иван спокойно и, казалось, расслабленно стоял и ждал, Волк напружинился, готовясь к прыжку, а я в испуге спряталась за печь, наблюдая оттуда за разворачивающимся действом и судорожно сжимая ухват.

Ухват – род железных вил, которыми ставят в печь и достают горшки и чугуны.

Как только разбитая дверь рухнула внутрь избы, в воздух взвилось гибкое тело, и один из нападающих, захрипев, забился на полу, слабеющими руками пытаясь оторвать от себя вцепившегося в шею хищника. Второй занёс над Волком нож, но я, выскочив из своего убежища, огрела его по голове. Он свалился, а третий, вырвав немудрёное оружие, схватил меня за горло и занёс топор.
– Брось меч, – скомандовал он.
Поколебавшись, Иван послушался.
– Снимай кафтан и кидай мне, – распорядился разбойник.
И вдруг, взвыв, выронил колун, едва не угодив мне по макушке. Это серый, расправившийся с предыдущей жертвой, вцепился в кисть врага. Хрустнула кость, злодей лишился сознания, а Волк, щёлкнув челюстями, распорол ему глотку.
Оцепенев, я смотрела на кровавые лужи, впитываемые земляным полом. В жизни я повидала достаточно, но сейчас, в этой мрачной обстановке, мне стало страшно и тошно. Уставившись на трупы, я едва ощущала касания успокаивающего меня Ивана. Безропотно позволив отвести себя к столу, я молча тряслась, уткнувшись лбом царевичу в плечо и не внимая утешениям.
– Ничего не бойся, я не дам тебя в обиду, – оказалось первым, что я расслышала.
Вторым стало поскуливание Волка, тыкающегося носом мне в колени. Легко подняв, царевич на руках отнёс меня на лавку, где я и заснула тяжёлым сном.

Пробудилась я поздним утром. Лёгкий тёплый ветерок, залетая в открытую дверь, нёс с собой запахи листвы и хвои, а солнышко светило в окно, ласково гладя моё лицо ладошками лучей. Поднялась я с трудом, ночной шок не прошёл даром. Осмотревшись и не увидев тел, я задумалась, а не приснилось ли мне вчерашнее вторжение.
У порога стукнуло, и появился Иван, несший в одной руке лук, а в другой двух фазанов. Пожелав мне доброго утра, мужчина положил оружие на лавку и вышел в лес, где рядом с семейкой пеньков уже весело потрескивал костёр.
Насадив ощипанных и выпотрошенных птиц на вертел, царевич вернулся в избу.
– Как здравие? – поинтересовался он.
– Никак, – покачав головой, ответила я. – Всё болит, словно по мне табун проскакал.
Иван погладил меня по щеке и хотел что-то сказать, но его прервал заскочивший в домик Волк.
– Я стараюсь, охочусь, – пожаловалось животное, – а он, оказывается, уже дичи настрелял.
– Не расстраивайся, – успокоила его я. – Твою добычу возьмём с собой, чтобы в следующий раз не искать. А, кстати, где оставшиеся в живых злодеи? Сбежали?
– Иван их на суку повесил, – ответил Волк и исчез за дверью.
Я вопросительно посмотрела на царевича, не проявившего ни малейшего раскаяния.
– Не позволять же им и дальше разбойничать, – сказал он. – Подумай, сколько народа порешили бы убивцы, останься они в живых.
Я развела руками, понимая, что спутник прав, но, сидя у костра, старательно отводила взгляд от вытянувшихся тел с высунутыми языками.
После завтрака мы, прихватив кое-что из домика, собрали нехитрые пожитки и, похоронив разбойников, отправились навстречу новым приключениям. 

Старенькая «газелька» тарахтела по неровной дороге, везя меня в гости к друзьям, и всю дорогу я ругала себя за скаредность, не позволившую мне поехать на такси. Неторопливый транспорт, дребезжа нутром, подолгу застревал на каждой остановке, а я, нервничая, поглядывала на часы.

Скаредность – стремление избегать всяческих трат, расходов; скупость.

Откинувшись на спинку сидения, я смежила веки, стараясь подавить раздражение, а когда открыла глаза, не сразу поняла, где нахожусь. Большой полупустой автобус мягко катил по широкой трассе, и сердце моё наполнилось паникой при мысли, что я снова, вот уже в который раз, очутилась в чужой реальности. Если бы я знала, какие меня здесь ждут испытания, то испугалась бы ещё больше.
Открыв сумку, я принялась лихорадочно перерывать её содержимое в поисках нового и странного. В многочисленных карманах и кармашках нашлись ключи, не похожие на мои, пара банковских карточек, водительские права и паспорт гражданки Атлантиды Тари Танте, со страницы которого на меня смотрела я сама.
– Атлантида? – ошеломлённо прошептала я. – Та самая?
Но, выглянув в окно и не увидев моря, успокоилась. Скорее всего, меня занесло в какое-нибудь известное мне государство, в этом мире именуемое иначе.
Автобус остановился у автостанции.
– Скамонд, – прочла я.
Название походило на английское, хотя и было написано русскими буквами. Я собралась задуматься, но мне не позволили.
– Госпожа Танте, разве вы не выходите?
Посмотрев вверх, я увидела пожилого полного мужчину, с улыбкой протягивающего мне руку.
– Да-да, спасибо, конечно, выхожу, – отозвалась я, вскакивая и ударяясь головой о багажную полку, – я замечталась.
– Бывает, – продолжая улыбаться, кивнул незнакомец, помогая мне выбраться из неудобного кресла.
Покинув автобус, я растерялась, не зная, что делать дальше. Но неизвестный, отобрав у меня тяжёлый, незнамо откуда взявшийся, пакет, пошёл рядом, и я вздохнула с облегчением, подумав, что раз он решил меня проводить, то наверняка поможет отыскать «мой» дом.
– Что с вами, Тари? – обратился ко мне попутчик. – Вы выглядите растерянной. Я понимаю, эти убийства выводят из равновесия…
– Убийства? – машинально переспросила я и, поймав удивлённый взгляд собеседника, призналась:
– Это не из-за них. Просто я ничего не помню о себе, даже имя своё узнала, заглянув в паспорт. И понятия не имею, где живу, чем занимаюсь, кто вы, словно в меня вложили мысли и воспоминания другого человека.
Остановившись, провожатый сочувственно посмотрел на меня.
– Уверен, что всему виной странности нашего городка, – сокрушённо произнёс он. – Но не тревожьтесь, я вам помогу. Меня зовут Габерт Дино, мы соседи и я непременно доведу вас до дома.
– Расскажите обо мне – попросила я. – Кто я, где работаю, есть ли у меня семья?
– Вы не замужем, служите в полиции, а по образованию психолог. Мы живём рядом и часто заходим друг к другу на чашечку кофе. Именно от вас я и знаю о том, что происходит в городе.
Я была поражена. Полицейский? Я – полицейский?! Да ещё и психолог. Хм, похоже, мне придётся нелегко, ибо и та, и другая профессии мне совершенно незнакомы.
– Мы пришли, – сказал Дино, указывая на маленькое, аккуратное здание салатового цвета с благоухающим розами палисадником.
– Неплохо, – пробормотала я.
И обратилась к спутнику:
– А где ваш дом?
– Вот он, – показывая, ответил тот. – Вы зайдёте, или мне заглянуть к вам?
– Лучше вы ко мне, – прозвучал ответ, – я настолько выбита из колеи…
– Понимаю, – произнёс Габерт. – Забегу минут через сорок.
– Хорошо.
Подобрав ключ, я отперла калитку и, позвенев связкой, сумела-таки войти внутрь. Моё новое жилище встретило меня незнакомыми запахами и уютной чистотой. Это оказалось настолько не похоже на беспорядок, царивший у меня в комнате, что я ненадолго задержалась на пороге, оценивая обстановку.
– Придётся соответствовать, – мелькнула мысль.
Отыскав кухню и разгрузив пакет, я обнаружила в нём батон колбасы, хлеб, пачку кофе и две бутылки дорогого конька. Хмыкнув, я открыла шкафчик и удивлённо ахнула, увидев, что он заставлен спиртным.
– В этой реальности я – алкоголичка? – вырвалось у меня.
Но сделанный мною вывод явно не соответствовал действительности. Из каждой бутылки было отпито совсем немного, вероятно, Тари просто коллекционировала напитки. Достав откупоренный «Марсель», я включила кофеварку и села, размышляя над произошедшим.
На этот раз мне относительно повезло: здесь у меня есть дом, знакомый, который может мне всё объяснить, и работа, хотя и непривычная, но всё же являющаяся источником дохода. Поэтому лишений мне, наверное, испытывать не придётся. Но, несмотря на внешне привлекательные обстоятельства, звоночек на границе подсознания тревожно тренькал, предупреждая об опасности.
Ох, неспроста у меня есть крыша над головой, не зря я полицейский и не просто так замешана в дела, творящиеся в округе. Скорее всего, мне придётся столкнуться с чем-то далеко небезобидным…
Услышав стук в дверь, я вздрогнула и отправилась открывать. На пороге стоял Габерт, державший тарелку с пирогом.
– Ну, вот и я.
Он шагнул в прихожую.
Мы пили кофе с коньяком, и Дино рассказывал о событиях в Скамонде и соседнем городе Раоне. По его словам количество преступлений за год, по сравнению с двумя последними десятилетиями, выросло на двести процентов, акты насилия казались загадочными и необъяснимыми, и полиция сбилась с ног, разыскивая убийц.
Меня охватил ужас. Кинув взгляд на окно, за которым быстро смеркалось, я пробормотала:
– А как вы думаете, сейчас мы в безопасности?
– Конечно, нет, – заявил собеседник. – Я, к примеру, не знаю, доберусь ли от вас до дома.
– Господи!
Я вскочила.
– Габерт, ради бога не подумайте, что я хочу от вас избавиться, но уходите. Пожалуйста! В темноте сложнее ориентироваться, кроме того, как я поняла, эти кошмарные события происходят именно по ночам.
– Вы правы, – заторопился он. – Я уже не молод, но мне хотелось бы пожить ещё немного, особенно рядом с такой чудесной соседкой, как вы.
Он обнял меня и вышел, а я, закрыв за ним дверь, заперла её на все замки.

Проводив Дино, я отправилась осматривать дом, состоящий из пяти комнат, по пути включая и оставляя горящим свет.
– Странно, – говорила я себе, – почему у меня – полицейского нет оружия? Если кто-нибудь попытается ворваться сюда, как я буду защищаться? Пожалуй, стоит поскрести по сусекам.
Но поиски средств самообороны оказались тщетными, кроме острых кухонных ножей, я ничего не нашла. Опустившись в кресло, я задумалась, и тут моё внимание привлёк висящий над кроватью небольшой коврик с вытканными на нём скрещенными мечами. Ведомая интуицией, я сняла его и увидела ровную, тонкую щель, не похожую на обычную трещину в штукатурке. Вогнав в неё острие ножа, я надавила, панель отъехала в сторону, и я застыла, потрясённая.
– Похоже, настоящая Тари не только алкоголичка, но и параноик, – обалдело хихикнув, подумала я, выуживая из ниши тяжеленный «Магнум».
В тайнике, битком набитом оружием, нашлись и патроны, и, по мере того, как огнестрелы с боеприпасами перекочёвывали из мини-склада на кровать, я становилась всё спокойнее и увереннее. Распихав заряженные пистолеты и ружья по укромным уголкам и положив под подушку «магнум», я вздохнула с облегчением и, прихватив кольт, отправилась в душ, решив, что настала пора отдыхать.
Но ничего не вышло. Когда я откинула покрывало, зазвонил телефон. Я заколебалась, но вспомнив, что представитель закона обязан брать трубку в любое время дня и ночи, ответила.
– Тари, – услышала я мужской голос, – это Туэль. У нас снова убийство, я жду тебя в супермаркете.
Я растерялась.
– Но как мне туда добраться?
– Чёрт!
Собеседник помолчал.
– Я и забыл, что твоя машина в ремонте. Ладно, собирайся, сейчас приеду.
Платье, в котором я прибыла в Скамонд, не годилось для такого приключения, поэтому, перебрав одежду в шкафу, я натянула джинсы и футболку, а сверху накинула кожаную короткую куртку. Магнум я решила не брать и, сунув в карман кольт, выскочила за дверь.
Улица была пуста. Крыльцо освещал тусклый фонарь, почти не дававший света, тьма вокруг казалась непроницаемой, и я почувствовала внезапную дрожь в коленях.
– Надо лампочку сменить, – стараясь успокоиться, пробормотала я.
Прислонившись спиной к косяку, я всматривалась во мрак, ожидая нападения, но вокруг стояла тишина. Наконец, послышался звук мотора, и перед домом остановилась полицейская машина. Разглядев её, я хмыкнула.
– Похоже, меня занесло в Америку. То-то тут такие дела творятся.
И, торопливо подойдя, открыла дверцу. Не успела я сесть и пристегнуться, как крепкая рука обвилась вокруг талии, и горячие губы прижались к моим. От неожиданности я ответила на поцелуй и только потом разглядела сидящего рядом человека – мужчину лет сорока с, о, ужас, рыжими волосами и крупными веснушками.
Несмотря на необычную масть, он казался довольно привлекательным, пока не повернулся в анфас. Я тихонько охнула, увидев, что левую щёку его обезображивает шрам, проходящий по глазу и скрывающийся под волосами. Проглотив вполне резонный вопрос, почему незнакомец позволяет себе меня целовать, я потребовала:
– Рассказывай.
И Туэль рассказал. В супермаркете убили двоих охранников, проделав в груди каждого дыру величиной с голову младенца.
– Откуда у людей такая безжалостность? – возмущённо говорил мужчина. – Даже если они кому-то не угодили, зачем надо было расправляться с ними с такой зверской жестокостью?
– Обычные сторожа? – с сомнением покачав головой, сказала я, – Вряд ли они являлись мишенью. Магазин ограбили?
– В том-то и дело, что нет, – буркнул Туэль. – Мотив неясен. Может, месть…
– Между ними есть какая-нибудь связь? – прервала его я. – Общие родственники, друзья, дома рядом, наконец?
Не отводя взгляда от дороги, собеседник покачал головой.
– Нет, – коротко ответил он.
И, поворачивая руль, добавил:
– Как и в остальных случаях.
Мы приехали. Рядом с магазином стояли скорая помощь и две полицейские машины – это, как объяснил мне Туэль, подоспела поддержка из Раона.
– Власти обеспокоены, – сказал он, – вот и прислали подмогу.
Увиденное в супермаркете, заставило мой желудок болезненно сжаться, и я несколько раз сглотнула, опасаясь, что меня вырвет. Люди, скорчившись, лежали в луже крови, лица их искажали гримасы боли и страха. На груди каждого из несчастных виднелась огромная рана.
Наклонившись, я заметила на пластиковых плитах бороздки, в которых поблёскивала влага. Достав из кармана платок и скрутив из уголка жгутик, я прикоснулась им к подозрительной субстанции.
Результат оказался неожиданным: кусочек ткани сразу обуглился. Тонкие чёрные линии поползли вверх, устремляясь к пальцам, и через несколько секунд спалённая материя рассыпалась хлопьями. Выжженные на синтетическом покрытии полосы тянулись до самой двери, исчезая за ней, и я шла по ним, как по нити Ариадны, пока не уперлась в тёмный угол, где угадывалось движение.

Нить Ариадны (мифол.) – согласно древнегреческому мифу, Ариадна дала своему возлюбленному Тесею клубок ниток, чтобы тот отыскал выход из лабиринта.

Послышалось злобное шипение и, выхватив оружие, я выпалила в ринувшееся ко мне нечто. Раздался визг, неведомое существо растворилось во мраке, а рядом возник Туэль.
– Что случилось, Тари? – испуганно выспрашивал он.
Тыча пальцем во тьму, я прошептала:
– Оно… оно там. Убийца не человек, а какая-то тварь.
– Что, что это такое? – расспрашивал мужчина.
– Не знаю, мне не удалось его разглядеть, – хрипло сказала я, чувствуя, что в мозгу начинает брезжить догадка.
Но истина казалась настолько невероятной, что я боялась поверить самой себе. Надо было всё уточнить.
– Туэль, – обратилась я к нему, – раньше кого-нибудь убивали таким образом?
Он отрицательно мотнул головой.
– Способы всегда разные. Да ты и сама знаешь…
– А мы можем съездить в офис и посмотреть дела?
Мужчина улыбнулся.
– Ну, уж нет! Я отправлюсь домой отсыпаться. Завтра разберёмся. Здесь мы больше не нужны, я тебя отвезу.
Пожав плечами, я согласилась, но перед тем, как покинуть здание, подошла к коронеру, чтобы обратить его внимание на борозды.
– Убийца ушёл этим путём, – сообщила я.
И направилась за напарником, провожаемая удивлёнными взглядами полицейских. 

Как-то раз одной прекрасной или, что вернее, кошмарной ночью я проснулась от того, что ночник погас, и меня окружил мрак, настолько плотный, что казался осязаемым.
– Наверное, отключили электричество, – мелькнула мысль.
Решив это проверить, я, ощупывая воздух и стены, добралась до двери, нашарила выключатель и положила палец на кнопку. Но нажать её не успела. Меня ударили по руке, и мужской голос прошипел:
– С ума сошла?! Тебе жить надоело?
Чиркнула спичка, и слабый огонёк выхватил из тьмы силуэт в камуфляже. Лица я, ослеплённая вспышкой, не разглядела. Обжегшись, человек чертыхнулся, послышался характерный звук соприкосновения серной головки с коробком, и незнакомец зажёг керосиновую лампу, которую держал в руке.
– Алина, что ты творишь? – уже мягче спросил он. – Решила покончить с собой, погубив заодно и нас?
Не ответив, я осмотрелась. Несомненно, я находилась в своей квартире, но как сюда попал этот…
– Вы кто? – сипло спросила я.
– Что с тобой, Алина? – почему-то шёпотом поинтересовался собеседник. – Я Дем. Ты спишь ещё, наверное?
– Я не знаю вас.
У меня тряслись поджилки.
– Меня зовут не Алина, а Марина. И почему нельзя включать свет?
Парень, представившийся Демом, схватил меня за плечи и встряхнул.
– Что с тобой? – испуганно спросил он. – Ты – Алина. Вчера мы заночевали в этом доме. А свет нельзя включать потому, что здесь немедленно появятся монстры…
– Чушь!
Стряхнув его руки, я ринулась к настольной лампе и тут увидела своё отражение в зеркале у кровати. Взглядом полным паники на меня смотрела тоненькая девушка лет двадцати с собранными в хвост светлыми волосами, нервно тискающая ворот большой для неё мужской рубашки.
– А-а, – рухнув на пол, застонала я,– опять!
Но слово «опять» не соответствовало ситуации. Если раньше, попав в иные реальности, я всегда оставалась собой, то теперь заместила кого-то в чужом теле, приобретя заодно и другое имя. Опустившись на колени, Дем заглянул мне в глаза.
– Алина…
– Я не Алина, – прервала я, – моё имя Марина. Послушай… Дем. Я не знаю, что происходит в этом мире, но ты должен поверить, что я не имею к нему отношения.
Молодой человек ошеломлённо смотрел на меня, пока я рассказывала о себе и своих миссиях в других параллелях. Когда я закончила, он, помолчав, поинтересовался:
– А где сейчас Алина?
– Мне уже задавали подобный вопрос, – невесело усмехнулась я, – но у меня нет ответа. Я лишь исполнитель.
Дем сел, прислонившись к стене.
– Что же теперь делать? – вопросил он.
– У тебя есть сигареты? – поинтересовалась я.
Парень протянул пачку, и, нервно затянувшись, я произнесла:
– Мы ничего не можем изменить. Я останусь в облике Алины до тех пор, пока кто-нибудь свыше не решит, что с меня хватит. Прости, но я не способна влиять на события.
– И как жить мне?
Голос его прозвучал уныло.
– Я люблю Алину, мы были близки, а ты…
– Прости, – повторила я. – Поверь, если бы я могла вернуться к себе по собственной воле, то сделала бы это незамедлительно. Нам обоим придётся смириться со случившимся, и будет лучше, если ты объяснишь мне, что здесь происходит.
Подумав, он кивнул, и начал рассказ. 

– Достали проклятые спамеры! – раздражённо орал Вовка из-за компьютера.

Спам – навязчивая рассылка рекламы или другого типа сообщений лицам, не выражавшим желания их получать.

С самого утра он, не сводя взгляда с дисплея, пытался разобраться, что же творится на «Нашествии». Спам от знакомых и незнакомых пользователей шёл непрерывно. Пронзительные крики друга мешали Дему, и он, с сожалением оторвавшись от недочитанной страницы, лениво повернул голову:
– Ну, что там у тебя происходит? И зачем так вопить?
На самом деле Дема звали Андреем. Но после того как он выплатил «долг» Отечеству, отслужив положенный срок в войсках спецназа, друзья обращались к нему не иначе, как дембель. И вскоре слово сократилось и зажило жизнью человеческого имени.
Армия изменила Андрея: из дома уходил застенчивый, неуверенный в себе эмоциональный мальчик, а вернулся крепкий, сдержанный мужчина, которого, казалось, ничто не страшило. О службе своей молодой человек не рассказывал, и никто в его окружении не знал никаких подробностей.
Одной из положительных черт Дема была его любовь к книгам. С раннего детства он глотал их одну за другой и, в то время как сверстники осваивали компьютер и увязали во всемирной паутине, получал информацию по старинке – со страниц художественной и научной литературы. Даже свой роскошный коммуникатор юноша использовал только для звонков.
– Да видел бы ты, что творится! – закричал Вовка. – Уроды! Нет, ты только взгляни.
Отложив солидный томик, Дем нехотя поднялся и направился в комнату друга. Посмотрев на дисплей, он вздрогнул; страшная, слюнявая морда монстра уставилась на него с Вовкиной странички. Чудовище казалось живым, словно его не нарисовали, а сфотографировали, и столько мерзкого обаяния и силы исходило от гротескного изображения, что несколько мгновений взгляд молодого человека оставался прикованным к экрану. С трудом оторвавшись от ужасного зрелища, он сглотнул и хрипло спросил:
– Это что за хрень?

Гротеск (франц. grotesque, итал. grottesco — причудливый, от grotta — грот) – причудливое сочетание фантастического и реального, прекрасного и безобразного, трагического и комического, правдоподобия и карикатуры.

– Спам это, спам! – снова заорал Вовка.
Дем поморщился:
– Да не кричи ты так. Откуда он взялся?
– Оттуда, откуда и все. Кто-то забросил в сеть, а всякие идиоты распространяют. Третий день не могу от него избавиться. Приходит от всех, кто сидит на «Нашествии». Повскрывали их что ли?!
Вовка стукнул кулаком по столу.
– Тише, тише, Вов, нашёл, из-за чего портить нервы. Ты лучше объясни, что за название такое – «Нашествие»? Почему сайт для общения именуется, как фантастический боевик. Честное слово, мне не покажется странным, если эти спамы оживут и сожрут всех вас.
Друг расхохотался:
– Да ты шутник. Считаешь, рисованное чудо-юдо способно вылезти в реальный мир и лопать людей? Скажешь тоже.
– Кто знает, на что способна современная электроника, – улыбнулся Дем. – Ладно, Володя, я, пожалуй, ещё немного почитаю, а ты борись со своим монстрами.
– Я буду не я, если всех не уничтожу!
Вовка бросился в атаку, а Дем углубился в книгу. Но вскоре внимание его привлекла необычная тишина.
– Вов? – позвал он.
Молчание.
– Вов, непривычно тебя не слышать. Ау!
Не дождавшись ответа, Дем решил проведать товарища. Комната оказалась пустой, а на мониторе мерцало уродливое изображение, занявшее всё пространство экрана. Андрею стало не по себе.
– Володя, ты где? Подшутить надо мной решил? Ну, держись, найду, откручу голову!
Дем обшарил все укромные уголки, даже выглянул на балкон, но никого не нашёл. А бросив взгляд в сторону компьютера, понял, что ещё способен пугаться. Изображение изменилось, монстр был не один. Он стоял на задних лапах, коренастый и огромный, а когти передних пронзали тело человека, как две капли воды похожего на исчезнувшего Вовку.
Когда чудовище, повернув к Андрею окровавленную морду, осклабилось и подмигнуло, молодой человек почувствовал жгучее желание пошвырять в него всё, попавшееся под руку, и бежать без оглядки. Но он не привык поддаваться первому порыву и, осмотревшись, заметил на полу несколько капель крови. И никаких следов борьбы. Видимо, Вова даже не понял, что произошло.
– Голову ему открутили и без моей помощи, – ошеломлённо пробормотал Дем.
Случившееся не укладывалось в мозгу, рушилось всё, во что он привык верить, и Андрей растерялся. Между тем изображение исчезло, и на экране появилась надпись: «567487 уничтожен».
– Они ещё и счёт ведут…
Внезапно молодой человек осознал, что приключилось в этой комнате, когда он находился в двух шагах. Схватив тяжёлую пепельницу, Андрей швырнул её в монитор.
– Прости, меня, Володя! – шепнул он брызнувшей осколками пустоте.

Года за полтора до этого жуткого события, оттеснив популярные сайты, возник новый, оправдывающий своё название. На «Нашествие» произошло в буквальном смысле слова нашествие. Правила не запрещали ничего: ни жестокость, ни порнографию, ни иное зло, и ошалевшие от вседозволенности подростки ежедневно создавали новые страницы, часами просиживая у мониторов и наслаждаясь играми, подобных которым не было нигде. Рёв, рычание, дикие вопли неслись из маленьких колонок и мощных стереосистем, заставляя несчастных родителей затыкать уши и срываться на крик.
Трудно сосчитать, сколько компьютеров запаролили взрослые в этот период, сколько произошло семейных скандалов, закончившихся категорическим запретом выхода в сеть. Но, несмотря на все препятствия, сайт «Нашествие» в рекордно короткие сроки занял первое место в топе социальных сетей. В то время как взрослое население продолжало пользоваться скромными «Однокашниками», молодёжь, за небольшим исключением, поддерживала монстра интернета.
Дем наблюдал за ажиотажем вокруг популярного портала сначала с усмешкой, а потом с растущим чувством беспокойства. Общаться с товарищами, не вплетая в разговор события сайта, становилось всё сложнее. Те обсуждали то очередную убийственную игру, то количество выпитых бутылок спиртного и выкуренной травы и спорили, кто из них за этот «подвиг» получит высший балл или ценный приз. Друзья и знакомые, в большинстве своём уже не подростки, подвергались зомбированию. Приказы, отдаваемые «Нашествием», превращали их в алкоголиков, наркоманов, убийц. Даже у ранее благополучных людей менялись взгляды, характеры, внешний вид.
Используя свои не слишком обширные связи, Дем пытался выяснить, откуда взялся загадочный сайт, и кто его создатель, но тщетно. Создавалось впечатление, что «Нашествия» официально не существует, и серверы его находятся не иначе, как в аду.

Сервер – специальный компьютер, предоставляющий сервисы и данные клиентским компьютерам.

Чуть позже события реальной жизни, отвлекли Дема от компьютерного мира. В его городе с населением в сорок тысяч человек стали пропадать жители. За месяц бесследно исчезли тридцать два подростка, трое детей, самому старшему из которых недавно исполнилось десять, и тридцатилетний мужчина. Полиция сбилась с ног, местная пресса вещала о маньяке и осторожности, и городок, ужаснувшись, затих.
Дем часто обсуждал происходящее с Вовкой – единственным оставшимся адекватным приятелем. Тот тоже увлекался «Нашествием», но здравый смысл у него присутствовал. Он любил страшные игры, но не воспринимал их требования, как указания к противоправным действиям. Ему удалось заработать пару неплохих призов в то время, когда сайт только набирал обороты, но едва правила усложнились, как Вовка забыл про высшие оценки и проводил свободное время, играя.
Интересующийся новостями друг поведал Дему, что по всему земному шару исчезают люди. Не так уж и много в глобальном масштабе, но ведь никто не знал, сколько подобных случаев скрыли от СМИ. А власти сокрушённо разводили руками: преступники казались неуловимыми.
Андрей пытался убедить Вовку оставить «Нашествие», но тот, уверяя, что для него это не опасно, продолжал играть. Единственным, что раздражало парня в последнее время, был спам в виде картинок. Если бы Дем знал…

Рассказчик всхлипнул и закрыл лицо руками. Поддавшись вполне объяснимому чувству сострадания к пережившему кошмар человеку, я погладила его по плечу. Дем вздрогнул и отодвинулся.
– Извини, – тихо сказал он, – но не могла бы ты ко мне не прикасаться. Ты – не она, и я пока не могу с этим смириться.
– Это ты прости меня, Андрей, – сочувственно произнесла я. – Пожалуйста, продолжай.
Он наклонил голову.
– Хорошо. Вот что произошло, спустя полгода после гибели Вовы…

По мрачному тихому городу, глубоко задумавшись и не замечая противного, мелкого дождя, шёл человек, скрывающий под капюшоном куртки хмурящийся лоб.
День и ночь Дема преследовали невесёлые мысли; его родной городок вымирал, поддавшись компьютерной заразе. Монстры больше не церемонились и, оказавшись в человеческом жилище, не ограничивались уничтожением виновника их появления. В небытие уходили целые семьи, число погибших было ужасающе огромным. И цифры продолжали расти.
Чудовищ теперь порождали не только компьютеры: те появлялись из сотовых телефонов, выскакивали из трансформаторных будок, спрыгивали на голову с фонарных столбов. Люди перестали пользоваться электричеством, и город по ночам погружался во тьму.
Но это не стало панацеей. Нередко случалось, что тот или другой несчастный, не выдержав прессинга тьмы, в состоянии временного умопомрачения включал свет, телевизор или мобильник и исчезал вместе с находившимися рядом.
Никто ничего не мог объяснить. Наиболее прагматичные толковали об искажении электрических полей, верующие кричали об апокалипсисе, и лишь небольшая группа людей, веря, впрочем, и в то, и в другое, безуспешно пыталась что-то понять и изменить. Дем вступил в такое сообщество и, шёл сейчас на встречу с единомышленниками, думая, мучительно думая над происходящим.
Справиться с бедствием они не могли, и даже у закалённого парня опустились руки. Всё чаще в голову ему приходила мысль, а не божий ли промысел эта напасть. На планете скопилось столько скверны в человеческом эквиваленте, что, возможно, всемирная катастрофа стала бы справедливой развязкой.
Вот и знакомый подъезд. Постояв несколько секунд, глядя на моросящее дождём тёмно-серое небо, Андрей тряхнул головой и, войдя внутрь, поднялся по лестнице.  

Дема встретили возбуждённым гомоном. Молодёжь и взрослые, переговариваясь, толпились в тесной клетушке, их длинные тени, извиваясь, причудливо переплетались на стенах. И, удивительно, при взгляде на эту суету возникало ощущение торжества, новогодней кутерьмы, несмотря на державший всех в напряжении ужас. Встречи эти, действительно, становились праздником, символом единения и безопасности для напуганных, измученных неизвестностью людей.
Дем прошёл в комнату, где на столе, вперемешку с пустыми чашками, лежали присыпанные хлебными крошками чертежи и схемы.
– Что нового? – спросил он.
Невысокий мужчина лет сорока по имени Сергей покачал головой:
– Ничего. Нельзя что-либо понять, вычислить, рассчитать, не включив компьютер, а это, сам понимаешь, чревато. Может, проскочим. А если нет? В квартире тридцать с лишком человек, мы не имеем права подвергать опасности всех сразу.
– Это значит, – подытожил Андрей, – что рискнуть всё-таки придётся, но в одиночку.
– Другого выхода я не вижу.
Сергей вздохнул:
– Мы не можем связаться с миром, узнать новости. Вероятно, в других местах уже нашли решение и приняли меры, а мы не в курсе. И если в ближайшее время мы не выйдем в сеть, то не сумеем себе помочь.
Дем подошёл к окну. Дождевая хмарь сгустилась, огоньки свечей, горящих в квартирах выживших, кривляясь, отражались в лужах. И снова молодой человек засомневался в разумности сопротивления грядущей гибели. Усилием воли прогнав унылые мысли, он встряхнулся.
– Я готов. Кто со мной?
Сергей несколько секунд смотрел на него, а потом тихо спросил:
– Ты понимаешь, чем всё может кончиться?
– Понимаю. Так кто войдёт со мной в сеть?
– Думаю, наивыгоднейшим трио станете вы с Эдиком и Алиной. Алина – полиглот, а Эдик – неплохой технарь.
При упоминании имени девушки Дем вздрогнул. Они познакомились пару недель назад, Алина очень нравилась ему, и представить её в зубах монстра Андрей не мог.
– Есть ещё варианты? – слегка охрипшим голосом поинтересовался он.
– Увы, нет.
Сергей замялся.
– Я мог бы предложить свою кандидатуру, но в языках я не силён, а это большой минус.
– Тебе нельзя, – сказала Алина, – ты лидер. Если погибнешь, группа будет обезглавлена.
– Равно, как если она останется без техника и переводчика, – подал голос Эдик. – Самый бесполезный из нашей троицы – Дем, его сила не в уме, а в мышцах…
Раздался звук пощёчины.
– Не смей так говорить об Андрее, ублюдок!
– Да ты…
Сергей быстро встал между Эдиком и Алиной, зашипев:
– Молчите оба, не время выяснять отношения. Сейчас нет полезных или бесполезных. Каждый готов вступить в единоборство со смертью, чтобы спасти тех, кто ещё жив. Если ты, Эдуард, думаешь иначе, тебе нечего здесь делать.
Наступило молчание. А после прозвучало тихое:
– Ты прав. Когда?
– Завтра в два часа дня, пока ещё светло. Компьютер поставим, подключитесь сами.
Согласно кивнув, люди вышли в опустевший коридор, оставив лидера наедине с его мыслями. Мужчины закурили.
– А почему, пока светло? – спросила Алина.
Дем усмехнулся
– Чтобы темнота не создавала лишнего давления на психику.
– Да какая разница для смертников?
Эдик невесело засмеялся.
– Наверняка завтра мы отсюда не выйдем.
– Не спешите нас хоронить, а у нас ещё здесь дела… – негромко пропел Дем. – Не нравится мне, Эдик, твоё настроение.
– А мне ты не нравишься…
Резко развернувшись, собеседник направился к двери.
– Пусть идёт – разрешила Алина. – Проводишь меня, Андрей?
– Конечно.

– В тот вечер она предложила мне остаться, и я не пожалел, что согласился. Алина стала для меня лучиком света в сгустившемся мраке, – грустно произнёс Дем.
Воцарилось молчание. Да и что я могла сказать? Чтобы он потерпел до момента, когда неведомая сила, управляющая моей жизнью, вернёт всё на круги своя? Это было ясно и так.
Тишина становилась гнетущей, но внезапно Дем встрепенулся, вытер застывшие на щеках капли, и произнёс:
– Слезами горю не поможешь, нужно время, значит, подожду. Марина, пожалуйста, не говори Олегу, кто ты. Сможешь отзываться на чужое имя?
Я кивнула.
– А ты расскажешь, что произошло потом?
– Да, – ответил он, – ты должна это знать, чтобы не наделать глупостей, как пыталась сегодня.
И Дем улыбнулся.

Когда Андрей в назначенное время вошёл в квартиру, Эдик уже возился с компьютером, а Алина ждала в коридоре. Но вот кого Дем не ожидал увидеть, так это…
– Сергей, что ты здесь делаешь? Мы же договорились.
Тот усмехнулся:
– Да я на досуге подумал, а вдруг вы, ребята, вступите в сговор с монстрами и разнесёте мне дом. Лучше уж я за вами понаблюдаю.
– Это не шутки, – разозлился собеседник. – Эдик прав, тебе нельзя бросать группу.
– Они не маленькие, справятся и без меня.
Помолчав, Сергей тихо добавил:
– Что бы вы ни говорили, ребята, но совесть не позволит мне вас оставить.
Эдик кинул через плечо:
– Да ладно, бросьте, мы все обречены: днём раньше, днём позже…
Дем сдался.
– Одно условие, Серёж: ты стоишь у двери, и, если что-то пойдёт не так, уходишь, не дожидаясь нас. Договорились?
– Кто позволил тебе лидером командовать? – шутливо возмутилась Алина.
– Так, тихо все, кино начинается. Займите места согласно купленным билетам,– преувеличенно развязно сказал Эдик, нажимая кнопку.
В системном блоке зашумело, дисплей засветился, и люди замерли в напряжённом ожидании. Компьютер грузился: рабочий стол, ярлыки, интернет…
– Новости из Англии. Алина читай!
Девушка скользила взглядом по строчкам:
– Старые. Всё старое.
– США, Алина!
– Ничего.
– Испания.
– Ничего.
– Германия.
– Стоп! Вот, смотрите, крупным шрифтом: «Прекратите подачу энергии в населённые пункты, остановите или уничтожьте электростанции. Лучше жить в пещерах, чем не жить совсем».
– Ещё тот совет. Истерик писал. Дальше…
– Греция.
– Тишина.
– Италия.
– Ничег…. Нет, вот! Ищите людей с иммунитетом. Переливайте себе их кровь, пересаживайте клетки…
– Чушь!
– А если нет? Хоть какая-то зацепка…
– Бельгия…
– Господи, что это? – вскричал Эдик.
Алина взвизгнула. Системник мелко завибрировал, загружалось «Нашествие». Дем, рванувшийся к компьютеру, споткнулся и упал. Но это не отключило мозг.
– Эдик, вырубай! Вырубай немедленно!
– Не получается!
Тот в панике жал кнопку.
– Из розетки, – заорал Дем. – Сергей, уходи, быстро!
Оттолкнув обезумевшего технаря, Алина выдернула шнур. Ничего не изменилось, на экране проявлялся компьютерный монстр.
– Процесс запущен, не остановить, – отрешённо подумал Дем. – Конец!
Но он не привык сдаваться. Схватив Алину за руку, мужчина потянул её к двери, открытой Сергеем.
– Эдик, живее, есть шанс!
Тот не двигался, заворожено глядя на картинку.
Вдруг неизвестно откуда взявшаяся огромная масса обрушилась на замершего человека. И он, не издав ни звука, распался на молекулы, лишь на полу остались несколько красных капель. Всё произошло тихо, как и в тот день, когда Дем потерял друга. А монстр, встряхнувшись, двинулся к людям.

Чудовище настигло их у выхода. Сергей успел уйти, а они нет. Алина, стоявшая за спиной Дема, вцепилась в его предплечья. Тот успел подумать, что останутся синяки и понять, что теперь это не имеет значения, ведь их тела исчезнут. Но произошло непредвиденное. Собиравшаяся прыгнуть тварь застыла, словно натолкнувшись на стену, жалобно заблеяла и… растаяла. В ту же секунду компьютер заглох, и наступила тишина.
Молодые люди стояли, не шевелясь. Девушка не отпускала руки Дема, а тот обдумывал случившееся, ещё не веря в то, что они остались в живых.
– Почему он исчез? Может, ему на обед хватило Эдика?
И тут же одёрнул себя:
– Так, стоп! Парень погиб, плохие шутки. Что же остановило чудовище?
– А-а...
Застонав, Алина скользнула по стене на пол. Андрей пытался привести её в чувство, когда дверь осторожно открыл Сергей.
– Живы?! – ахнул он – Что… что это было?
– Не имею понятия.
Осторожно подняв девушку, Дем отнёс её в комнату.
– Оно убило Эдика, но, дойдя до нас, исчезло. Испарилось.
Устроив Алину на диване, Андрей сел рядом. Некоторое время мужчины молчали.
– Что ты сам об этом думаешь? – спросил Сергей.
– Не знаю, – ответил Дем, разводя руками.
Алина, завозившись на ложе, что-то просипела.
– Что?
Безрезультатно пытаясь сесть прямо, она шепнула:
– Иммунитет…
– Иммунитет?
Дем напрягся и, вскочив, принялся ходить из угла в угол. Остановившись, он посмотрел на товарища.
– Она сказала: «иммунитет». Ты понимаешь, что это значит, Серёж? Помнишь, что мы видели в интернете? Кто-то из нас двоих обладает иммунитетом к этим тварям. Вот почему чудовище не смогло к нам подойти. Ясно?
– Так…
Сергей вскочил и тоже забегал кругами.
– Допустим, вы правы. И кто же? По каким признакам мы сможем распознать этих людей?
– Скорее всего…
Алина говорила почти нормально, и ей, наконец, удалось выпрямиться.
–… скорее всего, это Дем…
– Почему я?
– Потому что ты никогда не пользовался компьютером.
Андрей покачал головой.
– Но я пользовался. Не слишком часто, но…
Алина буквально взвилась в воздух.
– Как ты не понимаешь?! Ты никогда не считал его источником знаний, никогда не увлекался играми, никогда не ставил виртуальный мир во главу угла. В отличие от всех нас, ты ему не подчинён. Я обучалась в интернете, Эдик выуживал техническую информацию, Серёжа… он играл в «Нашествии», хотя и не зацикливался на нём...
– Как и Вовка.
Дем схватился за голову.
– Кто?
– Мой друг. Он погиб одним из первых. А я в этот момент находился в соседней комнате. И не умер.
Сергей взъерошил волосы и тихо сказал:
– Похоже, у тебя, действительно, иммунитет. Это просто здорово!
Они помолчали:
– Ну, и что же мы будем делать теперь? – поинтересовался Дем.
Девушка подошла ближе.
– Соберём группу и выясним, кто выжил при похожих обстоятельствах. А после решим.
Сергей покачал головой.
– Боюсь, что таких немного, если есть, вообще. Насколько мне известно, большинство наших – зависимые. Думаю, искать таких, как Дем, придётся не здесь.
Андрей сел рядом с товарищем.
– Серёж, им может помочь моя кровь. Или клетки.
Мужчина снова мотнул головой:
– Чтобы укрепить иммунитет у всех, тебя придётся разбить на атомы. Не можешь же ты отдать себя на растерзание, чтобы спасти других.
– Почему нет? Я один, а их много.
– Жертва станет напрасной. Кровь рано или поздно обновится, и после придётся рвать в клочья кого-то ещё.
Алина, находившаяся на грани истерики, захихикала.
– А клетки?
– Мы не знаем, сколько их нужно, придётся посоветоваться с медиками. Назрело много вопросов. Завтра в два – общий сбор. 

Я была счастлива. Отправив подросшего сына в сопровождении бабушки на отдых, мы с мужем взяли отпуск и проводили вместе все дни. Одним солнечным утром Сергей предложил выбраться на природу, и я с радостью согласилась. Оставив машину неподалёку, мы развели костёр и насадили мясо на шампуры.
Солнце набирало силу, узкая речка, текущая под некрутым бережком, манила к себе, и нам не хотелось противиться её зову. Мы плескались в воде, как дети, и воздух звенел смехом и женскими весёлыми взвизгами.
Через некоторое время, утомившись, мы выбрались на сушу и застыли, открыв рты. Кострища не было, авто исчезло тоже. Наконец Сергей обрёл дар речи:
– Милая, ты это видишь?
– Да, – отозвалась я растерянно. – Точнее, не вижу ни нашего обеда, ни транспорта, ни одежды.
– Что ж, наверное, стоит предположить, что мы находимся в другой параллели, – сказал муж, улыбаясь, что в такой ситуации казалось странным.
– А чему ты радуешься? – с подозрением поинтересовалась я.
– Что нас перебросило вдвоём, – пояснил он, обнимая меня, – и мне не придётся страдать от тоски по тебе. Но в сторону лирику, надо разобраться, куда нас занесло. Местность не изменилась, видишь, здесь мы разводили огонь, на этом пеньке лежали наши вещи…
– Да, – осмотревшись, подтвердила я, – точно. А может, мы все-таки дома? Вероятно, одежду стащили, машину угнали…
– Ну, конечно, – усмехаясь, перебил муж, – а мясо голодные грабители съели, заодно затушив костёр и тщательно замаскировав гарь.
Несмотря на испуг, я не могла не улыбнуться, представив себе старательно копающих землю и утрамбовывающих дёрн воров. Сжав ладонь Сергея, я потянула его вперёд. Тот, озоруя, сопротивлялся.
– Раз уж мы тут очутились, – пыхтя от натуги, пробормотала я,– надо осмотреть местные достопримечательности.
Наконец, мне удалось сдвинуть Серёжу с места, и мы направились к дороге. Проходя через жидкий лесок, я увидела предметы, показавшиеся мне знакомыми, и с торжествующим видом помахала неизвестно как попавшей сюда одеждой.
– Голыми нас оставить не решились, – нервно хихикая, произнесла я.
И принялась натягивать брюки.  

Марина.
Выбравшись на трассу, мы пошли по разделительной полосе. Вполне оправданное чувство страха, перерастающего в панику, распирало мне грудь. И, казалось, явись нам что-нибудь странное и необычное, как я тотчас умру от разрыва сердца. Взглянув на мужа и заметив, что он тоже встревожен, я испугалась ещё больше.
– Серёжечка, – раздался мой лепет, – что тебя обеспокоило?
– В это время суток вокруг должны кишеть машины, вспомни, как мы лавировали между ними утром. Но здесь пусто. На апокалипсис не похоже, ни следа разрушений. И что же, спрашивается, творится?
Мои пальцы стиснули его ладонь так, что он поморщился, но, ничего не сказав, обнял меня, словно отгораживая от опасности.
Увидев на обочине автомобиль, мы прибавили шаг. Водитель отсутствовал. Минуло полчаса, никто не появился, и Сергей начал проявлять признаки нетерпения.
– Похоже, машина на ходу – сказал он. – Садимся и едем в город.
Я удивлённо воззрилась на него.
– А владелец?
Муж усмехнулся.
– Мы долго ждали, мог бы и поторопиться. Запрыгивай.
Устроившись на переднем сидении, я внезапно успокоилась. Да и стоило ли тревожиться? Ведь рядом со мной находится человек, которому я верю, как себе – надёжный и сильный. Откинувшись на спинку сидения, я расслабилась, глядя в окно, а Серёжа, улыбаясь, посматривал на моё умиротворённое лицо.
И вдруг ударил по тормозам. Нас закрутило, и, не будь муж хорошим водителем, мы непременно перевернулись бы и слетели в кювет.
– Ты видела? – крикнул он. – Кто-то кинулся нам под колёса.
Я отрицательно покачала головой. Выйдя, Сергей осмотрелся, заглянул под днище и, хмыкнув, вернулся обратно. А мне показалось, что хлопнула не только его дверца. И, когда автомобиль тронулся с места, зубы мои застучали, я покрылась холодным потом, почувствовав, что в салоне мы не одни. Подняв голову, я увидела в зеркале развалившееся на заднем сидении безгубое, черноликое существо с глазами без век, от которого пахнуло ужасным смрадом. Мертвец!
Запах разложения усилился, когда труп, протянув полусгнившую руку, наклонился вперёд, без сомнения, намереваясь до нас дотронуться. Увернувшись, Серёжа выпихнул меня, впавшую в ступор, наружу, и, выскочив со своей стороны, попал под грузовик.
Огромная машина, промчавшись над ним, резко затормозила. С воплем я кинулась к мужу, забыв о глазеющем на нас из окна зомби. Водитель фургона со всех ног нёсся к нам, когда Серёжа пошевелился. Он сел, осторожно ощупывая себя, а я плакала и смеялась, не решаясь его обнять.
– Чёрт, вы живы? – воскликнул, подбежав, запыхавшийся мужчина. – Слава богу! Вы так неожиданно выскочили…
– У меня была причина, – прервал его Сергей, кивая на чудовище.
Глаза незнакомца полезли на лоб.
– Что… что это?
– Хотелось бы нам знать, – нервно отозвалась я. – Здесь творится что-то непонятное: пустая трасса, ходячие мертвецы и…
И, перебив сама себя, спросила:
– А вы откуда?
Не сводя взгляда со страшного пассажира, мужчина ответил:
– Я местный. Возвращался домой, и вдруг осознал, что на дороге ни души. Увидел издалека ваш шевроле и поддал газу…
– Вам случалось раньше попадать в иные миры? – поинтересовалась я.
Он серьёзно посмотрел на меня.
– Да, приходилось. Но такое я вижу впервые.
И махнул рукой в сторону машины. Собравшись с духом, он подошёл к ней и осторожно открыл дверцу. Зловоние, выплыв из салона, вцепилось нам в носы, но странный попутчик уже не подавал признаков жизни. Я помогла мужу подняться, и мы тоже заглянули внутрь.
– Вместе с этим я не поеду, – пробурчал Серёжа, сплёвывая.
Он с трудом справлялся с тошнотой.
– С ним не поедет никто, – успокоила я. – Думаю, наш новый знакомый нас подбросит.
И обратилась к тому:
– Как ваше имя?
– Игорь, – отозвался он.
И уверил:
– Конечно, я вас отвезу. Тем более, похоже, влипли мы все.
Мы забрались в кабину и всю дорогу молчали, поглядывая в окна. Пустых машин стало попадаться всё больше, и вскоре мы упёрлись в огромную пробку.
– Чёрт, – выругался Игорь, тормозя, – кажется, дальше придётся идти пешком. Интересно, что произошло у нас в городе?
– Это не наш город, – вполголоса произнёс Серёжа.
И верно, вдалеке виднелись совершенно иные здания: незнакомые высотки подпирали небо, и территория, занимаемая ими, казалась гораздо большей, чем в привычном мире. Поселение походило, скорее, на мегаполис, чем на областной центр.
Мы спрыгнули на асфальт. Сторожко оглядываясь, мужчины сделали несколько шагов, стараясь, чтобы я находилась между ними, и вдруг слева донёсся истошный крик. Мы переглянулись и, уже не задумываясь о половой принадлежности, кинулись на выручку.

Нашим глазам предстало ужасное зрелище: мальчик лет тринадцати-четырнадцати, сжавшись, сидел на маленьком пятачке среди машин, окружённый страшными разлагающимися развалинами. Представив на месте ребёнка нашего сына, я со сдавленным воплем рванулась вперёд, но меня не пустили. Подняв с земли гнутую железку, Игорь набросился на монстров, кося их направо и налево, и Серёжа последовал его примеру.
Расправившись с мертвецами, муж подхватил подростка на руки, и мы оставили поле боя. Усадив мальчика на капот легковушки, Сергей осмотрел его тело.
– Они тебя укусили? – спрашивал он. – Ранили?
Пришедший в себя ребёнок помотал головой и заговорил на незнакомом наречии. Мы с Игорем недоумевающе посмотрели друг на друга, но Серёжа понял.
– Похоже, он австриец, – сказал муж.
И обратился к мальчику по-немецки, а я, не имевшая понятия, что избранник владеет языками, удивлённо захлопала глазами.
– Они пытаются общаться, – переводил он, – хотят сообщить что-то важное. Это водители застрявших здесь машин, а убило их зло.
– Какое, какое зло?
– Не знаю, – расстроено произнёс подросток, – думы их сумбурны и неясны.
Вздрогнув, я поинтересовалась:
– Ты умеешь читать мысли?
Он кивнул.
– Но я понял одно: в город идти нельзя. Пробку покойники создали специально и…
– Чёрт, – перебил Игорь, – так какого же шута мы их убивали?
– Им всё равно, они ничего не чувствуют, – ответил мальчик.
И представился:
– Меня зовут Курт, Курт Берг.
Назвав себя, мы продолжили задавать вопросы и узнали, что Курт постоянно перемещается между мирами и даже не помнит, как выглядят родной дом и отец с матерью. Но тут же выяснилось, что это его совершенно не тревожит, поскольку ему нравятся новые знакомства и приключения. Он быстро забыл о нападении мертвецов и, весело болтая, принялся заглядывать в машины в поисках съестного. Присоединившись, мы нашли несколько банок консервов, сковородку и приготовили немудрёный ужин.
– Если мы не пойдём в город, – перекусив, заговорил Сергей, сонно глядя в пламя костра, – то как узнаем, с чем должны бороться?
– Мёртвые расскажут, – беспечно откликнулся мальчик, заворачиваясь в плед, взятый в соседней легковушке.
Я дёрнулась и со страхом вопросила:
– Значит, нам снова придётся общаться с этим тленом?
Курт удивлённо посмотрел на меня.
– Но это же не враги, – сказал он. – Да, вид у них жутковатый, и запашок ещё тот, но они хотят помочь.
Серёжа улыбнулся.
– Думаю нам, действительно, не стоит их бояться, – согласился он. – И, вот что, предлагаю поспать, утро вечера мудренее. Вы отдыхайте, а я покараулю. Игорь сменит меня ближе к утру.
Тот согласно кивнул, и я, успокоившись, вскоре задремала.

Пробудилась я от ощущения, что за мной наблюдают. Серёжа, отвернувшись, сидел у затухающего костра, значит, смотрел не он. Я тихонько окликнула мужа, но, не получив ответа, решила, что тот заснул и тронула его за плечо. Трудно описать, что я почувствовала, когда тело завалилось назад, и моему взгляду предстало обезображенное до неузнаваемости лицо, обрамлённое знакомой шевелюрой. Я отчаянно закричала, разбудив спящих. Скорбно смотрели они на истерзанное тело того, кто ещё недавно был живым и полным сил человеком.
– Марина, милая, что случилось? – прозвучал знакомый голос с нотками паники.
Увидев выходящего из кустов Сергея, я не поверила глазам. Потрясение оказалось так велико, что меня накрыла тьма.
Очнувшись, я подумала, что попала в ад. Перед глазами колыхалась багровая пелена пламени, а слух терзали громкие гудение и треск.
– Марина!
Мой расфокусированный взгляд остановился на размытом пятне лица с узнаваемыми чертами.
– Серёжа-а!
Пару минут мы сидели, обнявшись, а потом я спросила:
– Если ты жив, то кого же я приняла за тебя?
Муж пожал плечами.
– Очередного покойника, явившегося поболтать.
Я помотала головой, приходя в себя.
– Зачем ты уходил?
Голос мой звучал тихо и жалобно:
– Приспичило, – невесело усмехнулся Сергей. – Я же всё-таки человек.
– Никто не отнимает у тебя этого гордого звания, – вмешался Игорь. – Но если ты собирался засесть в зелени, стоило сначала разбудить меня.
Муж смутился, а я, в свою очередь, поинтересовалась:
– Но почему труп умер, ни с кем не поговорив?
Серёжа перевёл мои слова на немецкий, и Курт, пожав плечами, ответил:
– Я чувствую, в воздухе есть что-то, способное их оживлять, хотя, почему им отпущено так мало времени, не знаю.
Стукнув кулаком по колену, Игорь воскликнул:
– Прошло уже несколько часов с момента, как мы столкнулись с этими странностями, но до сих пор у нас только вопросы, вопросы. А ответы где?
– Давайте искать их завтра, – предложил мальчик.
– Я считаю, что утром надо идти в город, – решительно сказал Игорь.
– Нет!
Ответ Сергея прозвучал резко.
– Я не позволю жене ступить на проклятую землю, она ещё не прожила своего срока. Чего бы ни хотели забросившие нас сюда силы, я не намерен, очертя голову и пренебрегая опасностью, кидаться в бой и вести за собой Марину. Чутьё подсказывает мне, что это испытание не для неё.
Спорить не стал никто. Игорь принял пост, а мы с мужем уснули, крепко прижавшись друг к другу. 

Проснулась я, когда солнце горячими каплями обрызгало мне лицо, и, открыв глаза, завопила; надо мной, опираясь на палку, стоял полуразложившийся труп. Шамкая безгубым ртом, он пытался заговорить, но мне было не до его откровений. Крича и рыдая, я пыталась уползти, но, как в дурном сне, не могла двинуться с места, а ко мне приближался ещё один зомби. К счастью, на выручку прибежал Серёжа. Оттолкнув смердящую развалину, муж подхватил меня на руки, унося прочь от страшных останков.
Пока он возился со мной, Курт, подошёл ко второму покойнику, выглядевшему довольно свежо, и застыл, упершись взглядом в его лицо. Безмолвные переговоры длились около пяти минут, и за это время я успела придти в себя.
Получив информацию, мальчик отвернулся от визави, и тот свалился там, где стоял, раскинув руки в стороны. Я с жалостью смотрела на несчастного, который, говоря словами Серёжи, не прожил своего срока. Оставив меня на попечении Игоря, муж с подростком отошли в сторону и долго разговаривали, причём лицо Сергея с каждой секундой становилось всё задумчивее.
Когда они закончили, и Курт отправился добывать еду, я тихо спросила:
– Что ты узнал?
– Сейчас позавтракаем, и я всё расскажу.
После трапезы Сергей поведал нам с Игорем суть беседы.
– В городе побывать придётся, – произнёс он, – но никому из вас там появляться нельзя, вы не обладаете необходимыми качествами. Туда должен отправиться достаточно чувствительный, чтобы учуять опасность, и физически развитый человек, умеющий драться насмерть. Думаю, это моё задание, поэтому я тут. А Марина с её неожиданно возродившимися паранормальными способностями, похоже, послужила лишь транспортным средством.
Я фыркнула, а Серёжа подытожил:
– Поэтому я иду, а вы остаётесь.
– Нет! – в панике вцепившись в мужа, крикнула я.
Тот аккуратно оторвал мои пальцы от рубашки и поцеловал их.
– Милая, – нежно сказал он, – если я этого не сделаю, мы никогда не попадём домой.
– Зачем же сюда перебросило нас? – недоумевая, поинтересовался Игорь.
– Марина, как я уже сказал, сыграла роль ведьминой метлы. Курт получил от мёртвых нужные сведения, и, кроме того, когда я уйду, свяжет свой разум с моим и станет следить за моими перемещениями. А твоя миссия, предположительно, заключается в том, чтобы охранять их обоих. Находиться среди зомби не совсем безопасно, некоторые неприкаянные могут вести себя довольно агрессивно.
– Да-а, задачка, – почесав в затылке, произнёс мужчина.
И, встряхнувшись, добавил:
– Ну, ничего, справлюсь. Подумаешь, мертвяки.
Представив, что может случиться с мужем там – в обители зла, я зарыдала, подвывая и жалуясь на судьбу. Серёжа успокаивал меня, но разве можно утешить женщину, провожающую своего мужчину на верную гибель? Пока он тихонько разговаривал со мной, Игорь и Курт, отыскав рюкзак, набивали его снедью, чтобы Сергею не пришлось отвлекаться на её поиски.
Из-за ближайшей легковушки со смятым бампером появился покойник. Я негромко вскрикнула, но тот, не делая попыток напасть, застыл, ожидая переговорщика. Пообщавшись с визитёром, подросток вернулся к нам.
– Он пожелал Серёже удачи, а остальным велел немедленно убираться, хотя, к чему такая спешка, не объяснил.
Сергей забеспокоился.
– Да-да, уезжайте скорее. Думаю, мёртвые знают, о чём говорят.
– А ты поищи мотоцикл или мопед, – посоветовал Игорь, – самое подходящее средство передвижения в пробке.
Вскинув мешок на спину, Сергей пожал плечами.
– Как получится, – ответил он.
Меня, захлёбывающуюся слезами, буквально отлепили от мужа и погрузили в машину, которая тотчас рванула с места. Спутники торопились покинуть опасную точку, уже омываемую сумерками.

Сергей.
Пробираясь между автомобилями, я услышал, как взревел мотор грузовика, и остановился, глядя в ту сторону и размышляя. Во мне жила надежда, что Марину обманула моя кажущаяся беспечность, и она поверила, что загадочное задание мне по плечу, хотя сам я не сомневался, что из мегаполиса не вернусь.
– А как хорошо всё начиналось, – вздохнул я, и слова мои громом прозвучали в тишине, – поездка на природу, шашлыки, купание…
И замолчал, почувствовав вибрацию, исходящую от замерших автомобилей.
– Да тут страшно слово сказать, – прошептал я, невзначай процитировав Гоголя.
Тряска усилилась, ближайшая легковушка, взметённая неведомой силой, грохнулась за моей спиной, а из бреши между машинами вырвалось огромное щупальце, ринувшееся ко мне. Я попытался бежать, но путь преграждали умершие авто. Тогда, перекатившись через капот стоящего рядом мерседеса, я нырнул под большой фургон, чувствуя, как в душе нарастает злость.
– Ну, уж нет, – в бешенстве заорал я, – так просто ты меня не возьмёшь!
Схватив металлическую пику, похожую на копьё, я пронзил летящую ко мне погибель, сделав титаническое усилие, крутанул оружие, наворачивая на него щупальце, и воткнул остриё глубоко в землю. Из недр донёсся приглушённый визг, кусок, насаженный на палку отвалился, и покалеченный монстр торопливо отступил.
Дрожа от пережитого возбуждения, я взял обрубок в руки и ахнул: это была не живая плоть, а материал, похожий на тонкую резину очень высокого качества. Застыв, я рассматривал напавшее на меня нечто, пытаясь понять, для чего оно создано. Между тем вибрация стихла. Я немного постоял, унимая колотящееся сердце, и направился в сторону, откуда появилось чудовище.
В земле зияла дыра, из которой изливался тяжкий дух. Но не трупное зловоние и даже не запах взрыхлённой почвы. Пахло горелой проводкой, машинным маслом, разогретым металлом, словно под землёй находилась мастерская. Вглубь уходила узкая железная лестница. Внезапно во мне воскрес давно похороненный дух авантюризма и, нырнув в разверстую пасть земли, я начал спускаться вниз.

Марина.
Когда мы отъехали от свалки металла километров на десять, Игорь затормозил, и тёмные деревья за окнами замерли в неподвижности. Я всё ещё плакала, а Курт успокаивающе гладил меня по руке.
– Не тревожься, – неожиданно сказал он на ломаном русском, – твой муж сильный, он справится.
– Хотелось бы верить, – всхлипнула я.
И поинтересовалась:
– Так ты говоришь по-нашему?
Мальчик кивнул.
– Конечно, мне удобнее объясняться по-немецки, но если нет другого выхода…
Он развёл руками.
– Путешествуя, я выучил много языков. Но в Россию меня почему-то закидывает особенно часто.
– Неудивительно, ведь это самая дурная страна, и всё в ней делается через задницу. Причём во всех реальностях, – понемногу успокаиваясь, проворчала я.
Что бы ни произошло в дальнейшем, слезами я никому бы не помогла. Мысль о возможной гибели Серёжи причиняла мне невыносимую боль, но, собрав всю волю в кулак, я перестала об этом думать.
Покинув машину, мы сошли с дороги и расположились на небольшой прогалине. Игорь запалил костёр, намереваясь разогреть консервы, а Курт сел на траву лицом к мегаполису. Вскоре он поднялся и, тяжело вздохнув, произнёс несколько непонятых мною слов.
– Что?
– Я не могу установить с ним связь, – повторил подросток по-русски, – между нашими разумами стоит стена.
– Ничего¸– успокоил нас Игорь, – возможно, железо у города создаёт экран, и когда Сергей минует пробку….
Мальчик покачал головой.
– Дело не в этом. Но ты прав, подождём.
Я же, охваченная недобрыми предчувствиями, молчала, прислушиваясь к себе.
– Ребята, вооружайтесь, – вырвалось у меня.
Растерявшийся Игорь открыл рот, но, так ничего и не спросив, протянул мне тяжёлую чугунную сковороду, Курту – большой нож, а сам поднял с земли захваченную на всякий случай монтировку. Я не ошиблась: вскоре у опушки замаячили тёмные фигуры, рывками перемещающиеся по направлению к нам.
– Но это всего лишь мертвецы, – недоумевающе произнёс Игорь.
– Разве ты не чувствуешь, – удивился мальчик – они иные? И голодны.
– Курт прав, – подтвердила я. – Именно о них и говорил его последний собеседник.
Игорь возмутился:
– Сожрать нас собрались? Ага, сейчас!
Он ринулся в бой, круша головы пришельцев. Битва закончилась быстро.
– И это те самые зомби, – презрительно хмыкнул мужчина, – про которых снято столько фильмов? Непобедимые твари? Да справиться с ними – раз плюнуть.
– Это потому, что их подозрительно мало. Возможно, мы уничтожили лишь передовой отряд, – возразила я.
Игорь не успел ответить, потому что из тьмы на нас двинулись «свежие» силы кадавров. На сей раз их оказалось гораздо больше, и, переглянувшись, мы начали отступать к дороге. Но тут случилось непредвиденное.
Послышался гул, земля заходила ходуном. Мы с трудом удержались на ногах, а мертвецы попадали, как домино, сбивая один другого. Недалеко от нас в воздух взлетел похожий на крышку канализационного колодца металлический круг, рухнувший на ходячих покойников, и из мрака появилось напоминающее змею щупальце с присосками.
Мы остолбенели, глядя на неизвестно чей огромный, извивающийся отросток. Сначала он дёрнулся в нашу сторону, но, остановившись на полпути, поменял направление и полетел к ворочающимся зомби. Миг, и те уже рядком висели по всей длине взявшего их в плен чудовища, которое мгновенно исчезло под землёй.
Молчание длилось несколько минут, пока Игорь, очнувшись, не пробормотал:
– Это что такое?
– Вероятно, какое-то животное, падальщик, – предположила я. – Ведь оно забрало только трупы.
– Нет¸ – напряжённым тоном сказал Курт, – это существо не тронуло нас, потому что мы молчали и не шевелились. Оно неживое и запрограммировано хватать всё, что движется.
– Откуда ты знаешь? – удивился мужчина.
– Почувствовал, – просто ответил подросток.
Игорь упал на траву.
– И что нам делать? – спросил он с отчаянием в голосе. – Мы же теперь отсюда не выберемся.
– Может, попытаемся добежать до машины? – неуверенным тоном предложила я.
– Согласен, – решительно произнёс Курт и первым помчался к дороге.
Мы бросились за ним. 

«Ну, что ж ты страшная такая?
Ты такая страшная…
И не накрашенная страшная,
и накрашенная…»
Обидные слова звучали рефреном, будоража мозг. Заворочавшись на диване, Наташа несколько раз махнула рукой, пытаясь отогнать назойливые звуки, однако потерпев фиаско, сунула голову под подушку, крепко прижав её к уху.

Рефрен (муз.) – постоянный повтор определённой темы.

Но это не помогло. Промучившись с минуту, девушка вскочила и, схватив мобильник, швырнула его в стену. Телефон распался на части, и наступила тишина. Наташа же мешком свалилась на ложе и закрыла глаза, надеясь уснуть снова.
Однако пробудившееся сознание воспротивилось, напомнив, что глупая песенка звучала не зря, и хозяйке покойного смартфона пора на работу.
– Вот чёрт, – пробормотала та, садясь, – Коля просил разбудить его, если я освобожусь раньше. И как я это сделаю?
Собрав разнокалиберные кусочки, Наташа убедилась, что с устройством связи покончено. По дисплею прошла широкая трещина, и сенсор не работал.
Вздохнув, девушка поднялась и, одёрнув короткое измятое платье, отправилась к соседке – бабе Лене, надеясь, что та позволит ей позвонить.
Пока она набирала номер, старуха внимательно её рассматривала, и взгляд подслеповатых глаз выражал крайнее неодобрение.
– Коля, – услышав знакомый голос, воскликнула Наташа, – ты давно проснулся?
– Секунду назад, – ответили ей, – я только-только начал осознавать, где нахожусь, и тут твой звонок…
На том конце провода помолчали.
– Ладно, – со вздохом сказал динамик, – сам ведь просил. Ну, что, сегодня увидимся?
– Конечно! – радостно согласилась собеседница. – Встречаемся там же?
– Ага. До вечера, – попрощалась трубка и разразилась короткими гудками.
Положив её на рычаг, Наташа, улыбаясь, направилась к двери, провожаемая тихим бормотанием соседки о нравах современной молодёжи, длине их юбок и дурной привычке ежевечерне напиваться и валиться одетыми на кровать.
– Ничего-то ты не понимаешь, бабуля, – ворвавшись к себе и бросаясь на диван, со смехом воскликнула девушка. – Мы другие, и чтобы почувствовать эйфорию, нам не нужно спиртное. Эх…
Тут Наташа осознала, что совсем забыла о времени. А если она опаздывает?
Кинув взгляд в окно, она увидела на балконе напротив мужчину, тягающего тяжеленные гири. Силач упражнялся каждое утро в один и тот же час, вне зависимости от времени года. И когда он заканчивал, в запасе у девушки оставалось двадцать минут.
Стоя под горячими струями душа, Наташа пыталась вспомнить, что видела во сне этой ночью. Казалось, вот-вот она ухватит кончик ниточки и размотает клубок сумбурного сновидения.
Но упрямый хвостик юлил и извивался, уползая всё дальше, пока, наконец, не исчез за сплошной серой стеной. Поняв, что эту преграду ей не преодолеть, Наташа вздохнула, выбралась из ванны и приступила к сборам.
До кафе, где она работала, было два квартала. Не обращая внимания на глядящих вслед мужчин, девушка с грустью думала, что, по-видимому, никогда не сумеет справиться с домашним заданием, Николай опередит её, и она потеряет его надолго или даже навсегда.
В таком настроении она вошла в заднюю дверь небольшого двухэтажного здания, поздоровалась со знакомой официанткой, огрызнулась на уборщика, выплеснувшего ей под ноги с четверть ведра воды, и направилась в маленькую комнатку, треть которой занимал большой сейф.
Вытащив из него кипу документов и устроившись за неудобным столом, Наташа включила компьютер и погрузилась в работу.

Закрыв глаза, Лиор просматривал отчёты учеников.
Одобрительно хмыкнув, он принял сделанное по всем правилам домашнее задание сильнейшего из них – мезозороса Скило. Да, Скило молодец и заслужил право на псевдоним.
Правда, Лиору никогда не нравилось содержание его снов, а впрочем… Это не его дело. Он должен учить хамилосов и состоявшихся космополитов технике, добиваться, чтобы те постепенно переходили на уровень псилос, остальное же его не касается.

Мезозорос (греч. μέσος όρος) – средний.
Хамилос (греч. Χαμηλός) – низкий, здесь – новичок.
Космополит (греч. Κοσμοπολίτης) – сторонник идеи мирового гражданства, считающий весь мир своим отечеством. Здесь – человек, поднявшийся над собственным разумом и способный соединиться мыслью с другими умами.
Псилос (греч. ψηλός) – высокий.

Но так ли это? Мужчина вспомнил адепта Трелоса и содрогнулся. Окрылённый властью над человеческим сознанием, тот за одну ночь зверски расправился со всеми своими «врагами».
Лиор снова видел сияющее лицо хрупкого тринадцатилетнего мальчика-инвалида, во сне превратившегося в одноглазого циклопа, с наслаждением откусывающего головы ребятишкам его же возраста. А ведь Трелос учился даже лучше, чем Скило…
Архонт забрал ребёнка, и тот больше не появился в классе ментора. Наверняка Харакас сурово наказал нарушителя.
Нет, Лиор не прав, он должен уделять внимание и духовному миру учеников. Если бы он объяснил Трелосу, что сновидения, как и все виды борьбы без оружия, можно использовать только для самозащиты, дети остались бы в живых, и наставника не грызла бы совесть.

Архонт (греч. Άρχοντας) – владыка, господин.

Взбудораженный этими мыслями, Лиор послал Скило неодобрение и потребовал умерить агрессию. Почувствовав растерянность молодого мезозороса, он успокоил его, уверив, что изменит оценку, как только тот покажет ему что-нибудь, более разумное.
Прочитав лекцию и выйдя из контакта, ментор обратился к другим, исправляя, оценивая и объясняя. Он должен был завершить обучение космополитов к шести часам пополудни – времени, когда появятся новички-хамилосы, не умеющие работать дистанционно.
Лиор открыл глаза и, немного отдохнув, вновь смежил веки, напрягая натруженный мозг.

Николай, то улыбаясь, то хмурясь, вышел из дома. Стрелка шкалы настроения молодого человека резко прыгала от удовлетворения к отчаянию, в зависимости от мыслей, рождавшихся в голове.
Нынешней ночью он почти уловил суть своего видения, почти осознал, где находится, но телефонный звонок выбил его из колеи.
Ну, ничего, рано или поздно Николай добьётся своего и перестанет носить позорное звание хамилоса, взлетев над собственным разумом. А потом поднимется и над другими.
Кто знает, возможно, ему суждено стать не просто космополитом и ментором, а помощником легендарного архонта Харакаса и… Вероятно, со временем Николай превратится в такого же, как тот – непостижимого и непобедимого владыку. Главное, не сдаваться.
Посмотрев на часы, юноша ахнул и рысью пустился к остановке. С трудом забравшись в переполненный автобус, он, стиснутый потными телами, ехал в университет, не переставая мечтать.

Потерев глаза, Наташа подняла голову. Время обеда.
«Ну, уж, нет, – решила она, – обойдусь без еды. Слишком быстро набираю вес. Ещё пара килограммов, и Коля не захочет на меня смотреть».
Выключив компьютер и откинувшись на спинку кресла, девушка сомкнула веки, вспоминая советы ментора. Он говорил: полностью расслабить мышцы, изгнать посторонние мысли, представить тоннель…
Наташа завозилась на сидении.
– Как, – недовольно пробормотала она, – ну, как можно расслабиться, когда тебе в ребро упирается ручка кресла, а в колено – ящик стола, и ты думаешь только об этом? Что же делать?
И тут её осенило.
– Пойду к дежурным, – вскакивая, воскликнула она, – днём в их каморке всё равно никого нет, а тахта там достаточно удобна. И…
– Ты чего кричишь?
Дверь приотворилась, и в образовавшуюся щель просунулось мужская физиономия.
– Наташка, пойдём вечером гулять, а?
Настроение девушки упало.
– Вечером я занята, – холодно ответила она.
Человек просочился в комнатушку и притиснул Наташу к стене. Не обращая внимания на сопротивление, он, засунув одну руку под резинку трусиков, другой грубо лапал её тело.
– Это из-за сосунка-студента, да? У нас с тобой всё шло хорошо, пока не появился он. Может, мне его убить?
– Кишка тонка, – увёртываясь от ищущих губ, сквозь зубы прошипела жертва.
И вскрикнула, почувствовав, как жадные пальцы врываются внутрь неё, стискивая, крутя, причиняя боль. С треском лопнула лямка бюстгальтера, обнажилась грудь, ещё немного и…
Собрав все силы, Наташа толкнула насильника так, что тот, сшибив головой полку с цветами, отлетел в угол, и, распахнув дверь, выскочила в коридор.
Все её планы были разрушены. На ходу поправляя одежду, она сбежала вниз по лестнице и, сдержав слёзы, вышла в тёплую зелёную голубизну весеннего дня.

На улице идёт снег.
Крупные хлопья медленно опускаются вниз, и нет желания отвести взгляд, вернуться в серые будни с их надоевшими проблемами. Хочется смотреть.
И ты смотришь, думая, какое же это чудо. Нет, даже не снегопад, а что ты проживаешь сейчас уникальное мгновение вечности, и заснеженный уголок планеты с тобой – наблюдателем навсегда сохранится в памяти Вселенной.
Повториться же этому мигу не суждено, ведь в следующий раз к окну подойдёт другой человек, снежинки лягут иначе, и всё будет совсем не так.
На улице идёт снег…

Упивающаяся восторгом Зои вынырнула из окутавшего её облака эйфории, почувствовав недовольство наставника.
– Что я сделала не так? – послала она ему испуганную мысль.
– Ты рассказываешь о своём сне, как о грёзе другого человека, – попенял тот. – Твои поэтические изощрения не имеют ничего общего с умениями онейрополосов.

Онейрополос (греч. Ονειροπόλος) – сновидец, мечтатель.

– Почему же? – заспорила она. – Я, действительно, предавалась мечтам о зиме, о снеге, и я люблю смотреть в окно, когда с неба летят большие белые хлопья.
– Хорошо, – сдался ментор, – я засчитаю тебе задание, как короткий сон, но… Но в последний раз. Больше таких отчётов я не приму. И, Зои…
Голос в её голове зазвучал печально:
– Архонт не единожды поднимал вопрос о твоём отчислении. Я опасаюсь, что не сумею его отговорить. Поэтому, пожалуйста, делай отчёты более похожими на сны, а не на отвлечённую реальность. Тебе давно пора перейти на уровень псилос, но я не могу сдвинуть тебя с места. Ты желаешь видеть только своё, а ведь грёзы других тоже интересны.
– Но, Лиор, – прервала она, – я не хочу писать о чужих переживаниях, не хочу подпитывать воображение чужими мыслями и…
– Что ж, значит, ты покинешь «Аллихору», – твёрдо сказал ментор. – Для твоих сочинений вполне хватит и того, что ты уже знаешь и умеешь.

Аллихора (греч. άλλη χώρα) – иная страна. Здесь – название всемирной организации сновидцев.

– Нет, наставник, – расстроено возразила Зои, – я не уйду. Не хочу тебя потерять.
Ей показалось, что Лиор улыбается, но, когда тот заговорил, услышала строгое:
– Тогда слушайся, или мы простимся навсегда.
И ментор покинул её мозг. А молодая женщина прошептала:
– Я подчиняюсь, учитель… Любимый.

– Коля!
Увидев Николая, Наташа, махая рукой, побежала навстречу.
– Коленька!
Ей хотелось обнять его, поведать о сегодняшних неудаче и обиде, о том, как ей плохо, но Николай, перехватив её руки, прошипел:
– Как ты себя ведёшь? Не смей орать на улице, это моветон.
– Хорошо, Коленька, – покорно согласилась Наташа. – Но мне надо тебе рассказать…
– Некогда, – прервал он, кинув взгляд на циферблат часов, – мы опаздываем. Бежим.
И увлёк девушку за собой.
Через несколько минут они входили в небольшой магазинчик, над входом в который красовалась вывеска: «Аллихора – эзотерика и магия».
Миновав заставленную необычными предметами крохотную комнатушку, молодые люди спустились по лестнице и, распахнув дверь, вступили в большой зал, где с десяток человек расположились в удобных креслах.
В центре помещения висел огромный глобус, неизвестно как закреплённый между полом и потолком, а рядом с ним, спиной к адептам, стоял мужчина с длинными тёмными волосами, забранными в хвост. Не поворачиваясь к новоприбывшим, он произнёс:
– Наконец-то все в сборе. Займите свои места и спать.
Наташа с Николаем, робко ступая, приблизились и утонули в объятиях мягких сидений.