Мистические и фантастические миры писателя

Александры Треффер

Все персонажи – плод фантазии автора.
Любые совпадения случайны.

Ника открыла глаза и, осмотревшись, снова смежила веки, пытаясь сообразить, где находится.
Она лежала на кровати в большой комнате с серыми стенами, и первым, что ей удалось разглядеть сквозь тонкую сетку волос, были высокий потолок в ржавых разводах и стекло оконной рамы, пересечённое несколькими тонкими трещинами.
Женщина хотела убрать с глаз чёлку, но не смогла, руки что-то удерживало. Кинув взгляд вниз, она увидела веревки, притянувшие запястья к железным перекладинам.
Недавно Веронике Леоновой исполнилось тридцать восемь. В тёмных волосах её уже пробивалась седина, но, несмотря на приближающуюся осень, выглядела женщина молодо.
Она работала в престижной компьютерной фирме и считалась отличным специалистом, поскольку никто не чувствовал электронику, как она. Ремонтируя и корректируя погрешности, Ника словно уговаривала технику исправиться и функционировать нормально. А та благодарно отзывалась на каждое её слово, каждое движение пальцев.
На работе Нику ценили, но личная жизнь у неё не сложилась. Имея массу поклонников, она не пожелала вступить в брак ни с одним из них, предпочтя свободу стирке грязных носков, беготне с огромными сумками по магазинам и семейным склокам. Но, как и у всякой женщины, мечта о прекрасном принце до сих пор жила в её душе.
И вот теперь она неожиданно для себя очнулась в больнице. Что произошло, и как ей «посчастливилось» сюда попасть, Ника вспомнить не смогла.
Отворилась дверь, и в палату вошла незнакомая полная женщина в голубом халате, неся на небольшом подносе шприц и подозрительного вида пузырек. Увидев, что пациентка пришла в себя, толстуха грубо произнесла:
– Ну, что, очухалась? Сейчас я тебе укол сделаю, не вздумай орать.
Кинув испуганный взгляд на пыточные принадлежности, Ника прошептала:
– Не буду. Вы только скажите, где я, и почему меня привязали?
Тётка хмыкнула.
– В психушке, где ж еще. Да лучше бы приковали тебя – ненормальную, ты чуть веревки не разорвала.
С этими словами она набрала в шприц лекарство и приблизилась к озадаченной её словами Нике. Когда игла вонзилась в вену, женщина поморщилась, но перенесла операцию стоически.
– Как я здесь оказалась? – поинтересовалась она у медсестры.
– Мамаша твоя вызвала милицию и скорую. И правильно, нечего на людей с ножом кидаться, – зло и устало ответила медичка и вышла, хлопнув дверью.
Закрыв глаза, Ника задумалась. И чем дольше она размышляла, тем более сомневалась в своей виновности. Скорее всего, мать воспользовалась бессознательным состоянием дочери, чтобы освободиться от "чокнутого", по ее мнению, чада.
Ну, мама, ну, удружила! Женщина почувствовала, как в душе закипает ярость, но тотчас взяла себя в руки. В конце концов, она нормальный человек и, конечно же, сумеет с честью выйти из этой ситуации. Доказательств покушения у матери наверняка нет, и Ника со спокойной совестью может всё отрицать.
Дверь снова открылась, и в палату вошли двое рослых санитаров. Они отвязали пациентку и, не дав той размять затекшие конечности, потащили за собой.
Ника не сопротивлялась, несмотря на боль. Сжав зубы, женщина внушала себе, что не имеет права на злость и страх. Она должна выглядеть спокойной и уравновешенной, и тогда, вероятно, уже сегодня ей удастся отсюда уйти.
Поэтому, когда конвоиры грубо втолкнули её в небольшую светлую комнату, и Ника, споткнувшись, упала, сильно ударившись локтем, с губ её не сорвалось ни звука.
Встав с пола и отряхнув пижамные брюки, она подняла голову и увидела черноволосого мужчину лет сорока в белой рубашке, тёмном пиджаке и галстуке элегантной расцветки.
Глядя на его непроницаемое лицо с несколько неправильными чертами, Ника подумала, что при других обстоятельствах этот человек показался бы ей очень привлекательным. Эта мысль позабавила её, и она едва удержалась от неуместного смешка.
Кивнув на стул, объект возможной симпатии опустился в кресло и, нервным движением поправив узел под воротничком, уставился в лежащие на столе бумаги.
Ника села, положив руки на колени, и вопросительно посмотрела на неизвестного.
– Давайте знакомиться, – произнёс он. – Я ваш лечащий врач, имя моё Дмитрий, Дмитрий Александрович, и мне хотелось бы выяснить, что с вами происходит. А как зовут вас?
«Вот только не пытайся меня убедить, что ты этого не знаешь», – подумала Ника.
Но послушно представилась.
– Имя богини победы, – улыбнулся мужчина.
– Вероника – несущая победу, – поправила она.
Улыбка врача стала шире.
– И как, в жизни помогает?
– Судя по тому, что я здесь, не очень, – вздохнула женщина.
Дмитрий Александрович посерьёзнел.
– Вот мы сейчас и разберёмся, здесь ли ваше место. Скажите, чем вы занимаетесь?
– Пишу книги.
Психиатр удивился:
– Но в истории болезни сказано, что вы программист.
Ника пожала плечами.
– Вряд ли я попала бы в дурдом, если бы занималась только электроникой. Кроме того, одно другому не мешает: компьютеры для заработка, книги для души.
– Хорошо.
Следующая фраза подтвердила, что Дмитрий Александрович и впрямь не так плохо осведомлен, как хотел показать.
– Вы не ошиблись. Причина нашей сегодняшней беседы – ваше творчество, – сообщил он. –Екатерина Сергеевна – ваша мама рассказала, что у вас нередко бывают приступы…
– Да, – прервала Ника, – бывают…
– …А здесь написано, что они обусловлены раздвоением личности, – словно не услышав её слов, продолжил врач. – На некоторое время вы исчезаете из реальности, проживаете жизнь другого человека, а, вчера, что-то вообразив, набросились на мать с ножом.
Ни один мускул не дрогнул на лице женщины.
– Это неправда. Она представила доказательства?
– Нет, но я склонен ей верить, зачем матери оговаривать дочь?
Ника усмехнулась.
– Мама Катя эгоистична и с самого моего рождения требует, чтобы я жила под её диктовку. Я не прислушиваюсь, всё делаю по-своему и, вдобавок, периодически грежу наяву. А она хочет покоя и благополучия, причём не для меня, а для себя. Именно поэтому я стараюсь появляться дома как можно реже, хотя работа над книгами требует постоянного присутствия у компьютера. Но, несмотря на все её грехи, я никогда не желала ей смерти. А приступы…
Она помолчала.
– Когда они случаются, я вижу яркие, живые картинки, словно события происходят на самом деле. И, придя в себя, пишу новые повести. Возможно, это и есть раздвоение. Но, уверена, ничто из пережитого вне действительности не спровоцирует меня на убийство в реальном мире.
Врач внимательно смотрел на женщину, пока та говорила.
– Ника, вы публикуетесь? – спросил он.
– Нет, издательства игнорируют меня.
– И ваши произведения нигде нельзя прочесть?
Ника позволила себе открыто улыбнуться.
– Можно, конечно. В сети.
– Дайте, пожалуйста, адрес.
Дмитрий Александрович придвинул к ней ручку и чистый лист.
Женщина приготовилась писать и вдруг почувствовала, как подступает то, чего она всегда желала и боялась. Тело стало лёгким, почти невесомым, мысли ясными и в то же время неоформленными, но длилось это лишь с десяток секунд, и вскоре Ника вновь очутилась в кабинете врача. Вздохнув, она склонилась над бумагой.
А мужчина ошеломлённо наблюдал, как пациентка превращается в колеблющуюся дымку, пронизанную яркими лучами, отбрасывающими на стены радужные блики. И не мог понять, мерещится это ему или происходит на самом деле.
Когда Ника вернулась к обычному облику, руки врача тряслись, и он смотрел на исчёрканный листок, не видя написанного.
– Я обязательно прочитаю всё, – дрогнувшим голосом сказал он. – И вот ещё что: я попрошу вас на некоторое время остаться в больнице.
Психиатр вопросительно взглянул на Нику, а ту разобрал смех, и она прыснула:
– Вы можете задержать меня силой, зачем же нужны просьбы?
Он не улыбнулся.
– Я не вижу в вас безумия, но отклонения, несомненно, присутствуют…
– Как и у всех творческих людей, – хмыкнула она.
– Да, наверное. Я не намерен с ними бороться, но, по моему мнению, обследование необходимо для вашего же блага. Вы будете жить в нормальных условиях, как вели себя санитары, даже не вспоминайте, больше этого не повторится. Считайте, что вы…
Он пощёлкал пальцами.
– В санатории.
Улыбка исчезла с лица Ники.
– Вы хотите выяснить, какова природа моих приступов?
– Да, если вы не станете возражать.
– Я не против, – серьёзно ответила она, – поскольку тоже заинтересована в этом.
Мужчина вздохнул с облегчением.
– Ну, вот и прекрасно! Можете вести себя совершенно свободно: гулять, ходить в столовую, читать. Я поговорю с персоналом.
Когда Ника, попрощавшись, вышла, Дмитрий Александрович сел к столу и ушёл в размышления. Наконец он поднял голову и, набрав номер, сказал телефонной трубке:
– Я хотел бы побеседовать с «инопланетянином» из седьмой палаты. Что? Да, именно сейчас.
И углубился в историю болезни Вероники Леоновой.

Та же, вернувшись к себе, легла на кровать и, зажмурившись, осмысливала недавние события. А через некоторое время память перенесла её в тот день, когда она впервые оказалась за границей своего мира.
Утром Нику ограбили, вырвали сумку. Она осталась без наличных, банковских карточек и телефона, а также всяких нужных мелочей.
Но этого нападавшим показалось мало, и они стукнули её по макушке чем-то тяжёлым. Излишняя предосторожность, ведь женщина всё равно не успела их разглядеть.
Весь день, стиснув зубы, несчастная боролась с головной болью и тошнотой, подкатывающей в самый неподходящий момент, на работу не поехала, но и в больницу не пошла тоже. Впав в депрессию, Ника решила, что, если судьба сегодня умереть, то сопротивляться не имеет смысла.
В дверь позвонили. С трудом поднявшись, страдалица дотащилась до прихожей, постанывая от ломоты в спине и скрипа в коленях. На площадке стоял подвыпивший сосед, которому, наверное, не хватило дешёвого пойла.
– Дай полтинник до понедельника, – приказал он.
– Ага, сейчас, – раздражённо окрысилась Ника, – ты мне с прошлого года сто рублей должен.
Пьянчуга слегка растерялся, но желание принять на грудь пересилило, и жертва алкоголизма вновь начала уговаривать:
– Да ладно, не жадничай, я тебе сто пятьдесят отдам.
– Ни копейки не получишь! – рявкнула женщина, и дверь захлопнулась.
Закрыв глаза, Ника прислонилась лбом к холодному стеклу глазка.
– Эх, Рассея-матушка, куда ж от тебя деваться? А может, тоже напиться, а?
Идея показалась хорошей.
– С утра пораньше? – насмешливо спросил внутренний голос.
– Какое утро? – вслух возмутилась Ника. – Два часа дня.
– Ладно, давай, – милостиво разрешил незримый собеседник.
Вернувшись в комнату, женщина достала заначку и, дотащившись до ближайшего магазина, купила бутылку коньяка и лимон. Расположившись на кровати, Ника с наслаждением предалась греху пьянства, закусывая благородный напиток целым цитрусом, порезать который уже не осталось сил.
Вскоре её охватила приятная истома, голова перестала болеть и, расслабившись, Ника погрузилась в дремотное состояние.
Мысли лениво бродили по извилинам, вяло цепляясь одна за другую, спокойствие опустилось на плечи, потери уже не казались невосполнимыми, и она не заметила, как задремала.

 
Под парусами капитана Мак-Гилла.
Через некоторое время странный плеск влился мне в уши, а постель показалась настолько жёсткой, что я заворочалась, пытаясь устроиться поудобнее.
Не добившись результата, я потянулась, разлепила сонные вежды и окаменела; передо мной расстилалось бескрайнее море. Его шум и стал причиной моего пробуждения, а сама я сидела на песке, спать на котором, как известно, невозможно. Вытаращив глаза, я смотрела на пену ворчливого прибоя.
– Эй, ты! – послышался грубый оклик.
Ошарашенная я не отреагировала. Новый окрик прозвучал ещё резче:
– Эй ты, малец!
«Ну, это точно не мне», – решила я.
Но последующие действия владельца голоса показали, что я ощиблась.
Жёстко встряхнув, меня подняли, повернули на сто восемьдесят градусов, и я оказалась лицом к лицу с огромным, мускулистым мужчиной, одетым в широченные красные штаны, подпоясанные того же цвета кушаком и заправленные в огромные ботфорты. Торс его едва прикрывала пёстрая жилетка, а вокруг головы обвивался вылинявший платок, из-под которого на плечи спадали засаленные локоны. Один глаз закрывал лепесток чёрной ткани.
– Откуда ты здесь взялся, мальчишка? – не меняя тона, поинтересовался живописный собеседник.
Я разозлилась.
– Какой я вам мальчишка? Отпустите меня немед…
И тут увидела свои ноги. Чёрные штаны не вызвали у меня изумления, я постоянно ношу брюки, но, приглядевшись, я поняла, что они кожаные, а таковых в моём гардеробе не имелось.
Удивило меня и отсутствие груди. Вернее, та была, но не третьего размера, а маленькая и почти незаметная под мешковатой рубахой с широкими рукавами, сужающимися у запястий.
Схватившись за голову, я обнаружила бандану, стягивающую собранные в тугой пучок волосы.
«А ведь пару дней назад я сделала стрижку», – мелькнула глупая мысль.
– Следишь за нами? – уронив меня на песок и до боли сжав моё хрупкое плечо, спросил полуголый великан. – Кто тебя послал?
«Я сплю и вижу сон, – решила я. – Бредовый сон. Кто меня послал? Куда? Откуда? За кем следить?»
– Наш корабль утонул, – едва шевеля языком, сказала я. – Я находился в лодке, она перевернулась, и меня, наверное, выкинуло на берег. Но, как, не помню.
Хватка ослабла.
– Вы попали во вчерашний шторм? – заинтересовался колоритный незнакомец. – Вот и мы тоже. Теперь чиним судно. Пробоины по всему днищу, что твой кулак.
«Мой? – посмотрев на свои пальцы, в очередной раз мысленно удивилась я. – Скорее твой».
И перевела взгляд на массивную кисть мужчины. Вслух же произнесла:
– Вам повезло больше, чем нам. Похоже, из всей команды спасся только я один.
Буркнув что-то неразборчивое, но явно сочувственное, собеседник погрузился в размышления.
– Ладно, пошли, – наконец приказал он, – я отведу тебя к капитану.
И двинулся вперёд. Делать было нечего, поскольку сон не прерывался, пришлось идти вслед.
– Меня зовут Джон Коу, а тебя? – неожиданно спросил провожатый.
– Э-э… Ника, то есть Нико.
– Фамилия у тебя есть?
– Наверное. Только я никак не могу её вспомнить. Я ударился головой.
– А с какого ты судна? Корсарского?
Мне пришлось вдохновенно врать:
– Судя по костюму, да. Но в памяти у меня не сохранилось никаких подробностей плавания. Только эпизоды из раннего детства.
– Бедняга, хорошо тебя приложило. Ты ведь не англичанин, верно?
– Почему вы так решили? – осторожно поинтересовалась я.
– Выговор чужой. Вроде как испанский или итальянский.
Я хмыкнула. Ну, мужику виднее, он, наверное, несколько языков знает.
– Учти, – предупредил тот, – капитан испанцев не любит. Если ты один из них, без разговоров вздёрнет на нок-рее.

Нок-рея – поперечная перекладина на рее.

«Так, – подумала я, – бред переходит в кошмар».
И спросила:
– А как он это выяснит?
– Найдёт способ, – прозвучал краткий ответ.
Больше мы не разговаривали.
Впереди замаячил корабль, рядом с которым не было ни души. Мой спутник напрягся.
– Тысяча чертей, где все? – пробормотал он.
И кинулся к месту стоянки. Мне тоже пришлось прибавить ход, и, против ожидания, двигалась я легко: ни спина, ни колени меня больше не беспокоили.
Добежав до судна, Коу заметался, но внезапно остановился, прислушиваясь. Из-за холма доносились голоса и бряцание оружия.
– Дьявол! – заорал Джон.
Схватив за запястье, он потащил меня за собой, на ходу поминая разных морских обитателей и всех вместе взятых чертей.
Когда мы вскарабкались на вершину, глазам моим предстало удивительное зрелище. С двух сторон ровной площадки стояли люди, одетые, как я и мой новый знакомец, а в центре круга находились связанный молодой человек в растерзанной одежде и двое мужчин, один из которых выглядел настоящим пиратом, а второй, благодаря элегантному камзолу, джентльменом.
Неожиданно для нас, не знавших предыстории, оба выхватили шпаги и скрестили клинки. Сцена показалась знакомой, но сопровождающий не дал мне времени вспомнить, где я могла её видеть. Дёрнув за руку, он заставил меня быстро переставлять ноги, чтобы кубарем не скатиться к подножию холма, и, скользя на осыпающемся песке, ринулся вниз. 

Схватка закончилась так же быстро, как и началась. Джентльмен в чёрном пронзил противника насквозь и, когда тот рухнул на песок, сказал стоявшему рядом небрежно одетому авантюристу:
– Думаю, это аннулирует наш договор.
И тут до меня дошло.
– Сабатини! – прозвучал мой восторженный вопль. – Одиссея капитана Блада!

«Одиссея капитана Блада» – приключенческий роман Рафаэля Сабатини о пиратах, первоначально изданный в 1922 году.

Вот это да, какой же яркий сон! Казалось, я вижу всё наяву.
Элегантный мужчина, только что убивший Левассера, повернулся к нам и удивлённо поднял бровь.
– Кто это? – спросил он у Коу.
– Просто мальчишка, – ответил тот. – Корабль, на котором он плыл, потонул во время шторма, а его выкинуло на берег.
– Тебе повезло, – рассматривая меня, сказал капитан.
Под его пристальным взглядом я почувствовала себя неловко и покраснела.
– Как тебя зовут? – продолжил он.
– Нико… Э-э… Сабатини.
– Вспомнил? – усмехнулся Джон.
– Ага. А вы – капитан Питер Блад?
Джентльмен нахмурился.
– Блад? Это имя мне незнакомо.
Странно, во сне многое меняется, но чтобы имена персонажей…
– Меня зовут Генри Мак-Гилл, – представился капитан.
И, на тебе – шотландец. А Блад был ирландцем. Поражаясь причудам своей фантазии, я пробормотала:
– Простите, сэр, я, наверное, ошибся.
Мак-Гилл махнул рукой и обратился к Коу:
– Джон, «Викторию» мы подлатали, до Тортуги она продержится. Устрой мальчика, накорми, а потом разберёмся.

Тортуга – скалистый остров в Карибском море к северо-востоку от Наветренного пролива.

И скомандовал:
– Судно на воду!
Началась суета. С помощью брёвен и рычагов огромную посудину сдвинули с песчаного насеста, и вскоре, сидя в маленькой каюте, я под аккомпанемент бьющихся о борт волн жевала принесённую Джоном еду.
Как я поняла, прообразом Коу стал великан Волверстон, но, в отличие от книжного героя, его двойник оказался удивительно добродушным. Устроившись напротив меня, он глотал огромные куски, запивая их такими же большими глотками вина, и всё время говорил, вероятно, решив, что теперь в его обязанности входит развлечение гостя.
– Ты так и не вспомнил, как назывался твой корабль? – поинтересовался он.
Я покачала головой, подумав, что возродить в памяти никогда не существовавшее – дело непростое.
– Ну, ладно, какая разница, – смачно рыгнув, сказал Коу. – Останешься у нас юнгой, плавать под парусами капитана Мак-Гилла большая честь.
– У меня нет выбора, – отозвалась я. – Но я всё забыл, придётся учиться заново.
– Да какая же это наука? – удивился Джон. – Выполняй приказы и точка. И не позволяй никому помыкать собой, у нас тут разные мерзавцы попадаются.
«Только этого мне не хватало», – подумала я.
А вслух спросила:
– Джон, как ты стал пиратом?
– Мы корсары, – поправил он, – ведь нас неофициально прикрывает губернатор Тортуги д’Ожерон. Сегодня Генри спас его племянника из лап Шевалье…

Корсары (каперы) – частные лица, которые с разрешения верховной власти воюющего государства использовали вооружённое судно (также называемое капером, приватиром или корсаром)...
Бертран Д’Ожерон (1613–1676) — француз, губернатор острова Тортуга, на котором представлял Вест-Индийскую компанию. Он заложил гражданские и религиозные основы жизни флибустьеров и подготовил рождение будущей Республики Гаити.
Шевалье – пират Левассер из трилогии о капитане Бладе.

– Анри? – неосторожно спросила я.
Собеседник напрягся.
– Да. Откуда тебе известно его имя?
– Кто же его не знает? – притворно возмутилась я, мысленно колотя себя по губам.
И торопливо повторила вопрос:
– Так как же ты стал корсаром?
Джон нахмурился и неохотно ответил:
– Нас осудили, как бунтовщиков, принявших участие в восстании герцога Монмута, и отправили на каторгу, откуда нам удалось бежать. Вернуться в Старый Свет мы не могли, и решили присоединиться к береговому братству.

Восстание Монмута (в просторечии «восстание с вилами») – неудачная попытка свергнуть короля Англии Якова II Стюарта.
Береговое братство – свободная коалиция пиратов и каперов, которое было активно в XVII и XVIII столетиях в Атлантическом океане, Карибском море и Мексиканском заливе.

Больше на эту тему Коу говорить не захотел, а я задумалась. Какой странный сон: вымышленные герои носят здесь другие имена, а у исторических личностей они неизменны…
Поразмыслив, я сильно щипнула себя за руку и громко вскрикнула. Было очень больно, видение не прерывалось, а это означало, что всё происходит наяву.
Холодная волна паники накатила на меня, слёзы защипали глаза, и я, как ни старалась сдержаться, расплакалась.
– Что с тобой? – встревожено спросил Джон. – Вспомнил чего? Или заболел?
– Вспо-омнил, – заикаясь, соврала я. – Во время шторма погиб мой отец, его смыло за борт.
– Ой-ёй…
Коу покачал головой, сокрушённо глядя на моё зарёванное лицо.
– Беда, парнишка. Ты теперь сирота, получается.
Подумав о своём, я закатилась ещё пуще.
– Ну, всё, всё, – забормотал Джон, несильно сжимая мою руку. – Море – оно такое, часто жизни забирает. Будь мужчиной.
Я попыталась им стать и послушно вытерла слёзы.
– Надо рассказать капитану, – пробормотал Коу и, похлопав меня по плечу, вышел.
А я снова заплакала. Потом, немного успокоившись, поднялась и подошла к стоящему в углу неровному осколку зеркала.
Оттуда на меня смотрела я сама, непривычно юная, в своей реальности оставшаяся такой лишь на фотографиях.
Сдёрнув с головы платок, я рассматривала спускающиеся ниже пояса густые пряди без единой сединки, сожалея, что с ними придётся расстаться. Место юнги в кубрике, и мне надо выглядеть похожей на мальчишку.

Кубрик – единое жилое помещение для команды на корабле.

Взгляд мой остановился на огромных ножницах, лежащих почему-то под столом. Стараясь держать их как можно ровнее, я с содроганием резала женское богатство, пока волосы не укоротились до плеч, а после, вновь повязав бандану, выпустила локоны наружу. Разглядывая себя, я подумала, что, похоже, судьбе надоело моё вечное нытьё о скуке и однообразии жизни, и она решила изменить её таким вот экстраординарным способом.
«Что ж, – решила я, – стану флибустьером: романтика, приключения и…»
И встретилась взглядом с ошалевшим Джоном.
– Ты зачем, – изумлённо спросил он, – устроил здесь цирюльню?

Цирюльня – парикмахерская.

Я спохватилась, что не уничтожила следы преступления, но поздно. Пришлось выкручиваться.
– Во время первого своего шторма я дал обет Святой Деве, что, оставшись в живых, не буду стричься ровно год, – дрожащим голосом пояснила я, – и сегодня истекает этот срок.
Коу кивнул и, нагнувшись, подобрал клок волос.
– Одна из заповедей моряка – чистота на судне, – строго сказал он. – Немедленно собрать!
– Есть!
Я кинулась исполнять приказание, но Джон остановил меня, чтобы объяснить, где найти необходимые для уборки предметы.
– Если обидят, – добавил он, – скажешь мне. А через пару склянок загляни к капитану.

Склянки – во времена парусного флота – песочные часы с получасовым ходом.

Кивнув, я шмыгнула за дверь, когда же вернулась, Коу в каюте не было.
Приведя помещение в порядок, я села, чтобы немного отдохнуть, и, оглядевшись, увидела закиданную тряпичной рухлядью написанную от руки толстую книгу. Заинтригованная я потянула томик к себе и, открыв, погрузилась в чтение.

«Дон Антонио де Арагон де Лерма – адмирал военно-морского флота короля Испании, в очередной раз получивший из Мадрида нарекания за неумение справиться с неуловимым Мак-Гиллом, рвал и метал. Один за другим потопленные удачливым флибустьером испанские фрегаты навсегда исчезали в волнах Карибского моря, подвергались ограблению колонии. Испания терпела материальные убытки, а дон Антонио де Арагон моральный ущерб от сознания собственной беспомощности.

Дон Антонио де Арагон де Лерма – герой «Одиссеи капитана Блада» дон Мигель д’Эспиноса и Вальдес

Вместе с адмиралом за капитаном Мак-Гиллом гонялся и дон Альваро де Арагон– племянник дона Лерма, которого поручил его заботам брат – дон Сантьяго, несколько лет назад умерший от тропической лихорадки. В отношениях между дядей и племянником не чувствовалось родственной теплоты; дон Антонио выполнял свой долг, воспитывая молодого человека, дон Альваро прислушивался к его советам и поучениям, но этим их общение и ограничивалось.

Дон Альваро де Арагон – герой «Одиссеи капитана Блада» дон Эстебан.

Младший де Арагон являлся полной противоположностью дяде. Он не обладал высокомерием и заносчивостью старшего, не проявлял характерной для испанцев жестокости, чужда ему была и любовь к золотому тельцу. Дону Альваро недавно исполнилось шестнадцать, и он смотрел на мир мечтательным взглядом, находя в любом его явлении красоту и романтику.
Ненависти к корсару юноша не испытывал. Напротив, он восхищался этим человеком, понимая, что тот гениален, как флотоводец и воин, и пресловутая удача здесь ни при чём. Его приводило в восторг, и что Генри воевал, как джентльмен. Испанскую честь де Арагон не ставил ни во что, насмотревшись за время плавания с дядюшкой на бесчинства как грубой солдатни, так и «благородных» офицеров.
И, в конце концов, заветной мечтой юноши стала встреча с главным врагом всего испанского флота Генри Мак-Гиллом…»

«До чего поэтично, – прижав пальцем прочитанную страницу, подумала я, – Насколько я помню, в «Одиссее капитана Блада» летопись его вёл Джереми Питт. Интересно, как зовут здешнего автора?»
Снаружи раздался шум. Встревожившись, я оторвала кусок тряпки и, заложив его между листами, запихнула фолиант под сваленные горой лохмотья. И вовремя. В каюту с грохотом вломился незнакомый джентльмен удачи и уставился на меня.
– Ты кто, птенец? – поинтересовался он.
– Новый юнга, – слегка заикаясь, откликнулась я.
– Что ты здесь делаешь, и где Джон? – вопросил нежданный гость.
– Я прибирал помещение, – начиная трястись, но стараясь сохранить лицо, ответила я. – А где Коу, мне неизвестно.
Незнакомец выругался.
– И что ты расселся? – рявкнул он. – Марш драить палубу!
– Простите сэр, но пока капитан не скажет, чьи приказы мне исполнять, я не двинусь с места, – сдерживая дрожь в голосе, независимым тоном сообщила я. – Кстати, он ждёт меня, а посему, позвольте откланяться.
И попыталась прошмыгнуть в узкую щель между косяком и вонючим телом незваного командира. Но неудачно. Тот схватил меня за шкирку, словно котёнка, и я повисла, безрезультатно стараясь высвободиться.
– Тебя ждёт Мак-Гилл? – насмешливо скалясь, осведомился недруг. – Не слишком ли много чести для ничтожной букашки?
В этот момент моя злость прорвалась. Изловчившись, я изо всех сил ударила ногой в пах негодяя, посмевшего так со мной обращаться. Он взвыл и, в соответствии с моими ожиданиями, разжал пальцы, обеими руками схватившись за повреждённое место. А я во все лопатки кинулась наутёк.
Слыша за собой тяжёлые шаги преследователя, я ускорила бег и не заметила, как вылетела на квартердек, где собрались праздные корсары.

Квартердек - помост либо палуба в кормовой части парусного корабля.

– Хватайте его! – раздался рёв.
Увёртываясь от протянутых рук, я не заметила, что один из пиратов выставил ногу, и кувырком скатилась по лестнице.
Не знаю, как мне удалось сгруппироваться, но я ничего не переломала, и даже ушибы оказались незначительными. Правда, подняться сразу не смогла, а ко мне, потрясая кулаками, уже неслась моя погибель. Приготовившись к серьёзным колотушкам, я зажмурилась, и… Вдруг наступила тишина.
– Что здесь происходит? – прозвучал знакомый голос.
Разлепив один, а за ним и второй глаз, я взглянула вверх. Надо мной стоял Мак-Гилл.
– Да вот, – грубым голосом отозвался враг, – щенок отказался выполнять мой приказ и посмел утверждать, что у вас с ним назначена встреча…
– Я, действительно, его ждал, – нетерпеливо сказал Мак-Гилл, – а ты, устроив травлю, не только помешал мальчику выполнить распоряжение капитана, но и чуть не покалечил его.
– Кто тебя толкнул? – обратился он ко мне.
На квартердеке возникла напряжённая тишина.
– Да я сам упал, – выдавила я, – споткнулся.
Едва слышный вздох облегчения донёсся до моих ушей, корсары, переглядываясь, кивали друг другу. Похоже, я произвела на них выгодное впечатление, никого не выдав.
Подбежал Коу. Он принялся ощупывать моё тело, ища повреждения, но когда руки мужчины скользнули к груди, я отвела их, заявив:
– Всё в порядке, Джон, даже синяков не останется.
Он недоверчиво посмотрел на меня, а потом, улыбнувшись, похлопал по плечу:
– Молодец! Ловок, хорошим моряком будешь.
Мне настолько понравилась его похвала, что по лицу расплылась глупейшая улыбка. А Коу обратился к пиратам:
– У этого парня во время последнего шторма погиб отец, и если вы представляете, что это, ведите себя с ним по-человечески.
Мне стало стыдно, и я подёргала Джона за рукав.
– Ну, зачем ты об этом? Сегодня отец, завтра кто-нибудь из них…
Тот отмахнулся и продолжил:
– Корсар с «Валькирии» сообщил, что вчера ушёл в небытие корабль достойнейшего моряка Энцо Сабатини. Это его младший сын Нико.
Меня словно ударило молнией, и я застыла с разинутым ртом.
Почему? Как могла моя выдумка стать реальностью? Неужели я способна влиять на происходящие здесь события? Или это лишь невероятное совпадение?
Мысли не давали мне покоя, и я не сразу услышала, как меня окликает Мак-Гилл:
– Нико, идём. До прибытия на Тортугу мы должны решить все вопросы, связанные с твоим пребыванием на судне.
Джон взял меня за руку, и мы бодро побрели за капитаном.
Пригласив нас в каюту, обставленную со скромной, но богатой простотой, Мак-Гилл жестом предложил нам сесть и поинтересовался:
– Память к тебе не вернулась, юнга?
Я с сокрушённым видом покачала головой.
– Увы, большая часть воспоминаний стёрлась.
– Жаль. И всё равно, в первую очередь, прими мои соболезнования. Твой отец, как верно сказал Джон, был достойным моряком. Знакомство с ним я считал честью.
Вжившаяся в роль сына Сабатини я непритворно всхлипнула.
– Даже лица его не помню, – грустно доложила я собеседникам.
– Ничего, сынок, со временем всё наладится, – с сочувствием сказал Коу.
А Мак-Гилл заявил:
– Ты поступаешь в распоряжение офицеров. Учить тебя и отдавать приказы могут только они. Джон, донеси это до всей команды.
– Сделаю, Генри.
Одобрительно кивнув, капитан присовокупил:
– Что же касается морских баталий, то я категорически запрещаю тебе принимать в них участие. Свою долю при дележе ты получишь, правда, меньшую, чем у других, но я не позволю ребёнку рисковать жизнью.
– Я уже не маленький, – возмутилась я, – и хочу воевать вместе с остальными.
– Это приказ, юнга, – строго сказал Мак-Гилл.
«Фу ты, – подумалось мне, – что это меня на рожон понесло? Заигралась. Случись бой, конечно же, спрячусь, чтобы ядром не прибило».
– Генри, – сказал Коу, – во время сражения в кубрике находиться так же опасно, как и на палубе. Может, мальцу в трюм спускаться?
– Эти тонкости я оставляю на твоё усмотрение, Джон, – отозвался Мак-Гилл. – Покажи мальчику корабль, объясни, где что находится, и пусть отдыхает до прибытия на Тортугу. А там понадобятся все, и он тоже.
– Пойдём, сынок, – взяв меня за руку, сказал Коу, – я познакомлю тебя с судном.
«Всё складывается не так уж плохо», – подумала я.
И, поклонившись капитану, послушно отправилась за провожатым.

Джон водил меня по кораблю, показывая и объясняя, а я присматривалась, время от времени согласно мыча.
Наконец, мы добрались до кубрика. Там находились человек двадцать команды, к которым и обратился Коу:
– Кто ещё не знает, – сказал он, – не говорите, что не слышали, и передайте другим. Это наш новый юнга – сын погибшего вчера капитана Сабатини. Никто из вас не имеет права им командовать, он подчиняется только Мак-Гиллу и нам – офицерам. В сражениях ему участвовать нельзя, и если вы увидите его на палубе во время боя, закиньте мальчонку в трюм. Это приказ. Всем ясно?
Пираты, переглянувшись, нестройно ответили согласием, а один из них, сказал:
– Да хороший малец, ребята, свой в доску. Не предатель и не изнеженный маменькин сынок. Думаю, мы уживёмся.
Джон погладил меня по голове и подтолкнул к новым товарищам. Я пожимала мозолистые ладони, терпела чувствительные похлопывания по плечам и спине и пыталась запомнить имена, среди которых, к счастью, не оказалось слишком сложных.
Наконец черёд дошёл до моего сегодняшнего знакомца, и я протянула ему руку, приветствуя. По губам флибустьера скользнула мрачная усмешка, и мне сразу стало ясно, что он никогда не войдёт в число моих друзей. Во взгляде мужчины плескалась злоба, но, повинуясь грозному взгляду Коу, он грубо сообщил:
– Джек Смит.
И сжал мою ладонь так, что я запищала и присела, пытаясь высвободить пальцы.
– Смит, – резко прикрикнул молодой моряк, которого звали Недом, – прекрати!
– А в чём дело? – насмешливо и нарочито недоумевающее вопросил тот, ещё сильнее сжимая кулак, отчего я чуть не потеряла сознание. – Мы знакомимся.
Тогда юноша, размахнувшись, нанёс ему такой удар по челюсти, что Джек, едва не утянув и меня, отлетел к переборке. Зарычав, он кинулся на приготовившегося к обороне обидчика, но Джон, резво шагнув вперёд, решительно разнял драчунов.
– Поспокойнее, Нед, – посоветовал он молодому.
И обратился к Смиту, всё ещё источающему ярость:
– А ты… Если узнаю, что ты хоть пальцем тронул мальчонку, уничтожу. Понятно?
Джек молчал, пытаясь вырваться.
– Понятно?! – взревел Коу, встряхнув непокорного так, что у того клацнули зубы.
И всадил кулак ему в живот. После хука в подбородок Смит обмяк, и Джон отшвырнул его прочь.
– Это приказ,– сказал он, отряхивая ладони с таким видом, словно раздавил мерзкую гадину, – а его нарушение карается очень жёстко.
Коу двинулся к выходу, но, внезапно остановившись, спросил:
– Уяснил?
Приподнявшись и с ненавистью глядя на офицера, Смит процедил окровавленным ртом:
– Уяснил. Всё уяснил.
При мысли, что в лице Джека я обрела страшного врага, меня пробрал озноб. Да ему ничего не будет стоить выкинуть меня за борт, а потом сказать, что я свалилась сама.
Придётся срочно искать друзей. И я повернулась к соседу, который, потирая разбитые костяшки, злобно смотрел на пришедшего в себя пирата.
– Спасибо, Нед! – проверещала я, протягивая руку.
– Он получил по заслугам – ответил моряк, так сжав мои повреждённые пальцы, что я снова пискнула, – поэтому не за что.
Мы замолчали, и тут я, вспомнив об одном деликатном деле, кинулась к выходу. Нед удержал меня.
– Куда ты?
– Забыл поинтересоваться у Джона…
– Потом спросишь, – улыбнулся мой новый товарищ, – у него полно дел. А ты спать ложись, мало что ли тебе на сегодня? Вон койка свободная.
– Мне бы вымыться, – умоляюще прошептала я.
Он озадаченно посмотрел на меня и, подумав, сказал:
– Ну, пошли, я тебе помогу.
Я представила перспективу, и она мне не понравилась.
– Ты только скажи, где это можно сделать, а я уж сам.
Нед снова удивлённо на меня уставился.
– Ты стесняешься что ли?
Я предпочла признаться в этом, чем в принадлежности к женскому полу.
– Странный какой, – улыбнулся моряк, – тебе всю жизнь с мужчинами плавать, а ты собираешься прятаться, как девушка. Ладно, идём, покажу место.
Мы выбрались из кубрика, и Нед уверенно двинулся вперёд. 

Уже стемнело, и корабль освещался только развешенными кое-где фонарями. На палубе в кромешной тьме, что меня вполне устраивало, стояла огромная бочка.
– Кажется, сегодня никто туда не нырял, – с сомнением сказал проводник. – Справа посудина с пресной водой, искупаешься, облейся, а то соль съест. Дорогу назад найдёшь?
Я кивнула.
– Ну, тогда я пошёл.
– Спасибо!
– Да ладно, – засмеялся Нед и исчез во мраке.
А я разделась и забралась в тёплую воду. Белья на мне не оказалось. Гадая, куда оно могло деться, я избавилась от солевого налёта и натянула одежду.
Ботфорты воняли. Вымыв их изнутри и поставив проветриваться, я села на сухой пятачок палубы.
С квартердека донеслись голоса, и я навострила уши. Говорили капитан, Джон и ещё двое незнакомых мне моряков.
– Я думаю, Генри, – вещал Коу, – мы должны избавиться от француза. Ни нам, ни команде он не внушает доверия.
– Он прав, – подхватил чей-то тенорок, – он труслив и, случись что, бросит нас на произвол судьбы.
Прозвучал смешок Мак-Гилла.
– Друзья, – возразил он с весельем в голосе, – для нападения на Маракайбо нужны как корабли с пушками, так и люди. Только с «Амелией» и отремонтированной ненадёжной «Викторией» мы не справимся. Сто двадцать человек команды Готье и тридцатипушечная «Валькирия» станут хорошим щитом, если что-то пойдёт не так.

Маракайбо – город на северо-западе Венесуэлы.
Жак Готье. Прообраз его в «Одиссее капитана Блада» – бретонец Каузак.

– Ты капитан, Генри, тебе и решать, – снова вступил в разговор Джон, – но не говори потом, что мы тебя не предупреждали.
– Не скажу, – отозвался Мак-Гилл.
Послышались удаляющиеся шаги, чей-то хохот, и воцарилась тишина. А я, натянув высушенные тёплым ветерком сапоги, направилась в кубрик.

Команда, не считая вахтенных, спала. На ощупь пробираясь к своей койке, я наступила на руку развалившегося на полу человека, заработав солидный тычок от дышащей перегаром жертвы.
Охнув от боли, я шарахнулась в сторону и шлёпнулась на спящего рядом моряка. Тот, подскочив, заорал, я подхватила, и через несколько секунд стояла, как выяснилось потом, под направленными на меня дулами пистолетов товарищей.
Кто-то зажёг фонарь, и я увидела искажённые страхом и злобой лица неожиданно разбуженных пиратов.
Разобравшись, кто перед ними, они успокоились, оружие исчезло так же быстро, как и появилось, а седеющий флибустьер по имени Дик недовольно проворчал:
– Юнга, ты с ума сошёл? Не успел появиться на судне, а уже безобразничаешь. Нечего бродить по ночам!
– Простите, – покаянно сказала я, – но я не ожидал, что кто-то ляжет спать на полу. И нечаянно наступил.
– Кто спит на полу? – заинтересовался старый морской волк и, отобрав у соседа фонарь, подошёл к храпящему оригиналу.
– Тайлер, скотина, – взревел он, – опять напился! А завтра на вахту выйти не сможет.
И пнул того в бок, что не вызвало никакой реакции, кроме нового взрыва храпа. Дик ещё раз яростно толкнул пьяницу и позвал:
– Джейсон, помоги-ка вытащить эту бочку с ромом наружу. Окунём его в воду пару раз, чтобы протрезвел.
Из толпы вышел человек, такой же крепкий и коренастый, как Дик, и оба, подхватив расплывшегося пьяницу под руки, поволокли того прочь из кубрика. А остальные хмуро разбрелись по койкам.
– Нико, – услышала я знакомый голос и пошла на зов.
Нед, похоже, видевший в темноте лучше, чем я, схватил меня за руку и помог забраться в качающийся гамак. Я поблагодарила и, скорее, почувствовала, чем увидела, как он кивнул.
Через минуту товарищ шёпотом поинтересовался:
– Ты из образованных?
– Что?
Я растерялась.
– С чего ты взял?
– Ведёшь себя так… Вежливо.
Его слова заставили меня призадуматься, и я осторожно сказала:
– Наверное, это врождённое. Само получается.
– А-а…
Казалось, мой ответ его полностью удовлетворил и, похлопав меня по руке, Нед отвернулся и вскоре засопел.
Но мне не спалось, ведь сейчас появилось время, чтобы обдумать услышанное на квартердеке. В не единожды перечитанной мною книге говорилось, что поход на Маракайбо чуть не стал для Блада роковым, но изобретательный капитан сумел вырваться из расставленной мстительным испанским адмиралом ловушки, вернувшись на Тортугу с деньгами и славой.
Правда, Мак-Гилл отличался от своего литературного двойника недюжинным упрямством. Трое офицеров, предчувствуя подвох, советовали ему избавиться от француза, но натолкнулись на сопротивление.
А ведь именно из-за глупости и недисциплинированности Готье капитан и угодит в сети испанцев. Мало того, в критический момент беспринципный авантюрист предаст товарищей. И это известно только мне.
В ходе размышлений у меня родилась идея использовать эти знания себе во благо, и на этом я поставила точку.
Потом, вспомнив о рукописной книге, я задумалась, совпадают ли события в этом мире с придуманными Сабатини. Судя по хронике, испанский адмирал гонялся за Бла… то есть Мак-Гиллом вовсе не из личных счётов, и племянник его был совсем не таков, как в первоисточнике. Да и губернатор Тортуги д’Ожерон здесь не имел дочери, а Анри приходился дядей…
Решив выяснить подробности позже, я наконец успокоилась и погрузилась в сон.

Утром меня разбудил безнадёжно фальшивый свист. Пару минут послушав его с закрытыми глазами, я взвилась с намерением высказать, что думаю, терзавшему мои уши палачу.
Но это оказался Нед, с которым мне совершенно не хотелось ссориться. Стоя рядом с койкой, он начищал ботфорты до блеска. Молодой человек вырядился так, что я не могла не поинтересоваться:
– Что это ты такой… Такой разодетый?
Тот обернулся и хохотнул:
– Собираюсь покорять красавиц Тортуги.
– О!
Я улыбнулась. Неожиданно в памяти всплыл ночной разговор, и я пересказала его товарищу.
Моряк задумался.
– Значит, они решили не отказываться от услуг француза, – растягивая слова, произнёс он. – Зря, ненадёжный он человек. И в команде у него никакой дисциплины. Готье, конечно, не капитан Шевалье, но та ещё гадина.
Помолчав немного, Нед сказал:
– Знаешь, это плохая новость, но нас эти дела не касаются, офицеры сами разберутся. Давай-ка, собирайся на берег, перед походом надо развлечься.
– А что мне собираться? – сказала я, грустно осматривая свой наряд. – У меня всего имущества – я, да эти тряпки.
Нед посмотрел на меня, как на умалишённую.
– Ты понимаешь, что говоришь?
И постучал пальцем по виску.
– Твой родитель был довольно удачливым корсаром, и наверняка ты – обладатель солидного наследства. Сейчас пойдём и выясним.
Струсив, я принялась отнекиваться. В конце концов, даже если некий пират Сабатини и существовал, это не делало меня ни его сыном, ни даже дочерью.
Попытка откреститься от «отцовских» капиталов не удалась, и, с трудом приноравливаясь к широким шагам Неда, я засеменила вслед.
По дороге нам попался Коу, распоряжавшийся переноской грузов.
– Решили посухопутничать? – весело спросил он.
– Да, – ответил Нед, – если ты не против. Хотим поинтересоваться наследством капитана Сабатини.
– О, правильно, – довольным тоном произнёс Джон, – парнишку надо приодеть. Да и, вообще, деньги лишними не бывают.
И, погладив меня по голове тяжёлой ручищей, ласково сказал:
– Иди, сынок, погуляй, ещё успеешь наработаться. Капитану я доложу.
Он ушёл руководить, а Нед и я по шатким сходням спустились на берег.
Пока мы шли к дому губернатора, моего спутника не раз останавливали, здоровались, делились новостями. Нередко обращались и ко мне, называя по имени и выражая соболезнования сыну Энцо Сабатини, что, в конце концов, привело меня в состояние душевного остолбенения и прострации.
Пришла в себя я от испуганного голоса Неда.
Поддерживая меня одной рукой, другой он пытался откупорить фляжку с ромом, чтобы влить пойло мне в рот. Увидев, что я открыла глаза, товарищ облегчённо вздохнул.
– Какой ты слабенький, Нико, – посетовал он, – обязанности на корабле будут для тебя тяжелы.
– Я потому и пошёл юнгой к отцу, чтобы стать мужчиной, – солгала я.
Нед с уважением посмотрел на меня и хлопнул по плечу.
– Молодец! При таком настрое у тебя всё получится.

Губернатор не смог или не захотел нас принять, и мы беседовали с его секретарём. Тот без лишних разговоров и проволочек вручил мне увесистый, звякающий мешок и назвал общую сумму наследства. Цифра оказалась так велика, что глаза мои вылезли на лоб. Нед тоже выглядел потрясённым.
– А ты, оказывается, богач, – удивлённо глядя на меня, сказал он. – Но неужели ты не знал, что владеешь такими деньгами?
– Понятия не имел, – пожав плечами, ответила я. – Отец не отчитывался передо мной за прирост нашего состояния.
И продолжила вдохновенно врать:
– Но он всегда говорил, что не хочет повторения своей судьбы для сыновей и намерен отправить нас обратно в Италию.
Неожиданно мои слова подтвердил секретарь д’Ожерона мсье Лероа. Он сообщил, что Энцо, в отличие от других корсаров, не тратил ни одного луидора ни на пьянство в тавернах, ни на женщин, а всё до гроша отдавал губернатору, чтобы тот мог пустить эти деньги в оборот.

Луидор – французская золотая монета XVII—XVIII веков.

– Капитан Сабатини, юноша, – сказал француз, – пёкся только о детях, мечтая о лучшем будущем для вас. Учтите это и подумайте хорошенько, как распорядиться тем, что вам досталось.
Попрощавшись с мсье Лероа, мы вышли.
Голова моя походила на котёл под давлением, готовый взорваться. Как? Почему моя бредовая история стала явью? Всё, что я придумывала, воплощалось в жизнь и шло мне на пользу. С такими деньгами я могла уехать прямо сейчас и до конца своих дней не заботиться о хлебе насущном.
Посмотрев на хмурого Неда, я взяла его за руку.
– Ты сердишься на меня?
Голос мой прозвучал жалобно. Моряк вздрогнул.
– Да что ты, Нико, с какой стати?
– Но ты так мрачен…
Ответ меня удивил.
– Наверное, теперь ты покинешь Тортугу. А я привык к тебе, малыш, всегда тяжело терять привязанности.
Я смотрела на него во все глаза. Когда Нед успел ко мне прикипеть, если мы знакомы лишь сутки? По-видимому, под привлекательной, хотя и несколько грубоватой, телесной оболочкой юноши скрывалась тонкая и чувствительная душа, раз он так скоро сумел полюбить человека.
На меня накатила волна тёплых чувств к нему, и я успокаивающе произнесла:
– Но я пока никуда не собираюсь. Сначала Маракайбо, а потом поглядим.
Нед встрепенулся и заулыбался, а я залюбовалась его ожившим лицом, забыв, что при сложившихся обстоятельствах не имею права быть женщиной.
«Стоп! – мысленно осадила я себя. – Ты собралась влюбиться? Тебе мало отрицательного опыта в прошлом? Он твой друг, коллега, и точка».
Однако мысли, как обаятелен Нед, как, должно быть, сильны его объятия, нежны прикосновения и сладки поцелуи, никак не хотели меня оставлять. И неизвестно, к чему привели бы эти размышления, если бы я не споткнулась и не растянулась на камне, рассадив ладони в кровь.
– Да что же ты неуклюжий какой, а? – подняв меня, проворчал Нед. – Как ты по вантам лазил с такой-то удачей?

Ванты – снасти стоячего такелажа, укрепляющие мачты.

Он достал фляжку и, не обращая внимания на моё нытьё, осторожно промыл кровоточащие раны и повёл меня к ближайшей лавке готового платья. Выйдя оттуда несколько похожей на капитана Мак-Гилла, я улыбнулась спутнику.
– Ну, что, идём покорять красоток Тортуги?
Нед засмеялся.
– Тебе рановато, – сказал он весело. – Пошли в таверну, я научу тебя пить ром.
– Научишь меня?
Я презрительно фыркнула.
– Я сам дам любому сто очков форы.
– Посмотрим, – снова хихикнул товарищ.
И вразвалочку двинулся вперёд. А мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

В старинном кабаке было шумно. Авантюристы разных мастей, одетые и как джентльмены, и как лаццарони, заглатывая огромные порции спиртного, хвастались своими сказочными подвигами.
Осторожно отодвинув размахивающего руками верзилу в растерзанной рубахе, Нед провёл меня к дальнему столу, где сидел изысканно одетый худой человек с вытянутым, унылым лицом, выглядевший на фоне веселящихся оборванцев настоящим аристократом.

Лаццарони (от итал.) – нищие, босяки.

– Приветствую вас, мсье Соррель, – сняв шляпу, поздоровался молодой моряк. – Какая нелёгкая занесла вас в эту обитель греха?
– Стремление познать всё, мой друг, – скучным голосом сообщил тот. – Но я, собственно, хотел поговорить с Генри Мак-Гиллом.
Нед удивлённо рассмеялся.
– Капитан никогда не бывает в подобных местах. Чтобы встретиться с ним, вам надо подняться на борт «Амелии».
– Это неразумно, – ответил Соррель. – Я намерен сообщить ему нечто важное под строгим секретом, и видеть меня не должен никто.
Моряк почесал затылок.
– Ну, под покровом темноты…– нерешительно начал он.
– Исключено, – перебил собеседник. – Мне нельзя появляться на судне.
И, резво вскочив, кинулся к выходу, а мы с Недом проводили его недоумевающими взглядами. Пожав плечами, товарищ сел за стол и велел подбежавшей девушке принести бутылку горячительного.
– Ну, а теперь поглядим, – сказал он с хитрой ухмылкой, – как ты меня обставишь.
Что-что, а пить я умела, недаром неумеренное потребление алкоголя давно стало частью российского менталитета. Поэтому через полчаса, когда Неда уже штормило, я сидела с абсолютно трезвым видом и, насупившись, прихлёбывала отвратительный на вкус напиток.
Изумлённый моряк долго косился на меня, потом, поднявшись, постоял, пытаясь удержать равновесие, рухнул обратно и, уронив голову на руки, заснул. А я растерялась, не представляя, как потащу приятеля к кораблю.
И тут увидела Коу, вынырнувшего из волн бушующего моря корсаров. Я окликнула его и по глазам поняла, что разыскивал Джон именно нас. Пробравшись к столу, он растолкал и поставил моего спутника на ноги, кинув мне:
– Идём. Вечером мы отплываем.
– Уже? А как же ремонт «Виктории»?
– Её полностью залатали.
Я молча побрела за великаном, на чём свет стоит ругающим Неда:
– Мальчишка, – бурчал Коу, – молоко на губах не обсохло, а туда же – ром глушить. Тысяча чертей, на что ты теперь годен!
А юноша, вздрагивающий от некстати напавшей икоты, только жалко улыбался в ответ.
– Не ворчи на него, Джон, – попросила я, – он выспится и придёт в себя.
– Чтобы выйти в море, нам понадобятся все руки, – кисло отозвался флибустьер, – а щенок лыка не вяжет.
– Это я виноват, предложил ему пить наперегонки.
– Что?!
Коу даже остановился.
– И почему ты на ногах?
– Меня не берёт. Опыт, – усмехнулась я.
Моряк остолбенел.
– Да какой у тебя может быть опыт?! – взвыл он, придя в себя. – Ты же младше него…
– При чём тут возраст? Я учился, – последовало возражение.
Хмыкнув, Джон двинулся дальше, бормоча:
– Дурак, вот дурак!
Говорил он, конечно, не о себе. Вскоре в тяжёлом молчании мы ступили на палубу «Амелии». 

Почувствовав чей-то пристальный взгляд, Ника вынырнула из воспоминаний и, открыв глаза, увидела тощего мужчину в пижаме. Она села в кровати.
– Что вам нужно?
– Тсс!
Подойдя к двери, визитёр закрыл её. Ника испугалась.
– Я буду кричать, – сказала она дрожащим голосом.
– Зачем? – удивился незнакомец. – У меня нет намерения вас обидеть. Я пришёл познакомиться и узнать, к какому биологическому виду вы относитесь.
Ошарашенная женщина, вытаращив глаза, смотрела на собеседника.
– Меня зовут Ника, и я человек.
Выговорилось это с трудом. Лицо неизвестного выразило разочарование, а женщина, присмотревшись, поняла, что в его облике показалось ей странным.
Пришелец был неестественно высок, настолько, что пижамные брюки, по-видимому, самого большого размера, доходили ему до середины икры, а рукава куртки до локтя. И очень худ, но худоба эта не казалась болезненной.
– Снова человек, – сев на краешек стула, проныл он. – А мне казалось, что в сумасшедшем доме можно встретить представителей разных видов: вампиров, оборотней, ну, или хотя бы магов. Но, похоже, я ошибался. Правда, говорят, что в седьмой палате заперт инопланетянин…
– А вы сами-то кто? – поинтересовалась Ника.
– Некромант. Сюда я попал случайно, вероятно, в момент, когда душа моя находилась среди мёртвых.

Некромант – маг, манипулирующий энергией смерти.

– Вы в своём уме? – резко спросила женщина. – Что за бред?
Гость поднялся.
– Не понимаю я вас, – направившись к выходу, грустно произнёс он. – Обладая способностью посещать страну невыдуманных историй, вы почему-то не верите в сверхъестественное и потусторонний мир.
– Откуда вы…
Но необычный посетитель уже исчез, оставив после себя слабый запах свежевскопанной земли.
Скатившись с кровати, Ника выбежала в коридор, однако не увидела там никого, кроме двух беседующих медсестёр. Не решившись обратиться к ним с вопросом, женщина снова легла и задумалась.
Собеседник назвал события её призрачной, как иногда казалось, жизни невыдуманными. Странно, откуда он об этом знает?
Мысли цеплялись одна за другую, уводя Нику всё дальше от неприглядной действительности, и вскоре память перенесла её на три года назад.

Женщина шла по тёмному переулку, оглядываясь и шарахаясь от теней, отбрасываемых открытыми дверями и мусорными баками. В мистику она в то время не верила, поэтому боялась не мифических чудовищ, а людей, которые могли скрываться в обрамлённых мраком провалах подъездов и за углами домов.
Когда ей осталось сделать несколько шагов, чтобы выйти на ярко освещённую улицу, с перекошенной скамейки поднялся тёмный силуэт.
Возможно, Нике померещилось, но там, где у нормального человека находятся глаза, у незнакомца светились две яркие красные точки. И ещё ей почудилось, что во рту мужчины блеснули два длинных клыка.
Закричав, Ника кинулась бежать, оставив ужасное видение позади.

 
Каргейр.
Прошлое.
Мальчику не спалось. Он лежал в кровати, глядя на плотно занавешенное чёрной тканью окно.
Каждое утро мама закрывала шторы, не давая ни единому лучу солнца проникнуть внутрь. А ребёнку так хотелось выбежать наружу, постоять под золотистым ливнем, любуясь ярко-голубым небом, поиграть со сверстниками.
Но вместо этого он дремал, а пробудившись, выходил в ночь, полную зловещих тайн и теней, скользящих от дома к дому.
– Ты снова пренебрегаешь отдыхом?
Подросток открыл глаза. У кровати стоял отец.
– Папа, – спросил ребёнок, – скажи, почему мы должны спать днём и бодрствовать ночью? Почему я не могу ходить в школу? Почему, наконец, я должен охотиться на людей? Ведь они, как и мы, имеют право жить.
Мужчина строго посмотрел на сына.
– Ты задаёшь слишком много вопросов и чересчур много размышляешь, – сердито сказал он. – Всё происходит так, потому что подобное поведение диктует наша природа. Перестань выспрашивать и делай, что тебе приказывают, иначе подвергнешься суровому наказанию, как и другие наши слишком любопытные собратья.
– Кто меня накажет?
– В первую очередь, я, а потом… Спи!
Развернувшись, отец вышел, а ничего не понявший мальчик вздохнул.
Конечно, он следовал правилам, принятым в их общине, но всё чаще задумывался, зачем. Почему надо жить именно так, и почему никто не пытается ничего изменить?
Вновь испустив тяжёлый вздох, подросток повернулся на бок. Усталость взяла своё, ребёнок заснул и видел в грёзах сияющий небосвод и яркое солнце.

Настоящее.
В панике выскочив на улицу и пытаясь сообразить, где очутилась, я вдруг почувствовала, как руки мои скрутила в узел неодолимая сила.
Повернув голову, я завопила, встретившись взглядом с двумя огненно-красными провалами глаз, пылающих на лице незнакомого человека. Но особенно меня напугали длинные зубы, в доли секунды выросшие из его дёсен.
«Господи, это же вампир! – подумала я в ужасе. – Но этого не может быть, их не существует!»
Но, стоило ли отрицать очевидное, они очень даже существовали, и через секунду клыки монстра коснулись моей шеи.
– Проголодался? – прозвучал насмешливый баритон. – Не многовато за одну ночь?
Скосив глаза, я увидела молодого, лет тридцати с небольшим, светловолосого мужчину в чёрном наглухо застёгнутом френче и такого же цвета брюках и обуви. Во мне вспыхнула надежда на спасение, потому что мой обидчик ослабил хватку.
– Каргейр! – пробормотал он глухо.
Голос его дрожал. Избавитель шагнул вперёд.
– Третья жертва за час – это слишком. Покажи мне разрешение, – угрожающе произнёс он, – хотя очень сомневаюсь, что оно у тебя есть.
– Я не обязан подчиняться твоим требованиям, – отпустив меня, неожиданно визгливо закричал грозный вампир. – Ты изгой, и тебя никто не уполномочивал контролировать наше меню.
– Глупец, – презрительно сказал антагонист. – Что излишества вредны всему сообществу осознал даже ваш деградировавший Совет, не зря он ввёл ограничения на потребление человеческой крови. Но я не стану ждать, пока тебя накажут свои…
Он сделал лёгкое, едва заметное движение рукой, в воздухе что-то сверкнуло, и монстр, захрипев, осел на землю. Вокруг разлилась ужасающая вонь, тело вампира разложилось в считанные секунды.
Я, таращившаяся на пузырящиеся останки, вздрогнула от прикосновения холодных пальцев, стиснувших мою ладонь.
– Пойдём, – приказал спаситель.
– Что вам от меня надо? – слабым голосом спросила я.
Он пожал плечами.
– Ничего. Я лишь хочу уберечь вас от смерти или того, что хуже вечного небытия. Вы, похоже, не местная, раз так смело выходите ночью в город, кишащий кровососами.
С этими словами Каргейр увлёк меня за собой.
Миновав несколько запакощенных переулков, мы вышли на освещённый проспект. Мужчина расслабился и уже не так крепко сжимал мою руку, но отпускать не собирался.
– Куда мы идём? – в волнении осведомилась я у спутника.
– Туда, где безопасно, не бойтесь, – ответил он.
Потянув меня к бетонной стене, огораживающей недостроенный, побитый непогодой дом, Каргейр произнёс несколько не понятых мною слов. Преграда исчезла, и вместо руин перед нами возникло большое здание со множеством светящихся окон, за которыми, казалось, кипела жизнь.
– Пришлось прибегнуть к помощи магов, чтобы его не нашли, – пояснил спаситель, не обращая внимания на мою растерянность. – Побудете здесь до утра, и отправитесь по своим делам.
– Не запирай, – услышала я басовитый голос, перекрываемый женским визгом.
Моим глазам предстало забавное зрелище: низенький, плотный брюнет в старомодном пиджаке с кожаными заплатами на локтях нёс на плече брыкающуюся девушку, колотящую кулачком по всем частям его тела, до каких могла дотянуться.
Спутник расхохотался.
– Не повезло тебе, Арджер, – заливался он. – Мне такие тоже попадались, еле справлялся.
Тот скривился.
– Смейся, смейся. Это ужасно: она меня лупит, а я даже ответить не могу – женщина.
– Скрутил бы её сразу, – всё ещё улыбаясь, отозвался Каргейр, делая шаг за порог.
Собеседник снова поморщился.
– Не успел. Меня преследовали пятеро…
Каргейр замер.
– Кто? – спросил он.
– Всех я не рассмотрел, но, кого видел, могу описать.
– Да это неважно. Только… Шегард их не сопровождал?
Арджер, семенивший за нами с выдохшейся, замолкнувшей ношей, хмыкнул:
– Вряд ли он стал бы рисковать своей шкурой.
– Верно…
Двери лифта открылись, и Каргейр галантно пропустил меня вперёд.
Я лихорадочно осмысливала ситуацию и делала выводы.
В этом городе водились вампиры. Спасшие нас с девушкой люди, по-видимому, входили в организацию, борющуюся с кровопийцами. А провожающий меня человек, похоже, был их лидером.
От размышлений о таких непривычных материях мозг мой вскоре закипел бы, но кабина остановилась, и мы вышли в длинный коридор, наполненный тишиной.
И тут Каргейр удивил меня, сказав:
– У нас особая община: некоторые бодрствуют днём и спят ночами, это не возбраняется. А тихо, потому что дома не все. Большинство на дежурстве в городе.
Я не поняла смысла первой части его фразы и озадаченно спросила:
– Почему особая? Ведь обычно так и бывает: ночь – время сна, день…
– Каргейр, – перебил меня Арджер, – не морочь даме голову. Она ничего о нас не знает.
Светловолосый засмеялся, а я в недоумении смотрела то на одного, то на другого.
– А ведь верно, – сказал мой спутник, – я и не подумал.
В душе у меня начала расти паника.
– И что же вы можете о себе рассказать? – пролепетала я.
Пленница Арджера напряглась и подняла голову, прислушиваясь к разговору, а Каргейр, сделав шаг вперёд, взял мои руки в свои.
– Пообещайте, что выслушаете меня спокойно, – попросил он.
Я кивнула, чувствуя, что мне становится всё страшнее.
– Мы не люди, – произнёс Каргейр, – а вампиры, но живущие по иным правилам.
– А мы, – боясь услышать утвердительный ответ, спросила я, – запасы пищи, вырванные изо рта других?
Арджер возмущённо фыркнул.
– Ничего подобного, – обиженно сказал он. – Мы вас – бестолковых спасаем от наших же собратьев, а сами, вопреки собственной природе, питаемся кровью животных и донорской.
Успокаивающе глядя мне в глаза, Каргейр кивнул, и страх пошёл на убыль.
Однако девушка, похоже, всё поняла неправильно и завопила так, что Арджер, разжав руки, закрыл уши ладонями. Скандалистка резво рванула прочь по коридору, вампир же, чертыхнувшись, ринулся вслед.
Проводив обоих напряжённым взглядом, Каргейр обратился ко мне:
– Как ваше имя?
Я представилась.
– Ника, сейчас я отведу вас в комнату для гостей. Прошу, не покидайте дом до рассвета, если не хотите новых неприятностей.
– Ну, я же не сумасшедшая. А куда пойдёте вы?
– Моё дежурство не закончено. Но, возможно, после восхода солнца мы увидимся снова.
Я согласно наклонила голову, и он, толкнув дверь справа, пропустил меня внутрь небольшого полутёмного помещения, где напряжённо топтались несколько человек. Вскоре там появился и перепачканный кровью Арджер, несший строптивую беглянку.
– Арджи!
Голос Каргейра звучал строго. Товарищ замотал головой.
– Это не то, что ты думаешь. Не я её, она меня покусала.
Я прыснула, но вампир даже не улыбнулся.
– Ты понимаешь, чем это чревато?! – резко произнёс он.
Арджер опустил голову.
– Да, – прошептал он. – Но я не виноват, поверь.
Каргейр кивнул, остывая.
– Девчонку изолировать, – приказал он, – здесь ей находиться нельзя. Если она обратится, то к утру тут останутся только трупы.
– Какие же вы дуры! – в сердцах сказал мне Арджер. – Для вас же стараемся, для вашей безопасности, а вы…
– Ника совершенно ни при чём, – прервал его Каргейр, – займись делом.
– Но почему она должна обратиться? – негромко спросила я.
– Не должна, а может, – так же тихо отозвался вампир, – если проглотила кровь Арджи. Придётся некоторое время за ней понаблюдать. Идите.
Я перешагнула порог, а Каргейр, развернувшись, исчез. Дверь захлопнулась.

Прошлое.
Юноша стоял у окна, держась обеими руками за края штор. Он хотел раздвинуть ткань, скрывающую от него солнце, но не решался.
Колебания молодого человека были понятны; в течение всей его недолгой жизни сородичи в один голос уверяли, что солнечный свет смертелен для них, и поэтому они могут выходить наружу только по ночам.
В конце концов, он, готовый в любой момент убрать руку, осторожно просунул кисть внутрь замкнутого пространства, ограниченного гардинами и оконным стеклом, и… Ничего ужасного не произошло.
Приятное тепло обвилось вокруг запястья Каргейра, лаская кожу и разжигая в душе гнев на родителей и членов их общины, обманывающих детей, запрещая тем наслаждаться солнечным светом. Резким движением вампир раздёрнул занавески и замер, грея холодное тело.
– Что ты делаешь?!
В голосе отца звучали ярость и страх.
– Пытаюсь опровергнуть мифы, на которых вы меня вырастили, – не оборачиваясь, ответил юноша.
Герети встал за спиной сына.
– Мифы?! – прошипел он.
Распахнув форточку, мужчина схватил руку Каргейра и насильно вытолкнул её наружу. Дикий крик огласил комнату; кожа ладони чернела и сморщивалась под горячими лучами.
Швырнув сына внутрь помещения, отец задёрнул шторы и обернулся к сидящему на полу юноше. Тот ожидал очередного припадка гнева, но, Герети, опустившись рядом, обнял Каргейра за плечи, и, глядя на быстро восстанавливающуюся кисть, сказал:
– Я всё тебе объясню. А ты передашь знание своим детям.

Настоящее.
Оказавшись среди спасённых, я тотчас подверглась нападению незнакомого мужчины, накинувшегося на меня с вопросами. Сев на стул и посмотрев на обезумевшего от страха человека, я сказала:
– Не волнуйтесь. Здесь нам ничего не грозит.
Но тот и не думал успокаиваться.
Подскочив, он затряс меня, требуя ответов. Голова моя болталась из стороны в сторону, и ненормальный наверняка сломал бы мне шею, если бы молодой военный не отбросил его в сторону.
Поделившись с присутствующими известной мне информацией, я напугала тех ещё больше. Если до этого они думали, что их выручили люди, то теперь, узнав, что хозяева тоже вампиры, большинство впало в панику.
Едва не покалечивший меня человек взвыл и, ринувшись к запертой двери, наскакивал на неё, пока не выдохся и не разбил ладони в кровь.
– А вот это вы зря, – отстранённо сказала я, – вы сами провоцируете упырей, предлагая им пищу.
Кинув на меня затравленный взгляд, тот сполз по стене на пол.
Щёлкнул замок, в комнату вошёл Арджер. Все притихли.
– Светает, – позёвывая, сказал он, – через час вы сможете отсюда уйти.
Оживившиеся люди радостно переглядывались и пожимали друг другу руки, а я, рассеянно наблюдавшая за гостями, неожиданно для всех отчаянно завопила:
– Арджер, сзади!
Одержимый страхом мужчина, вытащив из кармана складной нож, кинулся на вампира, целя в сердце.
Тот отреагировал быстро и вовремя. Перехватив преступную руку, он легко откинул нападающего к противоположной стене, подтвердив тем самым легенды о невероятной силе своего вида.
Но сумасшедший, против ожидания, не отключился, а вскочив, кинулся ко мне с воплем:
– Иуда!
Увернуться мне не удалось, и лезвие вонзилось в плечо.
Скатываясь на пол, чтобы избежать следующего удара, я почувствовала сильную боль и дурноту. Миг, и Арджер уже стоял рядом, тычком отправляя безумца в нокаут и подхватывая меня на руки.
Задержавшись на пороге, он кинул замершим людям.
– Запирать вас я не стану, как только рассветёт, можете идти. Но мой вам совет: не бродите по ночам.
И понёс меня по коридору в неизвестность. 

Пробудившись, Ника с удивлением отметила, что незаметно для себя уснула. Не сразу, но женщина вспомнила, где находится, и осмотрелась. На спинке кровати висело неизвестно откуда взявшееся нарядное, яркое одеяло, а на тумбочке лежала новая салфетка.
– Санаторий, – раздражённо подумала она. – Вряд ли там вот так бесцеремонно заходят в комнаты, где спят отдыхающие.
В дверь постучали. Ника отозвалась, и на пороге появилась медсестра, делавшая ей инъекцию. По-видимому, Дмитрий Александрович, как и обещал, побеседовал с персоналом, потому что в полной медичке не осталось даже малой толики утренней агрессивности. Мило улыбаясь, она сказала:
– Вероника Николаевна, время обеда, столовая открылась.
Ника сползла с кровати и двинулась к выходу. Объяснив, как отыскать пищеблок, медсестра ушла, а женщина долго глядела ей вслед.
«Могут же быть вежливыми, когда захотят. Интересно, что им сказал врач?» – подумала она.
Подкрепившись невкусной едой, Ника вернулась в палату и обнаружила на стуле свою верхнюю одежду. Обувшись и накинув пальто, она беспрепятственно вышла наружу.
Двор больницы показался ей довольно милым: вокруг стоявших на бетонированной площадке скамеек пестрели поздними осенними цветами клумбы, землю застилали жёлтые и красные листья клёнов, а воздух дышал ароматной прохладой. Застегнув пуговицы, Ника села на лавочку, любуясь красотами увядающей природы.
Постепенно умом её вновь овладели воспоминания. Женщина заново переживала события, произошедшие, когда в её комнате неожиданно погас ночник…

 
Нашествие.
Меня окружал мрак, настолько плотный, что казался осязаемым.
«Наверное, отключили электричество», – мелькнула мысль.
Решив это проверить, я, ощупывая воздух и стены, добралась до двери, нашарила выключатель и положила палец на кнопку. Но нажать её не успела. Меня ударили по руке, и мужской голос прошипел:
– С ума сошла?! Тебе жить надоело?
Чиркнула спичка, и слабый огонёк выхватил из тьмы силуэт в камуфляже. Лица я, ослеплённая вспышкой, не разглядела. Обжегшись, человек чертыхнулся, послышался характерный звук соприкосновения серной головки с коробком, и незнакомец зажёг керосиновую лампу, которую держал в руке.
– Алина, что ты творишь? – уже мягче спросил он. – Решила покончить с собой, погубив заодно и нас?
Не ответив, я осмотрелась. Несомненно, я находилась в своей квартире, но как сюда попал этот…
– Вы кто? – сипло спросила я.
– Алин, да ты что? – почему-то шёпотом поинтересовался он. – Я Дем. Ты спишь ещё, наверное?
– Я не знаю вас.
У меня тряслись поджилки.
– Меня зовут не Алина, а Ника. И почему нельзя включать свет?
Парень, представившийся Демом, схватил меня за плечи и встряхнул.
– Что с тобой? – испуганно спросил он. – Ты – Алина. Вчера мы заночевали в этом доме. А если ты включишь свет, здесь немедленно появятся монстры…
– Чушь!
Стряхнув его руки, я ринулась к настольной лампе и тут увидела своё отражение в зеркале у кровати.
Взглядом, полным паники, на меня смотрела тоненькая девушка лет двадцати с собранными в хвост светлыми волосами, нервно тискающая ворот большой для неё мужской рубашки.
– А-а, – падая на пол, застонала я, – опять!
Но слово это не соответствовало ситуации. Если раньше я всегда оставалась собой, то теперь заместила кого-то в чужом теле, приобретя заодно и другое имя.
Дем опустился на колени, заглядывая мне в глаза.
– Алина…
– Я не Алина, – прервала я, – моё имя Ника. Послушай… Дем. Я не знаю, что происходит в этой реальности, но ты должен поверить, что я не имею к ней отношения.
Молодой человек ошеломлённо смотрел на меня, пока я рассказывала о себе, своих приступах, о миссиях в других мирах. Когда же я закончила, он, помолчав, поинтересовался:
– А где сейчас Алина?
Я пожала плечами.
– Вероятно, в моём теле на той стороне. Или, возможно, я подмяла её разум, вселившись в эту плоть.
Дем сел, прислонившись к стене.
– Что же теперь делать? – вопросил он.
– У тебя есть сигареты? – поинтересовалась я.
Парень протянул пачку, и, нервно затянувшись, я произнесла:
– Мы ничего не можем изменить. Я останусь в облике Алины, пока кто-нибудь свыше не решит, что с меня хватит. Прости, но я не способна влиять на события.
– И как жить мне?
Голос его прозвучал уныло.
– Я люблю Алину, мы были близки, а ты…
– Прости, – повторила я. – Поверь, если бы я могла вернуться в свой мир по собственной воле, то сделала бы это незамедлительно. Нам обоим придётся смириться со случившимся, и будет лучше, если ты объяснишь мне, что здесь происходит, чтобы я знала, чего ожидать.
Подумав, он кивнул, и начал рассказ.

– Достали проклятые спамеры! – раздражённо орал Вовка из-за компьютера.

Спам – навязчивая рассылка рекламы или другого типа сообщений лицам, не выражавшим желания их получать.

С самого утра он, не отводя взгляда от дисплея, пытался разобраться, что же творится на «Нашествии». Спам от знакомых и незнакомых пользователей шёл непрерывно.
Пронзительные крики друга мешали Дему, и, с сожалением оторвавшись от недочитанной страницы, он лениво повернул голову:
– Ну, что там у тебя происходит? И зачем так вопить?
На самом деле Дема звали Андреем. Но после того как он выплатил «долг» Отечеству, отслужив положенный срок в войсках спецназа, друзья обращались к нему не иначе, как дембель. И вскоре слово сократилось и зажило жизнью человеческого имени.
Армия изменила Андрея: из дома уходил застенчивый, неуверенный в себе эмоциональный мальчик, а вернулся крепкий, сдержанный мужчина, которого, казалось, ничто не страшило. О службе своей молодой человек не рассказывал, и никто в его окружении не знал никаких подробностей.
Одной из положительных черт Дема была его любовь к книгам. С раннего детства он глотал их одну за другой и, в то время как сверстники осваивали компьютер и увязали во всемирной паутине, получал информацию по старинке – со страниц художественной и научной литературы.
– Да видел бы ты, что творится! – закричал Вовка. – Уроды! Нет, ты только взгляни.
Отложив солидный томик, Дем нехотя поднялся и направился в комнату друга.
Посмотрев на дисплей, он вздрогнул: страшная, слюнявая морда монстра уставилась на него с Вовкиной странички. Чудовище казалось живым, словно его не нарисовали, а сфотографировали, и столько мерзкого обаяния и силы исходило от гротескного изображения, что несколько мгновений взгляд молодого человека оставался прикованным к экрану.
С трудом оторвавшись от ужасного зрелища, он сглотнул и хрипло спросил:
– Это что за хрень?

Гротеск (франц. grotesque, итал. grottesco — причудливый) – причудливое сочетание фантастического и реального, прекрасного и безобразного, трагического и комического, правдоподобия и карикатуры.

– Спам это, спам! – снова заорал Вовка.
Дем поморщился:
– Да не кричи ты так. Откуда он взялся?
– Оттуда, откуда и все. Кто-то забросил в сеть, а всякие идиоты распространяют. Третий день не могу от него избавиться. Приходит от всех, кто сидит на «Нашествии». Повскрывали их что ли?!
Вовка стукнул кулаком по столу.
– Тише, тише, Вов, нашёл, из-за чего портить нервы. Ты лучше объясни, что за название такое – «Нашествие»? Почему сайт для общения именуется, как фантастический боевик. Честное слово, мне не покажется странным, если эти спамы оживут и сожрут вас всех.
Друг расхохотался:
– Да ты шутник. Считаешь, рисованное чудо-юдо способно вылезти в реальный мир и лопать людей?
– Кто знает, на что способна современная электроника, – улыбнулся Дем. – Ладно, Володя, я, пожалуй, ещё немного почитаю, а ты борись со своим монстрами.
– Я буду не я, если всех не уничтожу!
Вовка бросился в атаку, а Дем углубился в книгу. Но вскоре внимание его привлекла необычная тишина.
– Вов? – позвал он.
Молчание.
– Вов, непривычно тебя не слышать. Ау!
Не дождавшись ответа, Дем решил проведать товарища.
Комната оказалась пустой, а на мониторе мерцало уродливое изображение, занявшее всё пространство экрана. Андрею стало не по себе.
– Володя, ты где? Подшутить надо мной решил? Ну, держись, отыщу, откручу голову!
Дем обшарил все укромные уголки, даже выглянул на балкон, но никого не нашёл. А бросив взгляд в сторону компьютера, понял, что ещё способен пугаться.
Изображение изменилось, монстр был не один. Он стоял на задних лапах, коренастый и огромный, а когти передних пронзали тело человека, как две капли воды похожего на исчезнувшего Вовку.
Когда чудовище, повернув к Андрею окровавленную морду, осклабилось и подмигнуло, молодой человек почувствовал жгучее желание пошвырять в него всё, что попадётся под руку, и бежать без оглядки. Но он не привык поддаваться первому порыву и, осмотревшись, заметил на полу несколько капель крови. И никаких следов борьбы. По-видимому, Вова даже не понял, что произошло.
– Голову ему открутили и без моей помощи, – ошеломлённо пробормотал Дем.
Случившееся не укладывалось в мозгу, рушилось всё, во что он привык верить, и Андрей растерялся. Между тем изображение исчезло, и на экране появилась надпись: «567487 уничтожен».
«Они ещё и счёт ведут…»
Внезапно молодой человек осознал, что приключилось в комнате, когда он находился в двух шагах. Схватив тяжёлую пепельницу, Андрей швырнул её в монитор.
– Прости, меня, Володя! – шепнул он пустоте.

Года за полтора до этого жуткого события, оттеснив популярные сайты, возник новый, оправдывающий своё название.
На «Нашествие» произошло в буквальном смысле нашествие. Правила не запрещали ничего: ни жестокость, ни порнографию, ни иное зло, и ошалевшие от вседозволенности подростки ежедневно создавали новые страницы, часами просиживая у мониторов и наслаждаясь играми, подобных которым не было нигде. Рёв, рычание, дикие вопли неслись из маленьких колонок и мощных стереосистем, заставляя несчастных родителей затыкать уши и срываться на крик.
Трудно сосчитать, сколько компьютеров запаролили взрослые в этот период, сколько произошло семейных скандалов, закончившихся категорическим запретом выхода в сеть. Но, несмотря на все препятствия, сайт «Нашествие» в рекордно короткие сроки занял первое место в топе социальных сетей. В то время как взрослое население продолжало пользоваться скромными «Однокашниками», молодёжь, за небольшим исключением, поддерживала монстра интернета.
Дем наблюдал за ажиотажем вокруг популярного портала сначала с усмешкой, а потом с растущим чувством беспокойства.
Общаться с товарищами, не вплетая в разговор события сайта, становилось всё сложнее. Те обсуждали то очередную убийственную игру, то количество выпитых бутылок спиртного и выкуренной травы и спорили, кто из них за этот «подвиг» получит высший балл или ценный приз.
Друзья и знакомые, в большинстве своём уже не подростки, подвергались зомбированию. Приказы, отдаваемые «Нашествием», превращали их в алкоголиков, наркоманов, убийц. Даже у ранее благополучных людей менялись взгляды, характеры, внешний вид.
Используя свои не слишком обширные связи, Дем пытался выяснить, откуда взялся загадочный сайт, и кто его создатель, но тщетно. Создавалось впечатление, что «Нашествия» официально не существует, и серверы его находятся не иначе, как в аду.

Сервер – специальный компьютер, предоставляющий сервисы и данные клиентским компьютерам.

Чуть позже события реальной жизни, отвлекли Дема от компьютерного мира.
В его городе с населением в сорок тысяч человек стали пропадать жители. За месяц бесследно исчезли тридцать два подростка, трое детей, самому старшему из которых недавно исполнилось десять, и тридцатилетний мужчина. Полиция сбилась с ног, местная пресса вещала о маньяке и осторожности, и городок, ужаснувшись, затих.
Дем часто обсуждал происходящее с Вовкой – единственным оставшимся нормальным приятелем. Тот тоже увлекался «Нашествием», но здравый смысл у него присутствовал.
Он любил страшные игры, но не воспринимал их требования, как указания к противоправным действиям. когда сайт только набирал обороты, ему удалось заработать пару неплохих призов, но едва правила усложнились, как Вовка забыл про высшие оценки и проводил свободное время, играя.
Интересующийся новостями друг поведал Дему, что по всему земному шару исчезают люди. Не так уж и много в глобальном масштабе, но ведь никто не знал, сколько подобных случаев скрыли от СМИ. А власти сокрушённо разводили руками: преступники казались неуловимыми.
Андрей пытался убедить Вовку оставить «Нашествие», но тот, уверяя, что для него это не опасно, продолжал играть. Единственным, что раздражало парня в последнее время, был спам в виде картинок. Если бы Дем знал…

Рассказчик всхлипнул и закрыл лицо руками. Поддавшись вполне объяснимому чувству сострадания к пережившему кошмар человеку, я погладила его по плечу.
Дем вздрогнул и отодвинулся.
– Извини, – тихо сказал он, – но не могла бы ты ко мне не прикасаться. Ты – не она, и я пока не могу с этим смириться.
– Это ты прости меня, Андрей, – сочувственно произнесла я. – Пожалуйста, продолжай.
Он наклонил голову.
– Хорошо. Вот что произошло, спустя полгода после гибели Вовы…

По мрачному тихому городу, глубоко задумавшись и не замечая противного, мелкого дождя, шёл человек, скрывающий под капюшоном куртки хмурящийся лоб.
День и ночь Дема преследовали невесёлые мысли; его родной городок вымирал, поддавшись компьютерной заразе. Монстры больше не церемонились и, оказавшись в человеческом жилище, не ограничивались уничтожением виновника их появления. В небытие уходили целые семьи, число погибших было ужасающе огромным. И цифры продолжали расти.
Чудовищ теперь порождали не только компьютеры: те появлялись из сотовых телефонов, выскакивали из трансформаторных будок, спрыгивали на голову с фонарных столбов. Люди перестали пользоваться электричеством, и город по ночам погружался во тьму.
Но это не стало панацеей. Нередко случалось, что тот или другой несчастный, не выдержав прессинга тьмы, в состоянии временного умопомрачения включал свет, телевизор или мобильник и исчезал вместе с близкими.
Никто ничего не мог объяснить. Наиболее прагматичные толковали об искажении электрических полей, верующие кричали об апокалипсисе, и лишь небольшая группа людей, соглашаясь, впрочем, и с теми, и с другими, безуспешно пыталась что-то понять и изменить.
Дем вступил в такое сообщество и шёл сейчас на встречу с единомышленниками, мучительно размышляя над происходящим.
Справиться с бедствием они не могли, и даже у закалённого парня опустились руки. Всё чаще в голову ему приходила мысль, а не божий ли промысел эта напасть. На планете скопилось столько скверны в человеческом эквиваленте, что, возможно, всемирная катастрофа стала бы справедливой развязкой.
Вот и знакомый подъезд.
Андрей несколько секунд постоял, глядя на моросящее дождём тёмно-серое небо, тряхнул головой и, войдя внутрь, поднялся по лестнице.  

Дема встретили возбуждённым гомоном. Молодёжь и взрослые, переговариваясь, толпились в тесной клетушке, их длинные тени, извиваясь, причудливо переплетались на стенах.
И, удивительно, при взгляде на эту суету возникало ощущение торжества, новогодней кутерьмы, несмотря на державший всех в напряжении ужас. Встречи эти, действительно, становились праздником, символом единения и безопасности для напуганных, измученных неизвестностью людей.
Дем прошёл в комнату, где на столе, вперемешку с пустыми чашками, лежали присыпанные хлебными крошками чертежи и схемы.
– Что нового? – спросил он.
Невысокий мужчина лет сорока по имени Сергей покачал головой:
– Ничего. Нельзя что-либо понять, вычислить, рассчитать, не включив компьютер, а это, сам понимаешь, чревато. Может, проскочим. А если нет? В квартире тридцать с лишком человек, мы не имеем права подвергать опасности всех сразу.
– Это значит, – подытожил Андрей, – что рискнуть всё-таки придётся, но в одиночку.
– Другого выхода я не вижу.
Сергей вздохнул:
– Мы не можем связаться с миром, узнать новости. Вероятно, в других местах уже нашли решение и приняли меры, а мы не в курсе. И если в ближайшее время не выйдем в сеть, то не сумеем себе помочь.
Дем подошёл к окну. Дождевая хмарь сгустилась, огоньки свечей, горящих в квартирах выживших, кривляясь, отражались в лужах.
И снова молодой человек засомневался в разумности сопротивления грядущей гибели. Усилием воли прогнав унылые мысли, он встряхнулся.
– Я готов. Кто со мной?
Сергей несколько секунд смотрел на него, а потом тихо спросил:
– Ты понимаешь, чем всё может кончиться?
– Понимаю. Так кто войдёт со мной в сеть?
– Думаю, наивыгоднейшим трио станете вы с Эдиком и Алиной. Алина – полиглот, а Эдик – неплохой технарь.
Дем вздрогнул. Он познакомился с девушкой пару недель назад, та очень нравилась ему, и представить её в зубах монстра Андрей не мог.
– Есть ещё варианты? – слегка охрипшим голосом поинтересовался он.
– Увы, нет.
Сергей замялся.
– Я мог бы предложить свою кандидатуру, но в языках я не силён, а это большой минус.
– Тебе нельзя, – сказала Алина, – ты лидер. Если погибнешь, группа будет обезглавлена.
– Равно, как если она останется без техника и переводчика, – подал голос Эдик. – Самый бесполезный из нашей троицы – Дем, его сила не в уме, а в мышцах…
Раздался звук пощёчины.
– Не смей так говорить об Андрее, ублюдок!
– Да ты…
Сергей, мгновенно вклинившийся между Эдиком и Алиной, зашипел:
– Молчите вы оба, нашли время выяснять отношения. Сейчас нет полезных или бесполезных. Каждый готов вступить в единоборство со смертью, чтобы спасти сохранивших жизнь. Если ты, Эдуард, думаешь иначе, тебе нечего здесь делать.
Наступило молчание. А после прозвучало тихое:
– Ты прав. Когда?
– Завтра в два часа дня, пока ещё светло. Компьютер поставим, подключитесь сами.
Согласно кивнув, люди вышли в опустевший коридор, оставив лидера наедине с его мыслями. Мужчины закурили.
– А почему, пока светло? – спросила Алина.
Дем усмехнулся
– Чтобы темнота не создавала лишнего давления на психику.
– Да какая разница для смертников?
Эдик невесело засмеялся.
– Наверняка завтра мы отсюда не выйдем.
– Не спешите нас хоронить, а у нас ещё здесь дела… – негромко пропел Дем. – Не нравится мне, Эдик, твоё настроение.
– А мне ты не нравишься…
Резко развернувшись, собеседник направился к двери.
– Пусть идёт – разрешила Алина. – Проводишь меня, Дем?
– Конечно.

– В тот вечер она предложила мне остаться, и я не пожалел, что согласился. Алина стала для меня лучиком света в сгустившемся мраке, – грустно произнёс Андрей.
Воцарилось молчание. Да и что я могла сказать? Чтобы он потерпел, пока неведомая сила, управляющая моей жизнью, не вернёт всё на круги своя? Это было ясно и так.
Тишина становилась гнетущей, но внезапно Дем встрепенулся, вытер застывшие на щеках капли, и произнёс:
– Слезами горю не поможешь, нужно время, значит, подожду. Ника, пожалуйста, не говори Олегу, кто ты. Сможешь отзываться на чужое имя?
Я кивнула.
– А ты расскажешь, что произошло потом?
– Да, – ответил он, – тебе нужно это знать, чтобы не наделать глупостей, как пыталась сегодня.
И Дем улыбнулся.

Когда Андрей в назначенное время вошёл в квартиру, Эдик уже возился с компьютером, а Алина ждала в коридоре. Но вот кого Дем не ожидал увидеть, так это…
– Сергей, что ты здесь делаешь? Мы же договорились.
Тот усмехнулся:
– Да я на досуге подумал, а вдруг вы, ребята, вступите в сговор с монстрами и разнесёте мне дом. Лучше уж я за вами понаблюдаю.
– Это не шутки, – разозлился собеседник. – Эдик прав, тебе нельзя бросать группу.
– Они не маленькие, справятся и без меня.
Помолчав, Сергей тихо добавил:
– Что бы вы ни говорили, ребята, но совесть не позволит мне вас оставить.
Эдик кинул через плечо:
– Да ладно, бросьте, мы все обречены: днём раньше, днём позже…
Дем сдался.
– Одно условие, Серёж: ты стоишь у двери, и, если что-то пойдёт не так, уходишь, не дожидаясь нас. Договорились?
– Кто позволил тебе лидером командовать? – шутливо возмутилась Алина.
– Так, тихо все, кино начинается. Займите места согласно купленным билетам,– преувеличенно развязно сказал Эдик, нажимая кнопку.
В системном блоке зашумело, дисплей засветился, и люди замерли в напряжённом ожидании. Компьютер грузился: рабочий стол, ярлыки, интернет…
– Новости из Англии. Алина читай!
Девушка скользила взглядом по строчкам:
– Старые. Всё старое.
– США, Алина!
– Ничего.
– Испания.
– Ничего.
– Германия.
– Стоп! Вот, смотрите, крупным шрифтом: «Прекратите подачу энергии в населённые пункты, остановите или уничтожьте электростанции. Лучше жить в пещерах, чем не жить совсем».
– Ещё тот совет. Истерик писал. Дальше…
– Греция.
– Тишина.
– Италия.
– Ничег… Нет, вот! Ищите людей с иммунитетом. Переливайте себе их кровь, пересаживайте клетки…
– Чушь!
– А если нет? Хоть какая-то зацепка…
– Бельгия…
– Господи, что это? – вскричал Эдик.
Алина взвизгнула. Системник мелко завибрировал, загружалось «Нашествие». Дем, рванувшийся к компьютеру, споткнулся и упал. Но это не отключило мозг.
– Эдик, вырубай! Вырубай немедленно!
– Не получается…
Тот в панике жал кнопку.
– Из розетки, – заорал Дем. – Сергей, уходи, быстро!
Оттолкнув обезумевшего технаря, Алина выдернула шнур. Ничего не изменилось, на экране проявлялся компьютерный монстр.
«Процесс запущен, не остановить, – отрешённо подумал Дем. – Конец».
Но он не привык сдаваться. Схватив Алину за руку, мужчина потянул её к двери, открытой Сергеем.
– Эдик, живее, есть шанс…
Тот не двигался, заворожено глядя на картинку.
Вдруг неизвестно откуда взявшаяся огромная масса обрушилась на замершего человека, он, не издав ни звука, распался на молекулы, и лишь на полу остались несколько красных капель.
Всё произошло тихо, как и в тот день, когда Дем потерял друга. А монстр, встряхнувшись, двинулся к людям.
Он настиг их у выхода. Сергей успел уйти, а они нет.
Алина, стоявшая за спиной Дема, вцепилась в его предплечья. Тот успел подумать, что останутся синяки и понять, что это уже не имеет значения, ведь их тела исчезнут.
Но произошло непредвиденное. Собиравшаяся прыгнуть тварь застыла, словно натолкнувшись на стену, жалобно заблеяла и… И растаяла. В ту же секунду компьютер заглох, и наступила тишина.
Молодые люди стояли, не шевелясь. Девушка не отпускала руки Дема, а тот обдумывал случившееся, не веря, что они остались в живых.
«Почему он исчез? Может, ему на обед хватило Эдика?»
И тут же одёрнул себя:
«Так, стоп! Парень погиб, плохие шутки. Но что же остановило чудовище?»
– А-а.
Застонав, Алина скользнула по стене на пол. Андрей пытался привести её в чувство, когда дверь осторожно приоткрыл Сергей.
– Живы?! – ахнул он – Что, что это было?
– Не имею понятия.
Осторожно подняв девушку, Дем отнёс её в комнату.
– Оно убило Эдика, но, дойдя до нас, исчезло. Испарилось.
Устроив Алину на диване, Андрей сел рядом. Некоторое время мужчины молчали.
– Что ты сам об этом думаешь? – спросил Сергей.
– Не знаю, – ответил Дем, разводя руками.
Алина, завозившись на ложе, что-то просипела.
– Что?
Безрезультатно пытаясь сесть прямо, она шепнула:
– Иммунитет…
– Иммунитет?
Дем напрягся и, вскочив, принялся ходить из угла в угол. Остановившись, он посмотрел на товарища.
– Она сказала: «иммунитет». Ты понимаешь, что это значит, Серёж? Помнишь, что мы видели в интернете? Кто-то из нас двоих обладает иммунитетом к этим тварям. Вот почему чудовище не смогло к нам подойти. Ясно?
– Так…
Сергей вскочил и тоже забегал кругами.
– Допустим, вы правы. И кто же? По каким признакам мы сможем распознать этих людей?
– Скорее всего…
Алина говорила почти нормально, и ей, наконец, удалось выпрямиться.
–… Скорее всего, это Дем.
– Почему я?
– Потому что ты никогда не пользовался компьютером.
Андрей покачал головой.
– Но я пользовался. Не слишком часто, но…
Алина буквально взвилась в воздух.
– Как ты не понимаешь?! Ты никогда не считал его источником знаний, никогда не увлекался играми, никогда не ставил виртуальный мир во главу угла. В отличие от всех нас, ты ему не подчинён. Я обучалась в интернете, Эдик выуживал техническую информацию, Серёжа… Он играл в «Нашествии», хотя и не зацикливался на нём...
– Как и Вовка…
Дем схватился за голову.
– Кто?
– Мой друг. Он погиб одним из первых. А я в этот момент находился в соседней комнате. И не умер.
Сергей взъерошил волосы и тихо сказал:
– Похоже, у тебя, действительно, иммунитет. Это просто здорово!
Они помолчали:
– Ну, и что же мы будем делать теперь? – поинтересовался Дем.
Девушка подошла ближе.
– Соберём группу и выясним, кто выжил при похожих обстоятельствах. А после решим.
Сергей покачал головой.
– Боюсь, что таких немного, если есть вообще. Насколько мне известно, большинство наших – зависимые. Думаю, искать таких, как Дем, придётся не здесь.
Андрей сел рядом с товарищем.
– Серёж, им может помочь моя кровь. Или клетки.
Мужчина снова мотнул головой:
– Чтобы укрепить иммунитет у всех, тебя придётся разбить на атомы. Не можешь же ты отдать себя на растерзание, чтобы спасти других.
– Почему нет? Я один, а их много.
– Жертва станет бесполезной. Кровь часто обновляется, и после придётся рвать в клочья кого-то ещё.
Алина, находившаяся на грани истерики, захихикала.
– А клетки?
– Мы не знаем, сколько их нужно, придётся посоветоваться с медиками. Назрело много вопросов. Завтра в два – общий сбор.

Людей лихорадило несколько дней.
Чтобы отыскать обладателей иммунитета, группа разделилась на меньшие, но, как и предполагал Сергей, среди выживших оказалось слишком мало тех, кто мог противостоять порождениям «Нашествия».
В городе, где осталась лишь десятая часть населения, они выявили только двенадцать человек. Каждый мог загородить собой, по крайней мере, двоих, однако основную проблему это не решало. Отстоять требовалось не два-три десятка, а сотни и даже, вероятно, тысячи людей.
На собраниях не единожды звучали предложения об отправке дипломатической группы для связи с иммуноносителями, разбросанными по земному шару. Но эти предложения всегда отметались, как нереальные.
– Да чепуха всё это! – взорвался Дем, выслушав очередную бредовую идею. – Какая дипломатическая миссия? Как вы себе это представляете? Если вы не в состоянии высчитать, сколько времени займёт путешествие, то хотя бы подумайте, как послы будут общаться там – за границей. Полиглот у нас только Алина, немного владеет английским Лена, да Женька чуть-чуть лопочет по-немецки. Допустим, ещё пару человек мы найдём в городе. А большинство и на родном языке не может связать двух слов без мата…
Он запнулся, подумал с минуту и произнёс:
– И почему мы забыли про интернет? Если кто-то сообразил, что можно выложить нужную информацию в сеть, то там мы этих людей и найдём.
– Рискованно, Андрей, – сказал лидер. – Ведь если ты начнёшь пользоваться компьютером, то рискуешь потерять устойчивость к этому…
Он на секунду смолк, подбирая слово.
– … К этой заразе.
Дем вскочил.
– Сколько у нас носителей иммунитета? Со мной – тринадцать. Фу ты, то ещё число… Работающие в сети просто перельют себе часть крови от нас. Мы станем донорами, и наше присутствие у компьютера не понадобится.
– А Дем дело говорит.
Алина казалась воодушевлённой
– Находим владеющих языками, выделяем из нашей группы компьютерщиков, делаем переливание крови и вперёд.
Сергей размышлял, постукивая пальцами по столешнице.
– Что ж, – наконец произнёс он – хорошо. Опасно, конечно, вдруг не сработает, но нельзя же сидеть, сложа руки. Начинаем действовать.
– А почему мы? – прозвучал чей-то вопрос. – Пусть этим правительство занимается.
– Правительства, скорее всего, давно уже нет. Мы же лет сто не слышали никаких новостей, а от происходящего ни в каком бункере не спрячешься, – ответил Сергей. – Нет, ребята, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
– И хватит болтать! – подхватил Дем.

Более двух недель бродили они по сети в поисках информации и новых связей. И те возникли, укрепились. За всё это время монстроподобная опасность ни разу не потревожила людей.
Они поддерживали контакт с такими же группами, с медиками, уверяющими, что создание сыворотки для человечества дело нескольких недель, просвещали незнающих. Но наступил момент, когда стали выявляться новые пугающие факты.
Вскоре после выхода в интернет оперативной группы начали замолкать то один, то другой города. Правда, связь быстро восстанавливалась, но сообщения шли странные, словно люди внезапно потеряли веру. Вялые фразы: «борьба бесполезна», «нам не победить» или даже «они победили» звучали оттуда, где наблюдались сбои. А вскоре всё объяснилось.
Однажды дверь в штаб-квартиру, где дежурили Дем с Алиной и ещё две девушки, открылась, и внутрь вполз Сергей. Лицо его покрывала зеленоватая бледность. Присутствующие кинулись к лидеру, но тот остановил их, крикнув: «Прочь!». И, глядя на Дема мутными, больными глазами, прошептал:
– Андрей, слушай и запоминай. Анализировать будешь позже, когда…
Зарычав, он схватился за голову, но, пересилив боль, продолжил:
– Только обладающие иммунитетом не подвержены… Тем же, кто впрыснул себе их кровь, они вселятся в мозг и будут управлять, как марионетками.
Сергей застонал.
– Они уничтожат всех: и тебя, и других, кто способен устоять. Любую болезнь можно лечить. Мозг… Не другое… Я заражён…
Прежде чем молодые люди опомнились, Сергей схватил лежавший на тумбочке большой кухонный нож и провёл лезвием по горлу. Раздался женский визг, а мужчина, захрипев, несколько раз дёрнулся и замер посреди увеличивающейся кровавой лужи.
Дем не мог поверить в случившееся. Молодой человек не понимал, почему всё вокруг расплывается, словно он смотрит сквозь воду, пока не осознал, что плачет под аккомпанемент женских рыданий.
– Нет! – громко крикнул он.
От неожиданности девушки замолчали.
– Нет, – повторил Дем, – оплакивать погибших станем после победы. А сейчас – действовать! Оля, Наташа, Алина, быстро по точкам. Выключить компьютеры, и всех в штаб.
Не возразив ни словом, те выбежали из квартиры, а Дем встал на колени рядом с телом Сергея, беззвучно моля друга о прощении за то, что не сумел уберечь. Размышлять он не мог, перед глазами всё вертелось, словно Андрей крутился на карусели, разум отказывал.
За дверью послышались возбуждённые голоса, и на пороге ошеломлённо замерли четверо. Дем махнул рукой в сторону комнаты, прибывшие беспрекословно подчинились, а вскоре Алина привела ещё две группы.
Минут через десять, когда люди ещё осмысливали полученную информацию, хлопнула дверь, и в помещении появился Женя. Глаза его затянула мутная плёнка, а на губах застыла недобрая ухмылка.
– Ну, что, все собрались? – с издёвкой поинтересовался он. – Хотели нас уничтожить? Не-ет, ребятки, настало ваше время умирать!
В руках его, как по волшебству, появился молоток, и новорожденный монстр нанёс удар. Голова одного из парней раскололась, и потолок отразил дикий вопль остальных обречённых.
Дем, не привыкший долго размышлять в критических ситуациях, прыгнул на убийцу, и тот не сумел удержаться на ногах. Выкрутить оружие из пальцев бывшего товарища оказалось непросто, но всё же Андрей справился. И ударил. В висок. Чтобы уж наверняка.
На миг взгляд умирающего снова стал похож на Женин, но тотчас потускнел, и глаза несчастного закрылись навсегда. А Дем, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в окровавленный ковёр и затих. 

Дмитрий Александрович, откинувшись на спинку стула, с задумчивым видом просматривал скреплённую степлером пачку печатных листов.
События произведений не предполагали обязательного присутствия наблюдателя, они могли быть продиктованы яркой писательской фантазией. Но как же тогда объяснить, что у него на глазах случилось с пациенткой?
Опытный врач давно понял, что в мире не всё так просто, как кажется прагматикам, толкующим сверхъестественное с позиции бесстрастной науки. За время работы в психиатрических лечебницах ему приходилось видеть нечто, не поддающееся никакому рациональному объяснению. Да что далеко ходить, взять хотя бы «инопланетянина» из седьмой палаты…

Прагматик – человек, отрицающий нематериальные явления и признающий только их материальное подтверждение.

Вспомнив их последнюю встречу, Дмитрий Александрович содрогнулся.
От представшего пред ним внешне спокойного, привлекательного человека исходила такая угроза, воспринимаемая на чувственном уровне, что после беседы психиатр распорядился укрепить стены и дверь, ведущую в обиталище ходячего ужаса. Ему казалось, что пока тот не изолирован от персонала и пациентов, их жизни и рассудок будут в опасности.
И… Как он сказал: «Время ещё не настало». Какое время? Для чего? И что произойдёт, когда оно приспеет?
Психиатр потёр уставшие глаза и усилием воли попытался избавиться от холодка жути в области сердца.
«Профессия наложила на меня отпечаток, – невесело усмехнувшись, подумал он, – и я понемногу становлюсь параноиком. Если бы знать, куда уйти от этого кошмара».
И вновь погрузился в чтение произведения, на титульном листе которого значилось: «Вероника Леонова…

 
«Под парусами капитана Мак-Гилла»
Наше плавание к Маракайбо стало для меня чередой рабочих часов с небольшими перерывами на отдых. Канатами я стёрла руки в кровь, ноги пострадали не меньше, и тёмными вечерами, добравшись до кубрика и лёжа в непроглядном мраке, я смотрела в невидимый потолок и глотала слёзы боли, стараясь никого не разбудить рвущимися из груди всхлипываниями. Романтика морей для не привыкшей к физическому труду девчонки оказалась слишком тяжела.
Поддержкой в эти нелёгкие дни для меня стал Нед. С молчаливого согласия Коу и капитана он работал вместе со мной, порой выполняя порученную мне непосильную работу и бережно врачуя раны. По ночам он нередко выводил меня на палубу и, сидя рядом, уговаривал, наставлял и утешал, и в сердце у меня зрели благодарность и любовь к тому, кто принимал такое живое участие в моей нелёгкой судьбе.
Но человек привыкает ко всему. Через несколько дней тяжкие обязанности стали казаться мне не столь обременительными, забыв о боязни высоты, я ловко лазила по вантам и, наконец, начала наслаждаться плаванием.
Море было спокойным и очень красивым, попутный ветер надувал паруса, и часто, сидя на мачте, я мечтательно вглядывалась вдаль, чувствуя, как душу захлёстывает волна восторга, готовая выплеснуться на каждого, кто в этот момент очутился бы рядом.
Путешествие наше подходило к концу, вскоре мы вошли в озеро, отделяющее порт Маракайбо от моря. Занимаясь повседневными делами, я приблизилась к квартердеку и услышала голоса.
Разговаривали капитан, Джон, Брайан Тревор, бывший, как я узнала, шкипером и летописцем Мак-Гилла, и ещё кто-то, мне незнакомый, на поверку оказавшийся хозяином «Валькирии». В голосе Коу звучало раздражение.
– Готье, – громко и веско говорил он, – подумай сам: ты не знаешь фарватер, поэтому пересекать озеро без лоцмана неразумно.

Фарватер – часть водного пространства, достаточно глубокая для судоходства.
Лоцман – судоводитель, хорошо знающий местный фарватер и проводящий по нему суда.

– Господа, – защищался француз, – мы пойдём не наугад, а делая промеры. Зачем нам лишний человек на судне? И зачем тратить драгоценное время на его поиски?
– Джон прав, – сказал Мак-Гилл, – ты не справишься, Жак, и мы рискуем застрять тут из-за тебя.
Голос Готье зазвучал вызывающе:
– Я сам себе хозяин, Генри. Я командую «Валькирией», и, поступлю, как сочту нужным.
Наступило молчание. Наконец, заговорил Тревор:
– Вижу, тебя не переубедить. Но если что-то пойдёт не так, помощи от нас не жди.
– Как-нибудь разберусь, – фыркнув, сварливо ответил француз.
Когда он спустился в шлюпку и отплыл, я подошла к капитану.
– Сэр, – обратилась я к нему, – всё это кончится очень плохо. Он посадит «Валькирию» на мель посреди озера, и вы, разгружая её, потеряете не меньше трёх дней. За это время жители узнают о нашем прибытии и покинут город. Губернатора придётся искать очень долго.
Потеряв дар речи, Мак-Гилл, Коу и Тревор изумлённо воззрились на меня. Опомнившись, Джон промямлил:
– Что ты городишь, юнга? Откуда ты можешь это знать?
– Поверьте, так и произойдёт, – ответила я. – Простите, что я осмеливаюсь давать советы, капитан, но будет лучше, если вы всё-таки заставите Жака принять на борт лоцмана.
И помчалась к Неду, чувствуя, как спину мою буравят три ошеломлённых взгляда.

Как я предсказала, так и произошло, в точном соответствии произведению Сабатини. Три дня корсары, ругательски ругая Готье, снимали груз с «Валькирии», чтобы стащить судно с мели, а когда, мы, наконец, сдвинулись с места, выяснилось, что Маракайбо пуст.
Мало того, за это время между островами Вихилиас и Лас-Паломас, на выходе из похожего на бутылку Маракайбского озера, встала на якорь испанская эскадра, возглавляемая злейшим врагом нашего капитана доном Антонио де Арагоном де Лерма.
Так же, как и в книге Сабатини, адмирал прислал корсарам приказ немедленно покинуть город, обещая неприкосновенность. И получил от Мак-Гилла дерзкий ответ с требованием выкупа за Маракайбо и угрозой уничтожить и его, и эскадру испанцев в случае, если эти условия не примут.
Но дальше всё пошло совершенно не так, как в первоисточнике.
Во-первых, Готье, струсив, откололся сразу, а не после описанной в книге атаки с горящим шлюпом. Его команда погрузилась на «Валькирию» и отплыла, решив отдаться на милость адмирала.

Шлюп – трёхмачтовое военное парусное судно второй половины XVIII – начала XIX вв.

Все, кроме меня, приуныли, но я-то знала, что этот поход не стал для Блада последним, и намеревалась поделиться своими соображениями с двойником капитана, последнее время посматривающим на меня с некоторым страхом.
Вторым же отличием выдумки от «действительности» стало появление в расположении нашего отряда незнакомого молодого человека, оказавшегося племянником дона Антонио.

Дон Альваро де Арагон возник на моём горизонте ясным тёплым утром, когда я, покончив с делами, прилегла в тени, болтая с Недом. Друг выглядел подавленным.
– Я знал, – грустно сказал он, – что смерть для корсара неминуемая неприятность, но как же не хочется умирать.
Я вытаращила глаза.
– А с чего ты взял, что умрёшь? Капитан умён, он что-нибудь придумает.
– Надеюсь.
Голос Неда звучал уныло.
– После ухода «Валькирии» нас осталось слишком мало. Если не произойдёт чуда, испанец дождётся подкрепления, войдёт в озеро, и вздёрнет всех на нок-рее.
Похлопав товарища по руке, я сказала бодрым голосом:
– Не хорони нас раньше времени, всё ещё может измениться…
– Простите, господа, – прозвучал незнакомый голос с сильным акцентом, – вы моряки или местные жители?
Мы подскочили. Рядом с нами стоял юноша в камзоле, сшитом по испанской моде, и дорогих, но сильно сбитых башмаках. Выглядел он, словно долго шёл пешком, в потухших глазах светилась усталость.
Я бы дала молодому человеку лет пятнадцать-шестнадцать: его подбородок и верхнюю губу окаймлял лёгкий пушок, и рядом с ним даже двадцатитрёхлетний Нед казался взрослым мужчиной.
– Моряки, – ответила я.
Мальчик вспыхнул от радости.
– Вы плаваете с Генри Мак-Гиллом?
Мы дружно кивнули.
– Не могли бы вы представить меня капитану?
Нед поднялся.
– А вы кто?
В глазах юноши мелькнуло беспокойство, руки его задрожали, но он справился с собой.
– Я дон Альваро – племянник дона Антонио де Арагона. И мне необходимо встретиться с Мак-Гиллом.
Во взгляде Неда появилась неприязнь, смешанная с недоверием. Подойдя к испанцу, он обыскал его. Никакого оружия, кроме шпаги, у того не оказалось, и моряк поинтересовался:
– Зачем вам нужен капитан?
– Хочу помочь ему вырваться из ловушки, устроенной моим дядей.
При этих словах лицо дона Альваро потемнело. Мы переглянулись.
– Идём, – неохотно согласился Нед.
И направился к «Амелии».

Дон Антонио, возмущённый поведением племянника, рвал и метал. Сначала они поссорились из-за нарушенного адмиралом слова, данного Готье, когда тот не выпустил «Валькирию» в море, собственноручно вздёрнув капитана и каждого второго из команды.
Нельзя сказать, что дон Альваро сочувствовал предателю, но у него имелись твёрдые понятия о чести и уверенность, что обещания надо выполнять.
Дона Антонио привело в бешенство противодействие мальчишки решению, которое сам он считал правильным. А потом возникла новая проблема: тот исчез, и дядя опасался, что его захватили в плен.
Адмирал отправил людей на поиски строптивца, а когда они не привели к результату, стал ждать.
И дождался. Индеец привёз ему письмо Генри Мак-Гилла, в котором капитан сообщил, что племянник де Арагона де Лерма находится на борту его судна в качестве заложника, и предлагал отпустить юношу, после того как пиратским кораблям будет открыт выход в море.
Злобно усмехаясь, дон Антонио написал ответ, суть которого сводилась к следующему: он – испанский гранд ставит интересы Испании выше семейных. И с великим сожалением отказывается от любезного предложения корсара, прекрасно понимая, что тем самым обрекает дона Альваро на смерть.
Через час послание доставили на «Амелию».
Когда офицеры ознакомились с его содержанием, в капитанской каюте воцарилась тишина. Мак-Гилл обводил взглядом понурившихся подчинённых, на лицах которых читалось отчаяние. Они ошиблись, думая, что родственные отношения их добровольного пленника и адмирала сыграют на руку флибустьерам.
Молодой испанец сидел, опустив голову. Капитан подошёл к несчастному и, с сочувствием глядя на него, положил ладонь ему на плечо.
Взглянув на Мак-Гилла, тот попытался что-то сказать и вдруг зарыдал. Никто не успокаивал мальчика, понимая, что в этот момент он расстаётся с последними иллюзиями в отношении собственного дяди.
Я, прильнувшая глазом к широкой дверной щели, тоже прослезилась, понимая, как тяжело сейчас бедному ребёнку. Капитан сел рядом с ним.
– Не тревожьтесь, дон Альваро, – мягко сказал он, – смерть вам не грозит. Вы пытались помочь, это не удалось, что ж, мы найдём другой способ.
Юноша покачал головой.
– Лучше умереть, чем пройти через такое, – подавленно сказал он. – Более для меня не существует ни моей семьи, ни Испании. Прошу вас, капитан, возьмите меня в команду. Плавая с бывшим родственником, я многому научился и смогу стать вам полезным.
Мак-Гилл задумался.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Как и наш новый юнга, вы поступаете в распоряжение моё и офицеров, но в кубрике с командой вам находиться нельзя. Корсары не знают всех обстоятельств и не доверяют испанцам. Поэтому вам помогут обустроиться в каюте рядом с моей.
– Мне не нужно ничего сверх того, что есть у других, – грустно сказал Альваро. – Но вы правы, и ваши опасения обоснованы. Я буду осторожен.
Капитан, кивнув, хотел отпустить людей, но тут испанец задал вопрос, услышав который, я похолодела:
– Сеньоры, позвольте поинтересоваться, с каких пор на кораблях корсаров юнги – девушки? Разве на Тортуге мало мальчиков?
Мак-Гилл и другие на несколько секунд замерли, после чего покатились со смеху. Вытирая слёзы, Коу сказал:
– Дон Альваро, Нико очень юн, потому и выглядит таким нежным. Но мальчишка он боевой и обязанности свои выполняет хорошо, все им довольны. Вы ошиблись.
Переговариваясь и ухмыляясь, офицеры покинули каюту капитана. Испанец не стал возражать, но недоверчиво покачал головой, а я поняла, что раскрытие моего инкогнито – дело времени.
Теперь для меня стало главной целью – уплыть с Маракайбо живой, не став игрушкой команды, которая наверняка изменила бы отношение ко мне, узнав, кто я на самом деле. Вернувшись на Тортугу, я смогу оплатить переезд в Англию, Францию, Италию, к чёрту на кулички.
А чтобы поскорее уйти из проклятого озера, надо осуществить мой план. Осталось только поделиться своими соображениями с капитаном. Решившись, я постучала и вошла.
Дон Альваро смотрел на меня во все глаза, ища во внешности и поведении подтверждение своих слов. Стараясь не обращать внимания на его пронзительный взгляд, я сказала:
– Сэр, не позволите ли вы с вами поговорить? У меня есть идея, как нам вырваться отсюда.
Капитан пожал плечами.
– Почему бы и нет, – ответил он. – В нашей ситуации любая толковая мысль может оказаться спасительной.
– Но я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз.
– Ты не доверяешь господину де Арагону?
Я отрицательно мотнула головой.
– Не то чтобы, но…
– Вы не возражаете, дон Альваро? – обратился к тому Мак-Гилл.
– Нисколько, – поднимаясь, ответил тот.
Капитан поручил Джону показать новому члену команды его каюту и жестом пригласил меня занять место напротив.
– Позвольте сначала задать вопрос, сэр? – скромно попросила я. – Скажите, вы не намеревались под покровом темноты напасть на эскадру де Лерма, используя позаимствованный нами шлюп в качестве плавучей бомбы?
Вскочив, Мак-Гилл, со страхом уставился на меня, а я мысленно хихикнула, подумав, что, пожалуй, только мне удалось напугать бесстрашного авантюриста.
– Как ты об этом узнал? – хрипло поинтересовался тот.
Я хмыкнула.
– Так же, как и о просчёте Готье. Мне диктует бог.
Капитан рухнул в кресло.
– И что ты можешь сказать по этому поводу?
– Мысль неплоха, но… Дело в том, что адмирал перевооружил форт на Лас-Паломас, укрепив его с помощью пушек, взятых из форта Кохеро. Мы нанесём серьёзные повреждения кораблям противника, но вырваться в море не сможем. Мало того, огнём орудий будет повреждена «Виктория», и нам придётся потратить не один день на ремонт.
Мак-Гилл пристально посмотрел на меня.
– Так что же ты предлагаешь?
Я поделилась «своими» мыслями. План оказался настолько прост и эффективен, что лицо капитана просветлело.
– Но, несомненно, – добавила я, – необходимо сделать вылазку. Я в это больше вмешиваться не стану, а вы, сэр, выберетесь туда с кем-нибудь из офицеров, и все лавры в случае нашего спасения достанутся вам.
Капитан задумчиво накручивал на палец локон парика.
– А почему ты хочешь скрыть своё в этом участие?
– У меня есть на то причины, но я предпочёл бы о них умолчать, – прозвучал ответ. – Кстати, дон Альваро наверняка неплохо знает обстановку. Уверен, он станет хорошим проводником.
– Я подумаю об этом, – сказал Мак-Гилл, всё ещё размышляя над моими словами.
В каюту заглянул Коу.
– Генри, – растерянно сказал он, – к тебе рвётся вице-губернатор дон Франсиско. Пустить его?
– Да, конечно, – возвращаясь в реальность, ответил капитан.
И повернулся ко мне.
– Нико, – сказал он, – если мы, благодаря твоей выдумке, сумеем уйти, я присвою тебе офицерский чин.
Подавившись воздухом, я отчаянно замотала головой.
– Ни в коем случае, сэр! Прошу, пообещайте, что вы этого не сделаете.
Мак-Гилл долго молчал, с любопытством меня рассматривая.
– Хорошо – согласился он наконец.
С облегчением вздохнув, я покинула каюту, разминувшись в дверях с доном Франсиско – маленьким, тщедушным человечком, выглядевшим очень напуганным. Очутившись на палубе, я нашла Неда, который сбился с ног, отыскивая меня, и, выслушав его ворчливые претензии, заявила:
– Мне надо рассказать тебе нечто важное, но это должно остаться между нами.
Он кивнул.
– Ладно. Спустимся на берег?
– Да. Боюсь, здесь найдутся любопытные уши, что нежелательно. Пойдём.
И мы направились к сходням. 

Все персонажи – плод фантазии автора.
Любые совпадения случайны.

 
Спустя полчаса несколько эвгастов вошли в квартиру, где жили друзья.
Она была пуста. Всё стояло на своих местах, только на супружеской постели отсутствовало одеяло. Развернув ладони, Володя прощупал ауру и, повернувшись к спутникам, негромко сказал:
– Никаких следов борьбы. Коля, ты в клинику звонил?
– Да. Дима там не появлялся. И Ника на работе тоже, – отозвался тот.
– Неужели её дар снова заработал? – поинтересовался стоящий у дверей Миша.
– Возможно. Но что случилось с мужем?
– Ты забыл, что эта сила способна перемещать и тех, кого Ника коснётся? – вопросом на вопрос ответил Володя. – Они спали вместе, обоих и захватило.
– Смотрите, – раздался испуганный голос Лены.
Все повернулись и обомлели, увидев, что на белоснежной простыне проступают капли крови.
– Господи!
Этот возглас вырвался из уст Михаила, наблюдающего, как на кровати возникают два тела, испускающие радужные лучи. Сначала они напоминали лёгкую дымку, потом уплотнились, и присутствующие облегчёно вздохнули, радуясь возвращению друзей.
Но их ждал сюрприз. Из ниоткуда вдруг возникла рука, и в комнате материализовался ещё один человек – подросток лет двенадцати-тринадцати, во взгляде которого сквозила паника.
Увидев эвгастов, он вскрикнул и упал вниз лицом на ковёр, вцепившись в него скрюченными пальцами. Полностью проявившаяся Ника кинулась к нему, а Дмитрий, с трудом поднявшись, приветствовал друзей словами:
– Почему вы здесь?
– Вы исчезли на несколько дней… – начал Николай.
Но, увидев багровые, вздувшиеся рубцы, прервал речь, в ужасе воскликнув:
– Дима, откуда это?!
– Долгая история, – произнёс тот, без сил опускаясь на край постели, – расскажем позже.
– Миша, – обратился к юноше Володя, – ты поможешь?
Кивнув, тот сел рядом с мужчиной и, развернув ладони, направил живительные голубые лучи на изувеченный торс.
Некоторое время молчали все, кроме Ники, ласково успокаивающей лежащего на полу подростка.
Раны Дмитрия быстро затягивались, и по мере того, как они превращались в едва заметные шрамы, в глазах его появлялся блеск, а покрытое зеленоватой бледностью лицо розовело.
Когда процесс исцеления завершился, Дмитрий, пожав руку Мише, легко вскочил и, по очереди обняв эвгастов, решительно двинулся к выходу.
– Ты куда? – остановил его Николай.
– Приму ванну и мы с Никой отправимся к жатирам, – отозвался тот. – После двух лет полного спокойствия она снова перемещается. Это не к добру. И нужно быть готовыми ко всему.
– Он прав, – подтвердила обнимающая мальчика женщина.
Дмитрий задержался на пороге.
– А они… Они здесь? Или нам придётся разыскивать их по всему земному шару?
– Здесь, здесь – успокоил его Миша, – Юля старается как можно больше времени проводить в родном городе.
– Значит, так, – решительно сказал Володя, – Дима, приводи себя в порядок, и идём все.

Юлия отсутствовала, и гостей встретил её муж. Гергени давно уже вёл себя иначе, чем на Лиолисе, семейная жизнь изменила его.
Широко улыбаясь, он пожал руки прибывшим, заставив тех подскочить от чувствительного щелчка энергии, излучаемой ладонями мутанта, и пригласил в дом.
Но улыбка сползла с лица жатира, когда тот узнал, что стало причиной визита советников.
Он долго рассматривал шрамы на теле Дмитрия, а потом провёл по ним рукой, снимая слепок энергии чужого мира. Повторив движение, Гергени заставил рубцы исчезнуть совсем. Убрал он следы насилия и с лица мужчины.
Все молчали. Проанализировав поступившую информацию, жатир заговорил:
– Реальность, в которой вы побывали, страшна и жестока, но для нас, скорее всего, не опасна. Связующая нить между двумя параллелями – Ника, а она теперь здесь.
Он повернулся к женщине.
– Кто этот мальчик?
– Мой приёмный сын оттуда, – ответила она. – Кирос был очень одинок, нуждался в ласке и заботе, и я усыновила его.
– А как долго вы там находились? – прозвучал вопрос.
– Около месяца, – ответил Дмитрий. – И ни один не сомневался в гибели другого…
– Я никогда не верила, что ты умер, – перебила мужа Ника, – поэтому и не прекращала поиски.
– А я видел, как тебя убили, – грустно сказал тот. – И не смог не поверить собственным глазам.
– Кто там правит? – снова спросил Гергени.
– Ты, – неожиданно произнёс Кирос.
– Что?
Жатир казался удивлённым.
– Может, это Земля, где ты победил? – нерешительно спросил Миша.
– Не думаю, – качнул головой Гергени. – Я планировал полностью уничтожить человечество.
И обратился к мальчику:
– А ты уверен, что именно я?
Подросток замялся:
– Нет. Вероятно, это лишь похожий на тебя жатир. Очень жестокий. Он убил своего отца и держит в заточении собственную мать.
– А как её имя? – поинтересовался Николай.
– Юлия…
Эвгасты и люди ахнули, а Гергени, побледнев, вскочил.
– Бог мой! – воскликнул шокированный Дмитрий. – Но тогда, значит, это…
– Наргон, – подавленно сказал жатир, – наш с Юлей сын и наследник.
– Нет, – покачал головой Кирос, – его зовут… Его звали Гудрисом.
Гергени рухнул в кресло. Закрыв глаза, он мысленно вызвал жену, и через полчаса, прошедших в мрачном молчании, дверь открылась и появилась Юлия. Она остановилась на пороге, вопросительно глядя на мужа.
– Юленька, – чуть слышно произнёс он, – нам надо поговорить.
Выслушав новости, та задумалась.
– Похоже, Ника и Дима побывали в будущем, – сказала она потом, – и мне очень не нравится, что они там увидели.
– Думаешь, нас закинуло туда, чтобы мы изменили что-то здесь?
– Уверена.
– Но почему Гудрис? – спросил Гергени. – Ведь наследует Землю Наргон.
Юля повернулась к нему.
– Он должен был остаться единственным, но… Я просчиталась и снова забеременела.
– Нет! – испуганно выкрикнул Гергени, вытирая внезапно выступивший пот.
И, помолчав, добавил:
– Никогда бы не подумал, что меня расстроит это известие.
Юля кивнула:
– Я сразу поняла, что появление на свет второго ребёнка создаст проблемы, но такие…
Разведя руками, она села.
– Вы должны рассказать о произошедшем, – обратилась она к гостям. – Зная подробности, нам будет проще принять меры и предотвратить бедствие.
– Хорошо, – сказала Ника. – Начну с того, что когда я открыла глаза, то решила, что нахожусь…

 
на развалинах цивилизации.
Осмотревшись, я подумала, что вижу дурной сон.
На многие километры вокруг тянулась бескрайняя пустыня, а прямо перед нами высилось покорёженное здание, ранее состоявшее из стекла и бетона. Огромные окна его зияли пустотой, а прочный костяк изъязвляли пробоины величиной с голову взрослого человека.
Неподалёку валялись обломки автомобилей всех мастей: от легковушек до грузовиков. Трупов я не увидела, что несколько меня успокоило.
Муж тоже проснулся и сидел, безразлично глядя на окружающий нас хаос. Кажется, он ещё не понял, что не спит. Я тронула его за плечо.
– Дим, – прошептала я, – мы куда-то переместились.
Он посмотрел на меня, и в глазах появилось понимание.
Отбросив захваченное из нашей реальности одеяло, мы вскочили, но, сообразив, что почти обнажена, я подобрала его и набросила на плечи.
Послышались голоса. Мы кинулись к разрушенному дому, чтобы укрыться, но добежать не успели.
Нас окружили десятка полтора странно одетых всадников, командовал которыми высокий мужчина с неприятным лицом. Он что-то крикнул на казавшемся знакомым, но одновременно непонятном языке, и двое, спрыгнув с коней, ринулись к Диме.
Тот выглядел спокойным, но я-то знала, что внутри него дрожит каждая жилка и напружинивается каждая мышца, готовя тело к броску.
Всё произошло очень быстро, нападающие даже не успели сообразить, что к чему, как оба мёртвые или без сознания валялись на земле. По приказу начальника на мужа набросились ещё четверо, и их постигла та же участь.
Тогда остальные подняли лошадей на дыбы с намерением затоптать строптивца. Но тот ловко увёртывался, успевая при этом бросать в наездников подобранные с земли камни.
Сбив троих и расчистив путь к зданию, Дима крикнул:
– Ника, беги!
Я послушалась, понимая, что, оставшись на поле боя, буду только мешать, но скрыться мне не удалось. Развернув коня, командир поскакал вслед, на ходу извлекая из ножен шпагу.
Остановившись, я повернулась, чтобы встретить опасность, и тут произошло непоправимое. Следя за мной, Дима отвлёкся и, получив удар копытом по голове, рухнул на землю.
Он пытался подняться, когда мой преследователь, соскочив с лошади, сделал выпад.
Мне повезло, я увернулась от стальной смерти и, зажав клинок подмышкой, рывком выдернула его из рук убийцы. Острый кончик царапнул тело, и одеяло, как тога завязанное на плече, окрасилось кровью.
Притворно застонав, я упала и закрыла глаза. Я слышала отчаянный крик мужа, топот копыт, но не пошевелилась.
И только когда торжествующий победитель склонился надо мной, чтобы забрать оружие, ожила, очень удивив врага, и пронзила его насквозь.
Увы, пока я разбиралась с противником, и тот испускал дух, отряд ускакал, увозя Диму с собой. Схватив скакуна под уздцы, я вскарабкалась на него и пустилась в погоню.
Но, не имея опыта верховой езды, не удержалась на спине благородного животного и свалилась, ударившись головой о камень. На меня опустилась темнота. 

Очнулась я от ощущения прохлады: кто-то обтирал мне лицо влажной тканью.
Вдосталь насладившись приятными ощущениями, я разлепила веки. На меня смотрели встревоженные глаза незнакомого мальчика.
Заметив, что я пришла в себя, он вскочил и, отбежав в угол, насторожённо наблюдал оттуда за моими действиями.
Я села. Всё кружилось, голова гудела, меня подташнивало, по-видимому, я заработала сотрясение. Но это не помешало мне подняться и осмотреться.
Наверное, мы находились в том самом разрушенном доме, возле которого произошла трагедия, едва ли ребёнок сумел бы утащить меня дальше.
В комнате отсутствовали окна, и было тепло, благодаря очагу в углу, где горел огонь и что-то жарилось. Помещение оказалось довольно большим и с обстановкой: два матраца, стол, четыре стула и высокий шкаф составляли его убранство.
– Спасибо, что помог мне, – произнесла я, повернувшись к подростку. – Как тебя зовут?
Тот внимательно выслушал, помолчал, а потом ответил:
– Кирос.
И похлопал ладонью по груди.
– Ника, – протягивая руку и делая шаг к нему, сказала я.
Мальчик испуганно шарахнулся прочь. Я удивилась.
– Почему ты меня боишься? Я не причиню тебе зла.
– Да, скорее всего, вы на это не способны, – после небольшой паузы ответил подросток, – но если хочешь остаться в живых, надо быть осторожным всегда и со всеми.
А мне стало ясно, почему он с трудом меня понимал. Говорили мы на одном языке, но сильно искажённый здешний звучал, как чужой. И всё-таки мы могли объясняться, что очень меня порадовало.
– Что это за страна, Кирос? – задала я вопрос.
– Не знаю, – ответил он, поколебавшись, – сейчас нет стран.
– Но ведь ты откуда-то знаешь это слово? – настаивала я.
– Из книг, – объяснил он, – их много в библиотеке.
– У вас есть библиотеки?
Изумлённая, я, наверное, выглядела забавно, потому что подросток прыснул:
– Они разрушены, но книги там остались.
– Как же ты научился читать? Сам?
– Мама научила, – погрустнев, ответил мальчик.
– И где она сейчас?
– Её убили.
Мы замолчали. Я не решалась выспрашивать, а он, похоже, не горел желанием делиться наболевшим. Но детское любопытство, в конце концов, взяло верх.
– А вы откуда? Говорите вроде бы по-нашему, но как-то иначе…
– Я землянка.
Он пожал плечами.
– Да и я тоже. Но вы не здешняя, так?
«Слава богу, – подумала я, – что это моя планета, а не Марс».
А вслух сказала:
– Я из другой реальности. Из России.
– Точно, – вдруг выкрикнул он так громко, что я вздрогнула, – Россия! Это Россия.
Я воззрилась на него.
– А почему она в таком упадке? Что здесь случилось?
Кирос печально покачал головой.
– Понятия не имею, – произнёс он, – я родился, когда всё уже было разрушено.
– Сколько тебе лет?
Неожиданно почувствовав доверие, он придвинулся ближе и обратился ко мне на «ты»:
– Тринадцать. Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Хочешь узнать, давно ли здесь так плохо? Давно. Даже мама не помнила ничего другого.
– Охо-хо!
Я расстроилась. Мальчик взял меня за руку.
– Не печалься, мы выживем. Сегодня ты убила хозяина этой лошади…
Он кивнул на камин со скворчащей сковородкой.
– … Значит, будет пища. И долго…
– Стоп! – испуганно сказала я. – Там жарится лошадь или её владелец?
Подросток расхохотался.
– Конечно, мы кушаем не слишком сытно, но людей пока никто не ест.
Я вздохнула с облегчением, а он продолжил:
– Сейчас мы пообедаем и ты, наверное, уйдёшь, да?
Голос ребёнка упал, на глаза навернулись слёзы.
Я покачала головой.
– Нет. Во-первых, у меня сотрясение мозга, нужно отлежаться. Во-вторых, я считаю, что дети не должны жить в одиночестве, поэтому на некоторое время останусь с тобой.
Взгляд его загорелся.
– Ты усыновишь меня?
Я колебалась, не зная, как отнестись к неожиданному предложению. Но когда мальчик, не дождавшись ответа, горько заплакал, сетуя на своё сиротство, все сомнения исчезли.
– Да, – твёрдо сказала я. – Но, Кирос, ты, наверное, видел, что всадники увезли моего мужа. Я должна его найти. А тебе придётся пойти со мной.
Подросток закивал.
– Я готов, – ответил он, – мне надоело это место. И… Твой мужчина – достойный воин, он заслуживает, чтобы его спасли.
– Ты прав, – сказала я, обнимая ребёнка, уткнувшегося мне в плечо зарёванным, но сияющим личиком.
Вскоре мы ели жареного скакуна, оказавшегося удивительно вкусным.
Я жалела лошадь, но понимала, что в этой реальности человек должен думать, в первую очередь, о себе и себе подобных, чтобы сохранить едва теплящуюся в землянах искру жизни.
Жуя, Кирос посматривал на меня, словно пытался разгадать причину моей задумчивости. Проглотив кусок, он спросил:
– Жалко коня, да?
Меня настолько удивила его проницательность, что я подавилась и раскашлялась. Мальчик постучал меня по спине, и постепенно дыхание пришло в норму.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась я.
– Мой дед был ясновидцем, и его способности перешли ко мне.
– Деда тоже убили?
– Не знаю, – погрустнев, ответил подросток, – возможно. Он просто исчез, как и отец. Но от него я унаследовал умение читать мысли, лица, видеть души и влиять на людей, и это помогает мне выживать…
Поразмыслив, я произнесла:
– Кирос, я должна тебя предупредить. Если ты не хочешь, чтобы мы расстались, запомни: как только моё тело начнёт растворяться в воздухе, испуская разноцветные лучи, сразу же хватайся за меня. Если ты этого не сделаешь, я вернусь в свой мир одна.
Перепугавшийся мальчик крепко вцепился в мою руку, а я засмеялась:
– Не сейчас. Пока я никуда не собираюсь исчезать. Сначала я должна найти мужа.
– А если он умер?
Озноб пробрал меня до самых костей.
– Нет, не верю! Он сильный и выдержит всё, если только…
– Только, что?
– Если не решит, что меня, действительно, убили.
Подросток помолчал, обдумывая мои слова.
– А ведь «смерть» твоя выглядела очень правдоподобно, – наконец сказал он. – Вполне возможно, что ему тоже так показалось.
Вскочив, я воскликнула:
– Но тогда он может потерять волю к жизни. Мы должны отправляться немедленно!
– Через несколько дней.
– Почему?
– Во-первых, ты сказала, что тебе трудно?
– Я справлюсь…
– Во-вторых, – перебил он, – нужно провялить мясо и запастись водой. Без припасов мы умрём в дороге.
– Но разве нам далеко идти? Ведь те, кто схватил Диму, наверняка заперли его где-нибудь неподалёку.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– От города остался только этот дом, да ещё несколько зданий вдалеке, остальные же давно превратились в руины. Появление здесь патруля – случайность, как и в день, когда они напали на маму. Но если отряд не убивает человека, а забирает с собой, то увозит, скорее всего, в столицу, а она далеко, и добираться туда не меньше недели.
– Ничего себе! – охнула я. – А как называется сей стольный град?
– Никогда не знал, а может, забыл. Мне известно только, что он существует, и в какую сторону нам идти.

Пять дней, в течение которых мы готовили дорожный паёк, тянулись, словно резиновые, я сходила с ума от тревоги за Диму. Если те люди не прикончили его сразу, что они с ним сделали?
Я обратилась с этим вопросом к Киросу.
– Взрослые говорили, что самых крепких и сильных мужчин продают в рабство правителю, и с каждым там поступают по-своему. Кого-то отправляют на тяжёлые работы, а хороших воинов делают гладиаторами для развлечения знати.
– Кто здесь правит?
Мальчик нахмурился.
– Не знаю. Уверен я только в одном – это не человек.
– Почему ты так думаешь?
– Родители слышали это от тех, кто его видел.
– А как он выглядит?
– Не имею понятия.
Мы замолчали. После длительной паузы подросток сказал:
– Завтра уходим. Нам надо хорошо выспаться.
Подкатившись мне под бок, Кирос мгновенно уснул, а я ещё долго лежала с открытыми глазами, глядя на тлеющие угли очага. Перед моим внутренним взором стояло лицо Дмитрия, которого мне так недоставало.
Наконец, выругав себя за отсутствие силы воли, я смежила веки и вскоре погрузилась в сон.

На заре мы покинули наше убежище, неся за плечами большие самодельные рюкзаки с едой и питьём.
Было начало апреля, кое-где ещё лежал снег, и, хотя я надела балахон, сшитый из одеяла, и мужские ботинки, найденные в шкафу, холод пробирал меня до костей. Попрыгав на месте, чтобы разогнать кровь, я зашагала быстрее.
Кирос оказался более приспособленным к путешествию, хотя из пальто уже вырос, и длина рукавов его старомодного редингота составляла ровно три четверти.
Мальчик радовался приключению и, непрерывно болтая, бежал впереди меня. Я же крутила головой, оглядывая окрестности и постепенно мрачнея.

Редингот – мужская или женская верхняя одежда прилегающего силуэта, с двумя небольшими воротничками.

Вокруг царило безмолвие, даже птицы не пели в тягостной атмосфере распада.
Я смотрела на полуразрушенные здания, поваленные столбы и деревья, искорёженные рельсы, огромные кратеры, и в душе нарастала паника. Наверное, мы зря снялись с места, оставив дом, дававший нам тепло и защиту? Возможно ли отыскать в этом царстве гибели затерявшегося в нём человека?
Эти невесёлые мысли, похоже, отразились у меня на лице, потому что Кирос, взглянув на меня, замолчал.
В полной тишине, нарушаемой только звуками наших шагов, мы прошли ещё несколько километров. Остановившись, чтобы перевести дыхание, я почувствовала, что не в состоянии двигаться дальше.
Убежавший вперёд подросток вернулся и, заглянув мне в глаза, сбросил с плеч рюкзак. Достав оттуда кусок плотной ткани, мальчик расстелил его на земле.
– Садись, – приказал он.
Я рухнула, как подкошенная, с благодарностью глядя на приёмного сына. А он тем временем доставал припасы и разводил костёр с помощью первобытного приспособления из двух палочек, вращающихся одна в другой.
Топлива вокруг валялось достаточно, и вскоре рядом весело затрещал огонь, согревая и оживляя моё измученное тело. Но Кирос не дал ему разгореться в полную силу, а когда я спросила, почему, ответил:
– Мы на открытом пространстве. Большое пламя могут заметить те, кого не хотелось бы видеть нам. Маленькое не так бросается в глаза, да и потушить его проще.
Я дивилась его предусмотрительности, а мальчик раскладывал на чистой тряпке куски мяса и вешал над костром котелок с водой.
– Ты раньше делал такие переходы? – поинтересовалась я, без аппетита жуя вяленую конину. – Откуда ты знаешь, как вести себя в дороге?
– Я родился не там, где мы встретились. После того как исчез отец, мы с мамой отправились искать новое место, где могли бы укрыться. Она и научила меня всем этим премудростям.
Приняв сказанное к сведению, я подумала, что если бы не Кирос, я, скорее всего, не протянула бы здесь больше суток. И внезапно моя душа наполнилась нежностью к этому несчастному, одинокому, но такому сильному ребёнку.
Подросток, чувствовавший все перемены моего настроения, замер и поднял большие серые глаза, в которых застыл вопрос. Встав, я подошла к нему, крепко обняла, прижавшись губами ко лбу и ласково гладя по голове, а мальчик уткнулся лицом мне в плечо.
Он был маленьким, меньше меня ростом, и очень худым: недоедание и тяжёлые условия жизни сделали своё дело. Охваченная горячей жалостью, я заставила его бросить хлопоты, усадила и велела есть. Кирос набросился на мясо, как изголодавшийся волчонок, заглатывая огромные куски и запивая их водой.
Когда мы насытились и лежали в сонном оцепенении, набираясь сил перед дорогой, подросток вдруг напрягся и, вскочив, перевернул котелок, загасив неторопливо горящий огонь.
– Поднимайся, – напряжённым шёпотом произнёс он, – уходим!
Кое-как покидав вещи в рюкзаки, мы засыпали пепелище мусором и, скатившись в ближайший кратер, затаились.
Вскоре над нашими головами послышались топот копыт и грубые голоса. Патрульные что-то обсуждали, и мне показалось, что в разговоре прозвучало слово «жатир».
Конечно же, я не поверила своим ушам. Язык этой реальности уже не был русским, и я запросто могла принять одно за другое. Наконец звуки стихли, и мы покинули укрытие.
– Как же нам выбраться? – поинтересовалась я, глядя на крутую стену ямы.
Кирос, улыбнувшись, достал из мешка… сапёрную лопатку и принялся ковырять слежавшуюся почву. Поднявшись по получившимся ступеням наверх, земля выдержала его небольшой вес, он кинул мне конец тонкого каната, предварительно обмотав другой вокруг обломка столба.
Моё едва начавшееся восхождение прервалось, когда я почувствовала, как что-то схватило меня за щиколотку и потянуло обратно. Мне удалось высвободить ногу, но через секунду крепкие путы стянули голени, и тело моё, оторвавшись от стены, зависло в пространстве. 

В этот момент Нику прервали; в зал вошёл Кренот с кричащим свёртком в руках. Он осторожно передал его Юле, объяснив, что услышал плач и не мог не заглянуть в детскую. Та поблагодарила и, извинившись перед гостями, вышла, чтобы покормить младенца.
Кренот и Гергени тепло поздоровались. Человек, не знавший предыстории, не мог бы и предположить, что эти двое были когда-то злейшими врагами.
– Наргон не торопится расти, – улыбнувшись жатиру, произнёс гость.
– Ему незачем спешить, – ответил за Гергени Николай, – пусть побудет ребёнком. Войны, где понадобятся все его силы, не предвидится… Кажется…
– Почему в твоём голосе звучит сомнение? – встревожился Кренот.
Комаров пересказал советнику новости, принесённые Никой и Дмитрием. Во взгляде того заплескался страх.
– Неужели снова? Неужто мир и благополучие невозможны ни на Лиолисе, ни здесь? – удрученно спросил он.
В ответ друзья только развели руками. Вернулась Юлия, и Ника продолжила повествование, о мире будущего, построенного…

 
на развалинах цивилизации.
Опустив глаза, я оцепенела от ужаса. Из норы в стене высунулось туловище то ли огромного червя, то ли ящерицы – чудовища, охватившего мои ноги длинным языком.
Сверху раздался крик мальчика:
– Мама! Мамочка!
Его голос вывел меня из транса. Я не могла оставить ребёнка одного, да и умирать мне пока не хотелось.
Между тем монстр начал подтягивать меня к себе. Изо всех сил цепляясь за верёвку, я заорала:
– Кирос, лопату!
Тот среагировал мгновенно, и это спасло мне жизнь.
Свесившись в яму по пояс, он передал оружие, а я, рискуя повредить ногу, рубанула им по липкой, бледной ленте языка. Раздался визг, похожий на скрежет, и хватка немного ослабла.
Но монстр не сдавался. Тогда, позволив ему подтащить себя ближе, я, изловчившись, вонзила заострённый конец лопатки в расположенный по центру лба жёлтый глаз. Брызнула слизь, обвившие меня мерзкие кольца бессильно соскользнули, и существо бездыханно распласталось на дне воронки.
Прихватив зубами порвавшийся по шву балахон, я, совершенно обессилевшая и мокрая от пота, выбралась наверх и свалилась к ногам рыдающего сына.
– Не реви, – стирая пальцем слезинки с его щёк, ласково сказала я. – Я жива, и не брошу тебя, как и обещала.
И, приподнявшись, обняла мальчика. Тот послушно сдержал слёзы, немного пошмыгал и успокоился.
– А ты воин, мама! – с уважением сказал он. – Хороший боец.
«Где-то я уже слышала это, – подумалось мне. – Ах, да, то же самое говорил Каргейр…»
– Нет, Кирос, я жива только благодаря тебе. Ты не единожды выручал меня…
Он замотал головой.
– Я делал лишь то, что каждый выживший обязан сделать для другого. А ты боролась и победила.
– С твоей помощью…
– Это не имеет значения. Не будь меня, ты бы всё равно справилась. Я горжусь тобой!
Я проглотила подступивший к горлу ком.
– Теперь ты понимаешь, кто помогал людям исчезать?
Он кивнул.
– Сынок,– продолжила я, смакуя непривычное слово, – скажи, здесь была ядерная война?
– Когда солнце обрушилось людям на головы, помимо других, горели и склады с атомным оружием, – ответил он, – часть его взорвалась. Думаешь, мутанты появились из-за этого?
Я утвердительно помычала.
– Значит, на нашем пути может встретиться что-нибудь более страшное, – сведя брови к переносице, задумчиво проговорил мальчик. – Придётся стать ещё осторожнее.
– Да, но вот прятаться нам теперь негде, – возразила я. – Зная, кто живёт в кратерах…
– Что-нибудь придумаем, – успокоил меня Кирос. – Вокруг много мусора, можно скрыться за любым крупным обломком.
– Ну, что, пойдём? – спросила я.
– Да куда?! – замахал руками мальчик. – Тебе отдохнуть надо.
Он снова расстелил подобие ковра и, посидев с полчаса, мы отправились дальше.
Нам удалось без приключений добраться до небольшого поселения, где мы решили заночевать. Выгнав из уцелевшего домика с разбитыми окнами стайку каких-то животных, оказавшихся огромными рыжими тараканами, Кирос затопил печь, а я, оставив сына хозяйничать, отправилась на «шопинг».
Выход мой оказался удачным. По-видимому, городок не попал в зону обстрела, поэтому многие здания сохранились в неприкосновенности, и мне удалось отыскать сменную одежду для себя и ребёнка. А ещё я обнаружила компас и старую карту России, которые тоже решила забрать.
Возвращаясь, я наудачу заглянула в небольшой подвальчик, и, когда глаза адаптировались к темноте, слегка рассеиваемой светом, лившимся из открытой двери, ахнула: я находилась в оружейной лавке.
Расстелив на полу широкое пальто, я кинула на него несколько пистолетов, ружей и кучу подходящих патронов. Чтобы определить их принадлежность, мне приходилось часто выбегать наверх, и я порядком запыхалась.
Закончив, я, сгибаясь под тяжестью узла, направилась к дому, где ждал сын.
Приблизившись, я увидела, что Кирос с горящими ветками в руках мечется у входа, отбиваясь от… Тех самых тараканов, которых мы вынудили покинуть избушку. Несколько насекомых горели, но остальные продолжали напирать.
Бросив наземь мешок с оружием, я распутала узлы и достала пневматический пистолет, бьющий металлическими шариками. Странный этот выбор объяснялся тем, что только в него я вставила полностью заряженную обойму.
Стреляла я хорошо и, паля по тараканам, почти не давала промахов. Гиганты падали с предсмертным скрипом, а сын поджигал поверженных. Через десять минут у входа догорали трупы погибших насекомых, а оставшиеся в живых улепётывали со звуками, напоминающими матерную ругань.

Повествование Ники прервал дружный хохот людей и эвгастов. С ними смеялись и Юля, и освоившийся Кирос. Лишь Гергени и Кренот, не знающие особенностей русской «культуры», с недоумением наблюдали за происходящим.
– Мама, – взвизгивая от смеха, произнёс мальчик, – тебе надо книжки писать.
– А я пишу, – улыбнулась женщина.
– В новой непременно упомяни мат, которым, удирая, поливали вас тараканы, – вытирая слёзы, выдавил Дмитрий.
– А что, возможно, они мутировали и научились разговаривать? – предположил хихикающий Миша.
– И сразу, как некоторые приезжающие в Россию иностранцы, освоили, что попроще и повыразительнее – матерщину, – подхватила Ника.
Веселье возобновилось.
Наконец все успокоились, и женщина смогла продолжить рассказ о событиях, произошедших...

 
на развалинах цивилизации.
Устраиваясь на новом месте, мы на всякий случай забаррикадировали окна и дверь. В шкафу нашлись свечи, и наше обиталище приобрело праздничный, новогодний вид.
Вскоре печка так нагрела воздух в домике, что мы изнемогали от жары и едва могли дышать. Я переоделась в «купленные» джинсы и футболку, а Кирос добыл из кучи принесённой одежды длинный балахон с короткими рукавами.
– Может, свежего таракана пожарим? – неуверенно предложил он, покрутившись перед большим осколком зеркала.
При мысли о таком деликатесе меня чуть не стошнило, и мальчик, увидев, что я едва сдерживаю рвотные позывы, смутился и замолчал.
Мы поужинали вяленой кониной, выпили по стакану кипятка и расположились на пахнущих плесенью кроватях. Я настолько устала, что уснула, едва коснувшись головой подушки.
Разбудил меня прыгнувший на постель Кирос. В пляшущем свете я разглядела испуганные глаза ребёнка, и сон слетел с меня.
– Что случилось? – шёпотом спросила я.
– Там…
Он протянул руку к двери. Действительно, за ней слышалось подозрительное шуршание.
– Наверное, тараканы вернулись, – внутренне напрягшись, сказала я.
Подросток покачал головой.
– Нет, это что-то очень большое…
Он не договорил. По стене ударили так, что сотрясся весь домишко.
Скатившись с кровати, я кинулась к узлу с оружием. Дрожащими руками заряжая пистолеты и ружья, я мысленно благословляла дотошного школьного военрука, когда-то научившего меня этой премудрости.

Военрук – преподаватель военного дела в учебном заведении.

Кирос присоединился ко мне. С сосредоточенным лицом он загонял патроны в стволы, готовил обоймы. Удивлённая я собиралась поинтересоваться, откуда у него такие навыки, но не успела.
Дверь слетела с петель, и внутрь проникло нечто, настолько ужасное, что я застыла, словно примороженная к месту.
У твари были нормальные лицо и руки, но на этом сходство с человеком заканчивалось. Туловище переходило в извивающийся змеиный хвост, на конце которого виднелось скорпионье жало.
Кирос дёргал меня за руку, а я, словно заворожённая, не двигаясь, смотрела на приближающуюся смерть.
«Странно, – мелькнула мысль, – похоже, он меня гипнотизирует. Ну-ка, очнись, ты ведь сумела однажды воспротивиться зову вампира…»
Собрав все силы, я попыталась поднять оружие, и в этот момент отчаявшийся Кирос дуплетом пальнул в чудовище из охотничьей двустволки. Монстр взревел от боли, но двинулся дальше, занося хвост для удара.
Когда мутант находился в паре шагов от нас, я, наконец, стряхнула с себя оцепенение и, отбросив ружьё, схватила пистолет. И вовремя: ещё секунда, и ядовитое жало пронзило бы нас обоих.
Но я успела. Прозвучал выстрел, и череп агрессора раскололся, брызнув мозгами и кровью. Огромное тело, круша всё вокруг, извивалось у нас под ногами.
Схватив мальчика в охапку, я потащила его в угол за печью. Постепенно шум стих, и я, опускаясь на пол, пробормотала:
– А кто-то говорил, что здесь не едят людей. Ты ошибся, Кирос, желающих предостаточно.
И потеряла сознание.

Ника замолчала, когда появились новые люди. Улыбаясь присутствующим, в зал вошли Рош, Усла, Тонас и ещё несколько лиолисианцев.
– В честь чего собрание? – весело поинтересовался один из инопланетян.
– Ника и Дима вернулись из будущего и принесли нерадостные вести, – объяснил Гергени.
Пока жатиры и эвгасты вводили новоприбывших в курс дела, Кирос, с любопытством их рассматривал.
Вдруг он негромко вскрикнул и, схватив Нику за руку, потянул за собой. Остановившись напротив элтов, он шёпотом поинтересовался у матери:
– Видишь этого человека? Как его зовут?
– Рош. А в чём дело?
В голосе женщины звучало удивление.
– Так вот, мам, это мой дед.
Ника ахнула.
– Ты уверен? – помолчав, спросила она.
– Конечно. Он исчез, когда мне было одиннадцать – вполне сознательный возраст.
– Значит, – произнесла потрясённая Ника, – ты лиолисианец. Элт.
– Кто?
– Элт – провидец. Вот откуда у тебя этот дар. Странно, что тебе об этом не рассказали.
И повысила голос:
– Друзья, прошу минуту внимания!
Советники, горячо обсуждавшие новости, замолчали, и Ника вышла вперёд.
– Рош, Усла, – сказала она, – в сказанное мной вы сразу не поверите. И всё же вам придётся это принять. В грядущем я усыновила вот этого мальчика – Кироса. Вместе мы прошли огонь и воду, он отважен, умён, и я очень его люблю…
Подросток посмотрел на женщину взглядом, полным обожания, а та продолжила:
– В том страшном мире он потерял всех близких. Родную мать его убили, а отец и дед пропали бесследно, предположительно пожранные тамошними хищниками, жаждущими человечины…
– К чему такое долгое вступление, Ника? – удивлённо поинтересовалась Усла.
– Я не хочу, чтобы для вас стало неожиданностью самое главное, – объяснила та. – Исчезнувший в будущем дед Кироса сейчас находится тут. Это ты, Рош. А Усла, соответственно, его бабушка.
Элт и его жена побледнели.
– Дедушка, – сказал мальчик, – я понимаю, что меня не должно здесь быть, что, возможно, даже мой отец ещё не родился, но так получилось. И я не знаю, как с этим жить.
Он заплакал, зарывшись лицом в покрывало матери.
Звенела тишина. Рош с Услой переглянулись, а потом элт шагнул к ребёнку и, мягко оторвав его от Ники, прижал к себе.
– Не плачь, – беря лицо подростка в ладони, сказал он. – Неужели ты думал, что мы откажемся от собственного внука? Неважно, что ты появился в нашей жизни раньше времени, как не имеет значения, что ты намного старше своего родителя, увидевшего свет в прошлом году. Главное, в тебе течёт наша кровь, а лиолисианцы всегда славились крепостью кровных уз.
Заулыбавшись сквозь непросохшие слёзы, мальчик крепко обнял деда, а свидетели громко зааплодировали.
Довольные жатиры поздравили семью с воссоединением, произошедшим при столь необычных обстоятельствах, и Ника продолжила повествование о том, что случилось…

 
на развалинах цивилизации.
Кирос попрыскал мне в лицо водой, и я пришла в себя.
– Сынок, нам надо вытащить это….
Я скривилась, глядя на «это».
– Надо вытащить его наружу и закрыть дверь. В ночи наверняка бродят ещё какие-нибудь твари, которые не откажутся нами поужинать. Вооружись, и пойдём.
Мальчик кивнул и, подняв с пола пистолет, быстро его перезарядил.
– Где ты этому научился? – спросила я.
– У отца, – с гордостью ответил подросток.
И спросил:
– Неужели оно когда-то было человеком?
Я пожала плечами.
– Наверное. Точнее те, кто произвёл его на свет. Кстати, ты чувствовал, что он гипнотизирует нас?
– Нет, – удивлённо сказал Кирос. – Так вот почему ты не двигалась.
– Не могла, – подтвердила я, разводя руками. – Но, в конце концов, мне удалось вырваться.
– Да, я заметил, что ты словно ожила, – кивнул сын. – А я… Возможно, мой дар блокировал внушение.
Вдвоём мы выволокли отвратительную тушу на улицу и шмыгнули обратно, приперев дверь всем тяжёлым, что нашлось в доме. Через пару минут снаружи донеслось рычание, звуки потасовки и громкое чавканье. Нашего ночного гостя ели, и я радовалась, что мы убрались оттуда вовремя.
Выглянув утром наружу, мы увидели, что от змеечеловека не осталось ничего, кроме нескольких костей, черепа и большого бурого пятна крови. Не отводя взгляда от останков, сын сказал:
– Если бы мы догадались отрезать от него кусок, то сейчас позавтракали бы свежим мясом.
– Кирос, – взвилась я, – пусть он и мутант, в чём, кстати, совершенно не виноват, корни-то у него человеческие. Ты хочешь стать каннибалом?
– Прости, мам, – виновато прошептал он, – но, видишь ли, тараканы стащили у нас один рюкзак, а оставшегося в другом хватит ненадолго. Вот я и пытаюсь найти способ пополнить наши запасы.
– Ох!
Я расстроилась, но тут в голову мне пришла удачная мысль.
– А ружья на что? – весело спросила я. – Будем охотиться.
– Ой, точно!
У мальчика заблестели глаза, и он засуетился, складывая вещи. Соорудив новый рюкзак взамен украденного, я положила туда одежду и патроны, надела его на плечи, и мы бодро двинулись к цели. 

Когда мы очутились в центре, я, резко затормозив, повернула к полуразрушенным торговым рядам.
– Ты чего, мам? – удивился Кирос.
– Не понимаю, почему я не подумала об этом раньше, но… Ты когда-нибудь катался на велосипеде?
Поразмыслив, мальчик спросил:
– Это такая большая штука с двумя колёсами, да?
– Именно.
– Нет, не случалось.
Ответ меня разочаровал. Если подросток никогда не садился на велосипед, то учить его придётся долго. И всё-таки стоило попробовать.
Обойдя несколько бывших магазинов, мы, в конце концов, отыскали необходимое. Смазанный и упакованный по всем правилам наш будущий транспорт прекрасно сохранился, и Кирос, увидев его, взвизгнул от восторга.
Обтерев велосипеды тряпками, мы вывели их наружу, и…
Я разинула рот от удивления, когда мальчик, после пары неудачных попыток, весело покатил по пожухлой траве и изрытому асфальту.
– Вот это да! Как ты сумел? – восхищённо поинтересовалась я.
Он пожал плечами.
– Это несложно. Надо лишь удерживать равновесие и не робеть.
А я подумала, что после всего, что он пережил, бояться железного друга было бы просто смешно.
Когда мы, привязав часть скарба к багажникам, ехали по окраинной улице, моё внимание привлекло содержимое небольшого завалившегося вбок сарая. Спрыгнув с велосипеда и поставив его на подножку, я поспешила туда.
Зрение не обмануло меня, в развалюшке стоял автомобиль. Обычная шестёрка, но в прекрасном состоянии.
– Какие богатства здесь скопились, – подумала я.
А вслух произнесла:
– Эх, ещё бы бензинчику.
– Что это такое? – спросил сын.
– Жутко вонючая жидкость, – последовал ответ.
Проверив бак, я очень удивилась, обнаружив, что в нём ещё осталось топливо. И возрадовалась, найдя в багажнике канистру тосола. Да, бывший владелец хорошо заботился о своём средстве передвижения.
– Мам, – окликнул меня Кирос.
Обернувшись, я увидела, что он волочет по полу десятилитровую ёмкость. Характерный запах подтвердил: это то, что нам надо.
– Там ещё две таких же, – указывая в угол, произнёс подросток.
Мы принесли обе и наполнили резервуар.
Решив, что этого хватит, чтобы добраться до столицы, я велела сыну пригнать велосипеды. Разгрузив и переломив те пополам, мы засунули двухколёсных помощников в багажник, оружие сложили в сетку на крыше, а канистры и рюкзак с едой пристроили на заднем сидении.
Сев за руль и повернув ключ, я попыталась дать задний ход. Машина заскрежетала, но с места не двинулась.
Водителем я была аховым, и, кроме того, привыкла к автоматической коробке передач автомобиля мужа, поэтому растерялась. Я повторяла попытки, пока, наконец, не вывела упрямую колымагу из сарая.
Но ехать вперёд она тоже не хотела, фыркая и застревая на каждом шагу. С грехом пополам мы протащились с полкилометра, и тут до меня дошло…
– Идиотка! – возопила я.
Кирос удивился.
– Не замечал у тебя умственных отклонений, мам, – серьёзно сказал он.
– Нет, ну, ты подумай, – возмущалась я, – надо же быть такой тупицей, чтобы не снять машину с ручного тормоза!
И дёрнула рычаг. С облегчением вздохнувший автомобиль легко покатился вперёд, подпрыгивая на изрытой дороге, а сын зашёлся хохотом.

Такого взрыва смеха Ника не слышала даже на концертах известных юмористов.
Дмитрий едва не катался по полу, Николай сползал по стене, стуча по ней кулаком; заливались, как люди, так и лиолисианцы, многие из которых уже умели водить машины или представляли, как это делается.
– Не будь я бессмертным, скончался бы до срока, – срывающимся голосом произнёс изнемогший Гергени. – Но время не ждёт, поэтому, Ника, продолжай…
И та продолжила.

Я поддержала мальчика и долго вторила ему, но, когда кто-то или что-то внезапно дёрнуло наш драндулет назад, нам стало не до веселья.
Оглянувшись, я увидела…
На некоторых светофорах есть человечки, составленные из небольших чёрточек, мигающих при смене света. И похожий вцепился сейчас в автомобиль, тормозя его ход и, кажется, пытаясь съесть содержимое открытого багажника. Чёрточки были чёрными и постоянно дёргались, меняясь местами.
– Это ещё что? – побледнев, спросил Кирос.
– Знать бы, – нервно ответила я.
И под удивлённым взглядом ребёнка продекламировала:

«В четверг четвёртого числа
В четыре с четвертью часа
Четыре чёрненьких, чумазеньких чертёнка
Чертили чёрными чернилами чертёж…».

Добавив «… чрезвычайно чисто», я вдавила педаль газа в пол до упора. Железный конь глухо заржал, потом взвыл и рванулся вперёд на немыслимой скорости.
– Пристегнись, – крикнула я подростку, лихорадочно ища ремень.
Он защёлкнул на себе свой, а потом разобрался с моим. Но, несмотря на быстроту передвижения, чудовище продолжало держать нас мёртвой хваткой.
– Господи, помоги! – взмолилась я и, резко затормозив, дала задний ход.
Под колёсами что-то противно заверещало, но я, не обратив на это внимания, прокатилась вперёд, вновь наехав на монстра. И остановилась.
Стало так тихо, что я слышала, как в ушах звенит кровь. Оглянувшись, мы увидели потерявшее форму, сливающееся с землёй нечто. Оно не шевелилось, и, облегчённо вздохнув, я тронулась с места.
Проехав ещё километров десять, я вышла из машины и, ни слова не говоря, перенесла оружие в салон. Потом мы перекусили, и я вновь завела мотор.
– Научи меня, мам, – попросил сын. – Надо же тебе отдыхать. Вести по такой дороге – нелёгкий труд.
Я согласилась.
– Но при условии, что ты не будешь гнать, а если что-то случится, сразу отдашь руль.
– Разве я когда-нибудь не слушался тебя? – удивился мальчик.
Поцеловав ребёнка, я начала урок.
Очень быстро, возможно, благодаря своему дару, Кирос освоил искусство вождения, и мы двинулись дальше. Подросток, как и обещал, вёл автомобиль на скорости, не превышающей сорока километров в час, а я откинулась на спинку сидения и вскоре задремала.
Когда я проснулась, уже темнело. Кирос покосился на меня и, увидев, что глаза мои открыты, расплылся в улыбке.
– Выспалась, мам?
– Я-то выспалась, – сердито отозвалась я, – а вот ты наверняка устал. Надо было меня разбудить.
Машина остановилась, и мальчик, зевнув, потянулся.
– Зато я получил массу удовольствия, – возразил он.
– Где же мы будем ночевать? – глядя в окно, пробормотала я. – Голая равнина…
Кирос услышал.
– Во-он там, мама, – сказал он, показывая на одинокое большое дерево.
Приглядевшись, я увидела, что в ветвях кроны расположился солидных размеров домик. Но, прикинув высоту и убедившись в отсутствии сучков внизу, сокрушённо покачала головой:
– Мне туда не забраться.
Подросток засмеялся.
– Я помогу, – уверил он. – Пошли.
Заперев машину, я двинулась к цели, но Кирос остался на месте.
– На всякий случай надо захватить оружие, – сказал он.
Хлопнув себя по лбу, я вернулась и, кинув мальчику рюкзак с едой, взвалила на спину тяжеленный узел.
Подойдя к дереву, подросток взял у меня пистолет и, как обезьянка, вскарабкался наверх. Осторожно приотворив дверь домика, Кирос заглянул в него.
– Чисто, – крикнул он и исчез внутри.
Через минуту по стволу зазмеилась верёвочная лестница, что очень меня обрадовало. Привязав поклажу к нижней ступеньке, я отправила её вперёд себя, а после поднялась сама.
Оказавшись в нашем временном жилище, я осмотрелась. Меблировка маленькой комнатушки состояла из двух топчанов.
– Что это и откуда взялось? – поинтересовалась я, сев на койку.
– Понятия не имею. Но иногда такие избушки попадаются. Когда мы с матерью переходили с места на место, то, случалось, в них ночевали. Эту я искал специально.
– А с курса мы не сбились? – доставая компас, спросила я.
Нет, двигались мы в нужном направлении.
– Если завтра поедем быстрее, чем сегодня, – сказал мальчик, – то к вечеру будем на месте.
– Ты думаешь? – удивилась я.
Вытащив из кармана карту, Кирос разложил её на коленях.
– Мы здесь, – сообщил он, показывая на какую-то точку, – это мне подсказывает внутренний голос. А вот столица. Она называется...
Он помолчал, вглядываясь в незнакомые слова:
– Сан-Питро.
– Санкт-Петербург – столица?! – изумилась я. – А что же произошло с Москвой?
– Понятия не имею, – отозвался сын, – с информацией сейчас туго.
Вздохнув, я поднялась. Мы зажгли свечи, предусмотрительно взятые Киросом с прежнего места ночёвки, и заперли дверь на деревянный засов.
Плотно сколоченные стенки домика не пропускали холод, и вскоре внутри стало достаточно тепло, чтобы спать, не раздеваясь. Перекусив и зарядив оружие, мы растянулись на топчанах и нырнули в объятия морфея.
Ночь прошла без приключений, а утром, прекрасно выспавшись, мы погрузились в машину и выехали со «стоянки».
Чем ближе была конечная цель, тем неспокойнее становилось у меня на душе, а в голове роились мысли одна тревожнее другой.
Что ждёт нас в стольном граде? Как он выглядит? Какие там законы? А вдруг нас попытаются убить.
Но больше всего пугало, что мы могли не найти там Диму. Возможно, он погиб ещё по дороге туда. Видевший мою «смерть» муж мог заставить себя прикончить, спровоцировав своих похитителей.
Усилием воли отогнав ужасные видения, я надавила на педаль, и мы понеслись вперёд.
– Мама!
Испуганный голос Кироса вернул меня в реальность, и я притормозила.
«Совсем с ума сошла! – мысленно выругала я себя. – Угробишь мальчика, а ведь ты за него в ответе. Что бы ни случилось с Димой, у тебя есть сын».
– Мама, – снова сказал подросток, – зачем ты себя мучаешь? Ведь пока мы ничего о нём не знаем.
Ну, вот, я совершенно забыла, что Кирос умеет читать мысли. Скинув скорость до минимума я, держа руль одной рукой, обняла ребёнка.
– Прости, я очень переживаю. Но это, конечно, не повод, чтобы отправить нас обоих на тот свет.
– Тем более, – подхватил тот, – что желающих и так предостаточно.
Он произнёс это с такой забавной серьёзностью, что я не могла не улыбнуться. И прибавила ход.
Вскоре на горизонте замаячили здания, и я вздрогнула, осознав, что вижу чёрные пикообразные высотки, за образец которых, видимо, взяли лиолисианские дома.
– Это уже не Санкт-Петербург, – пробормотала я.
И, чувствуя, как внутри снова растёт паника, остановила машину.

Гергени прервал Нику, удивлённо пробормотав:
– Он-то откуда о них узнал? Вряд ли я стал бы рассказывать детям подробности жизни на Лиолисе.
– Возможно, Гудрис извлёк информацию из твоего мозга, – предположила Юля.
– А ещё меня поражает, – согласно кивнув, продолжил Гергени, – что жатир, родившийся на этой планете, мог так с ней поступить. Я не слишком заботился о жителях своей, но происходившее с моим миром, меня угнетало. Умирающий Лиолис снится мне до сих пор, и я всякий раз пробуждаюсь с чувством потери.
– Похоже, ваш сын станет беспринципным и безжалостным властелином, – сказал Кренот.
– И трудновоспитуемым, – подхватила Юля. – Как можно, имея перед глазами пример справедливого правления, желать войны и разрушений? Не понимаю.
Беспомощно разведя руками, она поднялась и, сев рядом с Гергени, спрятала лицо на груди мужа, а тот обнял и прижал её к себе.
Советники, впервые наблюдавшие такую интимность в поведении жатиров, удивлённо переглянулись, но промолчали, а Николай, обратившись к Нике, сказал:
– Меня распирает любопытство. Так что же вы увидели, въехав в город?
– Мы попали туда не сразу, – улыбнулась она, – не так-то просто оказалось проникнуть в столицу мира, возникшего…

 
на развалинах цивилизации.
Дорога у Сан-Питро выровнялась, и автомобиль катил вперёд легко и быстро. Подъехав ближе, мы увидели высокую стену, огораживающую город, единственным входом в который остались огромные ворота. Мы переглянулись.
– Объезда, как мне кажется, нет, – негромко сказала я.
– Значит, надо попытаться пройти здесь – решил он. – В худшем случае, нас просто прогонят, и мы поищем другой путь.
Я задумалась и вскоре приняла решение:
– Зарядим пистолеты, сынок. И постараемся прорваться.
Через несколько минут мы, вооружённые до зубов, направились к казавшейся непреодолимой преграде.
Взявшись за тяжёлое кольцо, я громко постучала. В воротах приоткрылось окошечко, и на нас глянули два глаза, в которых не отражалось никакой мысли.
– Приготовься, – шепнула я мальчику.
Тот нервно сглотнул, а у меня внезапно пересохло во рту.
Одна створка со скрипом открылась, и напряжение тисками сжало нас обоих. Мы увидели двух рувов, в чьих взглядах не возникло ни страха, ни интереса.
– Что привело вас сюда? – ровным тоном поинтересовался один из биороботов.
– Желание попасть в город, – стараясь казаться спокойной, отозвалась я.
– Зачем? – задал вопрос второй.
Я растерялась, и за меня ответил Кирос:
– Чтобы здесь жить.
– Вы знаете, что столица перенаселена? – так же безразлично спросил первый. – Чтобы остаться, вы должны предъявить доказательства своего благосостояния.
Мы переглянулись.
– А что может стать таким доказательством? – осторожно поинтересовалась я.
– Дорогостоящее и полезное имущество, – равнодушно пояснил второй рув.
Кирос негромко произнёс:
– Рискнём. Я сейчас.
И, прежде чем я успела его остановить, кинулся к машине. Вскоре наша колымага стояла у ворот, и я заметила, что в глазах стражей, до этого безжизненных, мелькнуло любопытство, смешанное с восхищением.
– Очень странно, но, похоже, здесь никогда такого не видели, – шепнул мальчик.
Один из церберов тем временем добрался до багажника и застыл, глядя на велосипеды.

Цербер (мифич.) – пёс, охраняющий вход в царство Аида.

– Что это? – тыча в них пальцем, спросил он.
В голосе его звучало изумление.
– Это игрушка, – пояснила я, вытаскивая и раскладывая мини-транспорт, – но дорогая.
Первый покачал головой.
– Это индивидуальное средство передвижения, а такие тут редкость. Вы заработаете хорошие деньги, отдавая их внаём.
И, дождавшись, когда велосипед снова окажется в машине, сказал:
– Проезжайте.
Не веря ушам, мы замерли, а опомнившись, кинулись открывать дверцы. Но второй рув остановил меня, доброжелательным тоном посоветовав:
– Рекомендую сразу завести своё дело, чтобы было чем платить за жильё и еду. Ваша чудесная карета привлечёт к вам внимание людей. Удачи!
Пугая лошадей и ловя на себе взгляды прохожих, мы в молчании ехали по улицам столицы.
Наконец Кирос высказал мысль, вертевшуюся в мозгу и у меня:
– А эти рувы не такие уж бесчеловечные. С чего ты взяла, что они роботы?
– Друзья рассказывали. Но, бог с ними, давай лучше подведём итоги. Мы прорвались – это самое главное. Еды нам хватит ещё дней на пять. Спать можно в машине, не думаю, что здесь есть чудовища, подобные подстерегавшим нас на диких землях…
– А своё дело?
– Я не имею представления, с чего начать. Кроме того, Кирос, у нас ведь не было намерения здесь остаться. Наша задача – найти Диму, забрать его и…
– И?
– Когда мы воссоединимся, нас, скорее всего, перебросит в наш мир.
– А что будет со мной?
– Я говорила, что нужно делать, помнишь?
– Да.
Помолчав, он спросил:
– Начнём искать?
– Немедленно.
Припарковав жигулёнок неподалёку от непривычного вида особняков, я распорядилась:
– Садимся на велосипеды и отправляемся осматривать город. Провизию и оружие берём с собой.
– А машина?
– Я запру её и поставлю на сигнализацию. Будем надеяться, что, взвыв, она напугает непрошенных гостей.
Так мы и поступили. И, оседлав железных скакунов, отправились на поиски Дмитрия.

Тот прервал жену:
– Сколько же времени вы провели в столице?
– Почти две недели. Нам пришлось продать пневматический пистолет с боеприпасами, потому что еда кончилась раньше, чем мы предполагали. Но он стоил хороших денег…
– Да, – перебил подросток, – мы неплохо питались и могли позволить себе останавливаться в ночлежках…
– В гостиницах, Кирос, – улыбаясь, поправила Ника.
И пояснила:
– По уровню обслуживания те очень походили на ночлежки, и в шутку я называла их именно так. Хотя даже это тогда казалось нам роскошью.
В разговор вмешался Гергени, всё ещё обнимающий Юлю:
– Похоже, Гудрис совершил просчёт при создании рувов. Прежние не знали, что такое эмоции.
– А я уверена, что они лишь блокировались мозговыми атаками жатиров, – подала голос Юлия. – Хотя и не все. Вспомни, когда-то лиолисианцам удалось повернуть солдат против властителей, сыграв на их чувстве страха. Ведь если бы погибла планета, умерли бы и они.
– Да, – задумчиво произнёс Гергени. – былые хозяева Лиолиса не учли, что у каждого живого существа доминирует инстинкт самосохранения. А я просчитался с эвгастами, хотя теперь это меня радует. Если бы не моя ошибка, у меня не было бы тебя, Юленька.
Последние слова прозвучали так нежно, что женщина-жатир, подняв голову, посмотрела на мужа сияющим взглядом и свернулась калачиком у него на коленях. А Гергени, погладив её по волосам, предложил:
– Продолжим завтра? Время позднее, надо отдохнуть.
Никто не возразил, и, переговариваясь, советники стали расходиться. Рош подошёл к Киросу.
– Ты останешься с матерью, – спросил он, – или пойдёшь с нами? Нике и Диме необходимо побыть вдвоём, они давно не видели друг друга.
– С вами, дедушка, – ответил мальчик, – я очень по тебе соскучился!
Элт увёл ребёнка, а Дмитрий с женой, попрощавшись с жатирами, отправились домой. 

На следующий день Совет в том же составе собрался в резиденции. Беседуя, люди группами входили в большой дом, однажды в считанные дни выстроенный на пустыре.
Нику всегда удивляло, что такое заметное здание не привлекает пристального внимания горожан, но властители знали секреты маскировки.
Гергени выглядел задумчивым, а Юля расстроенной. По-видимому, ночью оба не спали, потому что периодически клевали носом, откровенно зевая. Но Нику они слушали со вниманием, а та продолжила рассказ о произошедшем…
на развалинах цивилизации.
Поиски оказались тщетными. Сначала мы держались вместе, потом разделились. Кирос, умеющий влиять на людей, пробрался во дворец, а я продолжила патрулировать улицы, посещая гладиаторские бои и заглядывая в рассредоточенные по городу клетки с рабами.
Димы не было нигде. Сын, нашедший работу в резиденции в качестве мальчика на побегушках, сумел проникнуть во все потаённые уголки, но это тоже не привело к результату. И, наконец, мы, разочарованные и отчаявшиеся, сев в машину, направились к воротам.
Охранял их рув, ставший свидетелем нашего триумфального въезда в столицу. В его глазах я прочла изумление и вопрос. Не знаю, что меня на это подвигло, но я рискнула поговорить со стражем.
Он выслушал меня, сочувственно кивая, а когда я описала Диму, воскликнул:
– Как же, как же, я хорошо помню этого человека. Его, связанного по рукам и ногам, доставили сюда в моё дежурство.
– Куда его везли? Почему связали?
– Мне сказали, что раба не сумели усмирить. Уложив охрану на обе лопатки, строптивец набросился на самого владыку. А это преступление. Его повезли в Новгород, чтобы продать на площади, но я уверен, что он уже мёртв.
– Почему? – похолодев, спросила я.
– Он посмел оказать сопротивление, а бунтари долго не живут. Но, может, тебе повезёт, и ты успеешь похоронить мужа.
Я разрыдалась, а рув опешил.
– Что ты, что ты, – уговаривал он, – не стоит плакать. В таком мире, как наш, мёртвым быть лучше, чем живым.
– Вот ты всё понимаешь, – всхлипывая, проговорила я, – а служишь этому режиму…
Собеседник погрустнел.
– У меня нет выбора, – ответил он подавленно, – моими действиями руководят, запрещая размышлять.
– Ваш хозяин – жатир?
– Н-не уверен, – растерялся он. – Но если да, то он иной, не такой, как другие.
– Что это значит?
Рув оглянулся на стоящего у ворот собрата, проверяя, не слышит ли тот, и прошептал:
– У него нет силы, понимаешь? Он управляет и Империей, и нами с помощью передатчика…
Я ахнула. А биоробот, покосившись на сослуживца, громко произнёс:
– Жаль, что вам здесь не понравилось. Вы могли бы вести в столице достойную жизнь. Проезжайте.
Сев за руль, я сказала стражу:
– Спасибо, ты настоящий человек.
– Я – человек?!
Выражение изумления возникло на лице рува, и он долго ещё стоял у открытых ворот, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.

– Господи, – не в состоянии более сдерживаться, возопил Комаров,– бессильный жатир – что это? Как же ему удалось убить Гергени, взять в плен мать и подмять под себя мир?!
Родители будущего тирана тоже выглядели потрясёнными.
– Разве такое возможно? – вопросила Юля. – Представитель нашего вида, лишённый мощи, не имеет к нам никакого отношения. Как Гудрис смог? И что за передатчик он создал?
– Я видел эту машину, – вмешался в разговор Кирос. – Она была огромна, на ней мигало множество лампочек, а вокруг стояли большие круглые штуки, похожие на тарелки. Кажется, они называются антеннами. И, прежде чем меня прогнали, я успел разглядеть капсулу с жидкостью, в которой плавал мозг. Живой мозг.
– А-а, – застонал Гергени, – он сохранил мой энергетический потенциал в этом резервуаре, связав с ним свой разум. Но почему, почему я не воспротивился?
– Возможно, – сказала Юля, – Гудрис отключил участки, контролирующие…
– Нет, – прервал её Дмитрий, – скорее всего, он накачал тебя тестостероном, и уровень агрессии, снизившийся, когда ты вступил в брак, вновь достиг пика.

Тестостерон – основной мужской половой гормон, андроген.

Гергени закрыл лицо руками.
– Значит, я помогал ему добровольно? Но почему он отнял у меня тело?
– Ты бы сопротивлялся, милый, – тихо пояснила Юлия, – физически.
– Как, как он до такого додумался? – продолжал недоумевать жатир.
– Я видел в кабинете Гудриса древний диплом медицинского учебного заведения, – сообщил Кирос.
Дмитрий хлопнул себя по лбу.
– Скорее всего, он занимался исследованиями мозга, – воскликнул он, – вот откуда у него такие познания. И применил их во зло, потому что чувствовал себя ущербным и комплексовал. Что ж, мне тоже придётся поразмыслить, как предотвратить ужасное будущее. Психически неустойчивые люди – моя специальность.
Ника с уважением посмотрела на мужа.
– Да, – сказала она, – воспитать жатира – это не программу-вирус написать…
– А ты рассказывай, рассказывай, – потребовал Кренот.
– Зачем? – удивилась женщина. – Ведь основное нам уже известно.
– Мы любопытничаем, – натянуто улыбнувшись, произнесла несколько успокоившаяся Юля.
Ника усмехнулась.
– Ладно, – согласилась она. – Правда, говорить почти не о чем, близок финал. Но если вы хотите… Итак…
На развалинах цивилизации.
Когда до цели осталось всего пятнадцать километров, кончился бензин, и мотор заглох. Быстро смеркалось, а темнота здесь сулила лишь неприятности.
– Может, успеем, мам? – спросил Кирос. – На велосипедах ведь быстрее, чем пешком.
– Не стоит рисковать, – возразила я. – К ночи мы, вероятно, и доберёмся до города, но вдруг придётся провести её за стенами. Спать в машине всё-таки безопаснее, чем в поле.
– Всё верно, а я избаловался, – улыбнулся мальчик, – привык к нормальным кроватям. Если ты считаешь, что так лучше, то останемся. Только, пожалуйста, давай разведём костёр и поедим. Патруль в такое время вряд ли появится.
Я согласилась, и вскоре на вертеле жарилась купленная в стольном граде жирная курица.
Но только мы, разложив части птицы на ткани, собрались подкрепиться, как на нас что-то прыгнуло. И мы даже не успели испугаться, когда чешуйчатая тварь, опрокинув котелок с водой, слопала обе наши порции.
Разинув рот, я смотрела на непрошеного гостя. Перед нами, покачиваясь на мощных ногах, стоял динозавр, и не какой-нибудь, а сам тираннозавр рекс. Но очень маленький, не больше кошки.
– Фу ты ну ты, эволюция, – обалдело пробормотала я.
И, дёрнув Кироса за руку, завопила:
– Бежим!
Мы рванули к автомобилю. Когда дверца захлопнулась, с обратной стороны о неё ударилось крепкое тельце.
– Мам, зачем мы удирали? – недоумевал Кирос. – Его же ногой можно раздавить.
– Привычка – нервно хихикнула я. – И ещё, рептилия кусается. А если слюна её ядовита? Нам пришёл бы конец.
– Резонно, – согласился подросток – Жаль только, что покушать не успели.
– У меня есть бутерброды и сок. Хочешь?
– Ага.
Пока мы трапезничали, тираннозаврик бесновался снаружи, стараясь добраться до добычи, а мы весело хохотали над его бесплодными попытками проникнуть внутрь.
Но вскоре нам стало не до смеха; их полку прибыло.
Приникнув к стёклам, мы наблюдали, как на пресмыкающееся набрасывается ещё какой-то плотоядный ящер, а сверху налетает птеродактиль. Битва разгорелась нешуточная, и я подумала, что если появятся новые бойцы, может не поздоровиться и нам.
Решив, что нападение – лучшая защита, я зарядила два ружья, положила рядом пистолет и распахнула дверцу. Внимание хищников сразу переключилось на нового врага и, заревев, они дружно кинулись к нашему убежищу.
Метким выстрелом из одного ствола я уложила летающую тварь и, промахнувшись из второго, схватила пистолет, целясь в нашего старинного знакомца. Но тот, напуганный предсмертными воплями воздухоплавателя, развернувшись, дал дёру, и пуля досталась его недавнему противнику. Бедняга рухнул замертво,
Кирос зааплодировал, а я спросила:
– Как ты думаешь, они съедобные? Хотелось бы получить компенсацию за курицу.
– Давай проверим, но лучше утром. Снаружи мне не по себе.
Выпотрошив тушки, я спрятала запасы в рюкзак. Но птеродактиль ужасно вонял, и нам пришлось выкинуть ящера в ночь, где позже его подобрали голодные собратья, к счастью, не подозревающие о нашем существовании. А мы с сыном расположились на сидениях и крепко проспали до рассвета.
Позавтракав необычной дичью, оказавшейся вкусной и сочной, мы достали велосипеды и поехали в Новгород.
Проблем у ворот не возникло: наш транспорт и здесь произвёл благоприятное впечатление, а деньги, которые я демонстративно пересчитала, стали пропуском в новый мир.
Не заходя в гостиницу, мы, спешившись, отправились осматривать город, но не успели сделать и нескольких шагов, как нас остановил патруль, потребовавший, чтобы я закрыла лицо. В ближайшей лавке я купила тонкое покрывало, и мы начали поиски.
Они оказались недолгими. Очутившись на площади, мы увидели, что на помосте бьют кнутом привязанного к столбу человека. Пробравшись через толпу, я ахнула: этим несчастным был Дима.
Он выдержал пытку без единого стона, а я не могла не расплакаться, глядя на его страдания. Проследив за ним и палачами, мы с сыном выяснили, где находится узилище.
Пообещав мужу прийти за ним ночью, я продала одно из ружей с боеприпасами и купила напильник, целебные мази и шатёр, намереваясь спрятать Диму от любопытных глаз, чтобы без помех лечить его раны. Но ничего из последнего не пригодилось. Едва мы прикоснулись друг к другу, как сила, вечно вмешивающаяся в нашу жизнь, перенесла нас сюда.
– А я так удивился, что чуть не забыл схватить маму за руку, – дополнил Кирос.
Все молчали. Потом заговорила Юля:
– Столько мучений и мытарств ради пары слов, сказанных рувом… Этот дар, Ника – твоё проклятье. Но и благословение жителям Земли. Не будь его, планета переживала бы сейчас не лучшие времена. И если бы не полученное нами, благодаря нему, предупреждение, наш сын в грядущем стал бы властелином искалеченного мира…
– Ты уже знаешь, как это предотвратить? – прервала Ника.
– Кто предупреждён, тот вооружён. Мы с мужем найдём способ.
Гергени согласно кивнул, а Юля добавила:
– Ну, а теперь, Дима, нам хотелось бы послушать тебя.
Мужчина поскрёб затылок.
– Да мне нечего рассказывать: бил я, били меня. Никакого разнообразия.
– Мы просим…
Он улыбнулся.
– Хорошо. Но моё повествование будет гораздо короче. И начну я, пожалуй, с момента, когда пробудился…

 
на развалинах цивилизации. 

Все персонажи – плод фантазии автора.
Любые совпадения случайны.

Реальность раз.
В палате интенсивной терапии попискивали приборы, кардиомонитор на фоне прямой линии раз в десять-пятнадцать секунд отображал пик удара сердца, и снова наступало затишье.
Врач – сорокалетний мужчина с тёмными волосами и не совсем правильным, но привлекательным лицом, глядя на энцефалограф, от которого к голове женщины тянулся пучок проводов, расстроено хмыкнул.
– Я так и не поинтересовался, кто оплачивает её пребывание здесь, – пожаловался он медсестре, меняющей раствор в капельнице.
– Фирма, где она работала, – не отрываясь от дела, отозвалась та.
– А родные у неё есть? – продолжал выспрашивать терапевт.
– Не знаю. В больнице никто из них не появлялся.
– Но кто же подпишет согласие на отключение аппаратов жизнеобеспечения? Её контора?
– Неужели всё настолько плохо?
Врач кивнул.
– Активность мозга нулевая. После подобной травмы это не удивительно, но я не переставал надеяться…
Женщина долго смотрела на пациентку, а потом вздохнула:
– Жалко, молодая ещё. И красивая.
Мужчина пожал плечами.
– Да. Мне будет нелегко лишать её жизни. Но ведь это уже не человек, а растение.
– Дело ваше, но я не хочу иметь к этому никакого отношения, – решительно сказала медсестра и вышла, аккуратно притворив дверь.
Врач постоял, задумчиво глядя ей вслед, придвинул стул и сел рядом с больной.
– Почему же ты не борешься, девочка? – тихо сказал он. – Тебе бы ещё жить и жить – такой красавице и умнице, а видишь, что получается…
Он помолчал, пытаясь справиться с эмоциями, и пробормотал:
– К смерти невозможно привыкнуть, она – вековечный враг человечества.
И погладил предплечье пациентки.
– Ну, прошу тебя, сделай усилие.
Снова возникла пауза.
– Да что это я, право? – снова заговорил врач. – Мало ли таких случаев? Если из-за каждого сходить с ума…
Терапевт вернул руку женщины на кровать и разжал ладонь.
Но тонкие пальцы вдруг судорожно сдавили его запястье, и мужчина вздрогнул, заворожено глядя на выцветшие губы, на которых появилось слабое подобие улыбки.
Не веря глазам, он перевёл взгляд на энцефалограф и чуть не закричал, когда на экране возник такой всплеск, какие редко бывают даже у здоровых людей, а сердце несчастной забилось в ровном ритме со скоростью сорок ударов в минуту.
Осторожно высвободив руку, терапевт отошёл к окну, и волна, вздыбившаяся на дисплее, немедленно опала, линия на кардиомониторе выпрямилась, и женщина застыла, словно большая восковая кукла.
Лицо её, слегка порозовевшее в момент оживления, снова побледнело, но теперь врач знал, что ему делать. Промокнув платком вспотевший лоб, он двинулся на приступ крепости под названием «кома».

Реальность два.
– Скорее, мама, скорее! Папа, помоги ей, она не справится.
По волнам бескрайнего водного бассейна плыли три человека. Над волнующейся поверхностью виднелись только их головы, да мелькали руки, когда мужчины размашистыми гребками штурмовали упругую субстанцию.
Мать отстала. Лёжа на спине, она качалась на волнах, не пытаясь двинуться с места. Один из пловцов уже собирался повернуть назад, когда рядом с хозяйкой появилась большая немецкая овчарка.
Перевернувшись на живот и вцепившись в шкуру собаки, женщина с её помощью неторопливо преодолела несколько метров, но внезапно, громко закричав, заставила спасительницу прибавить скорость.
– Что случилось? – донеслось от берега.
Мужчина и юноша лет семнадцати уже встали на ноги и брели по мелководью.
– До меня что-то дотронулось. Живое и скользкое...
Её прервала овчарка, взвизгнувшая, когда около её головы щёлкнули усаженные острыми зубами челюсти на вытянутом, заострённом рыле.
Нащупав ногами дно, женщина, преодолевая сопротивление воды, кинулась бежать.
Вслед ей и перепуганной собаке устремилось крупное, метра два в длину, существо, пытающееся схватить животное, игнорируя при этом его спутницу, возможно, показавшуюся рыбе слишком большой.
Когда беглянки выскочили на берег, преследователь, не успев затормозить, тоже вылетел из воды и, шлёпнувшись на песок, злобно уставился на ускользнувшую добычу.
Мужчины, замерев, разглядывали невиданное создание, а оно, рывками изгибая туловище, поползло к морю.
Но вернуться в родную стихию ему не удалось. Когда рыбина миновала полосу прибоя, над ней вздыбилось тело размером с трёхэтажный дом, длинные челюсти перекусили незадачливого морского обитателя пополам, и одна из его частей исчезла в глотке чудовища.
Ошеломлённые люди, открыв рты, наблюдали за происходящим, собака заливалась лаем, а неведомый монстр, пообедав, подпрыгнул и, подобно киту, спиной вниз ушёл под воду.
– Что это было? – прошептала женщина.
Муж не ответил, на него напала неудержимая икота. А молодой человек, подойдя к родителям, слабым голосом произнёс:
– Мам, пап, вы, наверное, не поверите, но это был плиозавр.

Плиозавр – крупный (до 12 метров) хищный морской динозавр, потомок плезиозавра.

Икота у отца прекратилась, как по мановению волшебной палочки.
– Динозавр?! – изумлённо переспросил он. – Господи, да откуда же он взялся?
– Вопрос не в этом, – откашлявшись, хрипло сказала женщина, – а в том, куда попали мы? Вспомните, когда теплоход начал тонуть, мы спрыгнули и поплыли прочь, чтобы нас не накрыло волной, а когда обернулись, корабля и след простыл, словно его никогда не было.
– И все касались друг друга, – подхватил юноша, – ты, мам, обнимала за шею Рэту, а папа и я поддерживали тебя на воде. Отсюда вывод…
– Что мы переместились, – удрученно подытожил мужчина. – Похоже, нас спасли от гибели на море, которая нам не грозила, кинув в пасть первобытных рептилий. Интересно, а здесь-то у нас какая может быть миссия?
– Не знаю, Дима, – садясь на песок, ответила собеседница.
И обратилась к сыну:
– Кирюш, мы попали в юрский период?
Молодой человек, разглядывающий заросли, начинающиеся неподалёку от воды, покачал головой.
– Скорее, в меловой, мам. Видишь, какие яркие цветы. В юрском таких не было, они появились позже. Да и плиозавры тоже.
– А что за тварь гналась за нами? – осведомилась женщина.
– Думаю, это был ихтиозавр. Жаль, что я потерял свой рюкзак. Там лежала книга с изображениями ящеров...

Ихтиозавры – морские живородящие динозавры обтекаемой формы, напоминающие рыбу.

– Этот? – прервал Кирилла отец, протягивая ему мешок.
– Ура, – почему-то шёпотом сказал молодой человек, вытаскивая и раскладывая на песке промокшие вещи и толстый фолиант со слипшимися страницами.
Наступила тишина, но ненадолго. Напряжённо размышляющий Дмитрий поинтересовался:
– И что теперь делать? Вне всяких сомнений, нам конец. Мы либо умрём от голода, ведь у нас нет оружия, чтобы добывать дичь, либо на нас откроют охоту хищники, живущие в этой чаще.
Он махнул рукой в сторону густого леса и дополнил:
– Кроме того, я нигде не вижу пресной воды.
Ника подавленно молчала, но Кирилл, положив руку на плечо отца, сказал:
– Пап, с этой книгой мы не пропадём. В ней описаны многие съедобные растения мелового периода, изображены динозавры, которых нам следует обходить, и безопасные тоже. А во второй части рассказывается, как выжить робинзонам.
– Автор Верзилин? – заинтересовалась женщина.

Верзилин Николай Михайлович – писатель-натуралист, педагог, автор книги «По следам Робинзона».

– Нет. Писала большая научная группа. Очень познавательно.
– Не сомневаюсь, – повеселел отец, – иного ты не читаешь. Ну, что ж, на берегу мы ничего не высидим, идём.
И погрозил пальцем собаке.
– Что бы ни случилось, тишина. Тихо, ясно?
Склонив голову набок, Рэта выслушала хозяина, и ему почудилось, что умное животное кивнуло в знак согласия.
Взяв рюкзак, Дмитрий уложил туда просохшую одежду и остальное, Кирилл зажал подмышкой книгу, и люди, ставшие пионерами поневоле, озираясь, двинулись к зарослям.

Пионер – первопроходец, зачинатель.

В гостях у динозавров.
Когда, с трудом продираясь через колючий кустарник, они прошли несколько километров, их ждал сюрприз. Из-за огромной сосны вдруг вывернулся вооружённый человек. Всмотревшись в мужчину, Ника вскрикнула:
– Игорь!
– Фу ты, ну ты!
Старый знакомец кинулся к друзьям.
– Как вы здесь оказались? – обнимая их, спрашивал он.
– Мы отправились в круиз, – начал рассказывать Дмитрий, – но едва отошли от берега, как что-то взорвалось, и судно стало тонуть. Конечно, шлюпок на всех не хватило, и нам пришлось прыгнуть в воду, благо берег находился недалеко. А потом корабль растаял, словно сновиденье, и мы оказались здесь. Причём Нику с Рэтой едва не сожрал плю… плиозавр
– Очень похоже на случившееся со мной. Только плыл я на лодке через озеро: решил побраконьерничать и пострелять вальдшнепов. И, по всей видимости, налетел на подводную корягу. Помню, что меня ударило бортом по голове, я отключился и очнулся уже на берегу. Ружьё и рюкзак лежали рядом. Оружие я просушил, а патроны не подмокли, потому что были хорошо упакованы. Благодаря этому я сыт вот уже три дня, и могу не опасаться, что кто-нибудь попытается меня скушать.

Вальдшнеп – небольшая птица семейства бекасовых.

– А где же ты живёшь? – полюбопытствовала Ника.
Игорь улыбнулся.
– Разбил палатку на дереве, там безопаснее. Добро пожаловать домой.
Он двинулся вперёд, показывая дорогу, но внезапно неподалёку раздался рёв, затрещал валежник, и путешественники в страхе замерли на месте.
– Это кто-то очень большой, – прошептал Игорь и нырнул в тёмную нишу, образованную сросшимися стволами. Высунувшись, он поманил спутников.
Вжавшись в стенку и стараясь не дышать, люди наблюдали за парой огромных ног, топтавшихся около их убежища, слушали тяжёлое дыхание вынюхивающей добычу рептилии и обмирали от страха.
Лишь Кирилл, движимый любопытством, рискнул выглянуть наружу, но тотчас, тихонько ахнув, спрятался снова. Схватив книгу, юноша перелистал её и показал родителям и другу картинку с надписью: «тарбозавр».
Глаза тех округлились от ужаса, а Дмитрий застыл, не вытирая лившихся по щекам слёз. Ника никогда не видела его таким напуганным и подумала, что в этом мире он едва ли сумеет их защитить.

Тарбозавр (ящер-разбойник) – хищный динозавр семейства тиранозавридов. Длина самого крупного животного достигала 16 метров, а высота 6 метров.

Между тем динозавр, никого не найдя, шумно вздохнул и двинулся прочь; заглянуть под деревья он, конечно, не додумался. Вскоре тяжёлые шаги затихли в отдалении, и несостоявшиеся жертвы выбрались наружу.
Игорь изумлённо взирал на Дмитрия, проявившего чудеса храбрости в городе мёртвых, а сейчас выглядевшего полной развалиной.
– Что с ним? – вполголоса спросил он у Ники.
Та покосилась на мужа, возле которого суетился сын, и шёпотом ответила:
– Непреодолимая фобия. С детства. После японской «Легенды о динозавре». Игорь, ты здесь уже несколько дней. Велоцирапторы тебе не встречались? Вот кто, судя по фильмам, действительно, опасен.

Фобия – патологический страх перед чем-либо (насекомые, замкнутое пространство) с неадекватной реакцией.
Велоцираптор – небольшие хищные двуногие динозавры из семейства дромеозаврид.

– Нет, не видел.
– Им здесь нечего делать, – произнёс подошедший Кирилл, – они обитают на открытых пространствах. Бояться стоит только здоровяков, а тех слышно издалека. Дядя Игорь, может, мы всё-таки отправимся в ваш лагерь?
– Да-да, – согласился мужчина, – идём. У меня четырёхместная палатка, в ней поместятся все, а Рэта поспит снаружи.
Пришедший в себя Дмитрий тихонько рассмеялся.
– А как собака заберётся на дерево? – поинтересовался он.
Игорь хитро подмигнул другу.
– Увидишь.
И пошёл вперёд. А Ника, попирая ногами валежник, с сочувствием слушала кающегося мужа:
– Прости, мне так стыдно за своё поведение, но я ничего не могу с собой поделать, это сильнее меня. Я, как сапожник без сапог. Просто смешно: психиатр, не сумевший справиться с детскими страхами.
– Тебе не за что извиняться, – отозвалась жена, – с каждым может случиться. Я, ты сам знаешь, до смерти боюсь пауков и с визгом удираю от самого маленького. В нашем мире у тебя не было нужды бороться с этой фобией, ведь там нет динозавров.
– Да, знать бы, где упадёшь… – печально сказал мужчина и замолчал.
Молчали и его спутники. Лес становился всё гуще, и люди, понимающие, какие опасности он таит, ускорили шаги, спеша добраться до надёжного пристанища.   

В тишине они дошли до огромного, развесистого дерева, в густых ветвях которого пряталась палатка. К площадке, на которой она стояла, вела естественная лестница с широкими «ступенями» из сучков.
– Ого, – только и смог сказать Кирилл.
А остальные, потеряв дар речи, смотрели на это чудо природы.
– Да-а, – наконец протянула Ника, – до нашего бивака ни наземные, ни летающие рептилии не доберутся. Первым высоко, а вторым сквозь крону не видно, да и не развернуться.
В момент, когда они собирались начать восхождение, ближайшие кусты раздвинулись, и из них вышел небольшой ящер. Вид у него был вовсе не угрожающий, но Дмитрий снова оцепенел от страха.
Равнодушно взглянув на окаменевших людей и замершую в стойке собаку, животное повернулось к ним задом и, покряхтывая, принялось меланхолично жевать зелень.
Подняв ружьё, Игорь прицелился, но передумал и сделал знак друзьям, чтобы те поднималась наверх.
Первой к убежищу рванула Рэта. За ней карабкались Ника, Кирилл и Дмитрий, а хозяин замыкал процессию.
– Почему ты не стал стрелять? – поинтересовалась женщина.
– Опасно охотиться рядом с домом, – объяснил Игорь. – Запах крови может привлечь хищников. И, кто знает, вдруг те, что помельче, окажутся достаточно умны, чтобы воспользоваться лестницей.
«Ой, сомневаюсь», – подумала Ника, но промолчала.
Когда гости уже стояли на площадке, образованной, как и спасительная ниша, сросшимися в центре стволами, снизу вдруг донёсся отчаянный вопль, рычание, ещё один мучительный крик и звуки разрываемой плоти, чередующиеся с громким чавканьем.
Посмотрев вниз, люди увидели, что несчастное травоядное лежит на земле, а тело его терзает хищник, метров пять в высоту, с челюстями, похожими на крокодильи.
Кирилл, судорожно листающий книгу, прошептал:
– Это барионикс – родич спинозавра. Помните такого здорового из третьего фильма «Парк юрского периода»?
– А почему его родственник такой маленький? – задал вопрос Игорь.
Юноша пожал плечами.
– Понятия не имею. Тут написано, что он должен быть больше. Возможно, это детёныш. А его жертва – пситтакозавр.

Пситтакозавр (ящер-попугай) – инфраотряд рогатых динозавров мелового периода.

– Зачем нам это знать? – нервно произнёс Дмитрий. – Важнее научиться на глаз определять, кто плотоядный, а кто нет.
Отвернувшись от ужасного зрелища, он сел на сук и смежил веки, борясь с собой, а Игорь негромко произнёс.
– Ну, вот мы и сыты без траты патронов. Всё зверюга не съест, и, когда она уйдёт, мы спустимся, чтобы отрезать кусочек себе на обед.
Так они и сделали. Друг ухитрился развести костёр прямо на дереве, и вскоре по лесу поплыл чудесный аромат жареного мяса.
– Это не привлечёт других? – поинтересовалась Ника.
– Не думаю, – улыбнулся Кирилл. – Динозавры не едят обработанную добычу, и этот запах им незнаком. А дым только отпугнёт, потому что на уровне инстинктов они опасаются пожаров.
Быстро темнело. Уставшие путешественники, накормив собаку, забрались в палатку и вскоре крепко уснули, не задумываясь о том, что их ждёт завтра.

Пробудившаяся среди ночи Ника почувствовала, что Дмитрий не спит. Муж лежал на спине, и в призрачном свете женщина разглядела застывшую у него на щеке слезинку.
– Дима, милый, что случилось? – прошептала она.
– Ничего, – сказал он тихо, продолжая смотреть вверх. – Видишь, какая луна?
Действительно, ночное светило, льющее холодный свет сквозь ветви и пластиковое окошко палатки, выглядело настолько необычно, что могло либо восхитить, либо устрашить.
– Она такая огромная, – продолжал Дмитрий, – как перед катастрофой.
– Надеюсь, ты это не всерьёз? Про катастрофу? – поинтересовалась Ника.
– Нет, конечно, – беря жену за руку, ответил мужчина. – Но здесь меня всё пугает, и я нахожусь в состоянии непреходящей паники.
– Иди сюда, – сказала женщина, притягивая Дмитрия к себе.
Тот вскоре задремал, как ребёнок, уткнувшись ей в шею, а Ника глядела на громадный диск, накрывший лес, и думала, что, к счастью, Дима уверен в её чувствах к нему, иначе не решился бы обнаружить свой страх, опасаясь презрения. А теперь она твёрдо знала, что в этой реальности может рассчитывать только на свои силы.
И вдруг женщина осознала, зачем они здесь. Причина казалась настолько нелепой, что Ника чуть не вскрикнула, но сдержалась, опасаясь потревожить Дмитрия. Решив поговорить об этом с ним и остальными утром, она обняла мужа и через несколько минут уже спала.

Разбудили перемещенцев злобный рык и удары, от которых сотрясались деревья.
Выскочив из палатки, путешественники увидели внизу двух сцепившихся в смертельной схватке тарбозавров. То один, то другой отлетал в сторону, ударяясь о мощные стволы.
– Что же нам так везёт-то? – пробормотал Игорь. – Неужели они не могли найти другого места для разборок?
Но вот, наконец, более крупный хищник, исхитрившись, перегрыз глотку противника, и тот, обливаясь кровью, рухнул наземь, едва не выворотив в агонии один из растительных монолитов.
Площадка накренилась, и люди заскользили к краю. Если бы они упали, то угодили бы прямо в пасть торжествующе ревущей рептилии.
Большинству удалось ухватиться за толстые ветви, Кирилл даже успел подтянуть к себе овчарку, но Дмитрий кубарем покатился по наклонной поверхности и повис на руках, вцепившись в шершавое дерево. При этом ступни его оказались прямо над головой тарбозавра.
Тот замолчал, и злобным взглядом впился в беспомощного человека. Задние ноги чудовища оторвались от земли, и оно совершило прыжок, неожиданный для столь неуклюжего создания. Наблюдатели завопили.
Всё произошло в считанные секунды. За миг до того как зубы динозавра сомкнулись бы на его лодыжках, Дмитрий, подтянувшись, лёгким движением забросил тело на площадку и, схватив выкатившееся из палатки ружьё, опрокинулся головой вниз, зацепившись коленями за сук.
Прозвучал выстрел, и триумфатор, сражённый пулей, влетевшей в глотку и пронзившей мозг, застонав, рухнул на тело собрата. Мужчина же, совершив головокружительный кульбит, встал на ноги и, отшвырнув оружие, прорычал:
– Он слишком много о себе возомнил!
С полминуты стояла тишина, а потом все дружно зааплодировали. Ника бросилась к мужу.
– Дима, это было потрясающе! – восторженно говорила она. – Но как ты решился?
Тот пожал плечами и улыбнулся.
– Понятия не имею. С перепуга, наверное.
– С перепуга?! – взревел Игорь, хлопая друга по плечам и спине. – Я от страха свалился бы монстру в пасть, а ты его прикончил.
– Не слишком меня захваливайте, – засмеялся Дмитрий, – это случайность. И, кстати, оставаться здесь мы больше не можем. Разложение и прочие неприятные последствия…
– Не только из-за этого, – перебил Кирилл. – Тела кто-нибудь вскоре сожрёт, но битва гигантов лишила наше жильё устойчивости. Посмотрите на Рэту.
Несчастная собака, отчаянно скуля, пыталась удержаться на краю рокового обрыва и, если бы не короткий поводок, которым юноша привязал её к крепкому суку, уже порхнула бы вниз.
Вздохнув, Игорь принялся складывать палатку, а остальные занялись разведением костра и приготовлением завтрака из оставшегося с вечера мяса пситтакозавра.
Во время трапезы Ника поделилась с товарищами по несчастью соображениями о причинах их пребывания здесь. Ошарашенные люди молчали.
Наконец Игорь произнёс:
– Это что же получается, судьба уже стала решать за нас, где мы должны проводить отпуск? Сафари нам решила устроить? Честно говоря, я не любитель острых ощущений, мне вполне хватает заданий.
– А я уже не против, – отозвался Дмитрий.
Лицо его горело, глаза блестели. После секундной паузы он продолжил:
– Когда я пристрелил чудовище, мне показалось, что вместе с ним умерли все мои прежние страхи. И стало даже интересно, кто кого одолеет в дальнейшем.
– Не сомневайся, папа, – произнёс Кирилл, – они нас. Рано или поздно патроны закончатся, и тогда нам придётся несладко.
Он почесал в затылке.
– Но я всё равно за такие каникулы. Мне давно интересны эти зверушки, но я и не надеялся, что увижу их воочию.
– Давно? – удивилась Ника. – Ты собираешься стать палеонтологом?

Палеонтолог – ученый, изучающий ископаемые остатки вымерших организмов.

– Ну, вот и проговорился, – засмеялся молодой человек. – Да, передо мной уже полгода не стоит вопрос о выборе профессии.
– Что ж, – усмехнувшись, сказал Игорь, – вам двоим наше приключение пошло на пользу. Остаётся только выяснить, зачем это нужно мне и Нике.
Погладив сытую собаку, он добавил:
– И Рэте, конечно.
– Возможно, мы рядом для моральной поддержки, – предположила женщина.
– Поглядим.
Игорь поднялся и, с трудом удерживая равновесие, продолжил упаковывать туристический скарб.

Когда люди, кидая вокруг настороженные взгляды, шли по лесу, Дмитрий негромко сказал:
– Как же хорошо, что мы не взяли с собой Леночку. А ведь малышка очень хотела поехать.
Ника тихонько засмеялась:
– Она так забавно шепелявила, доказывая, что мы обязательно пропадём, если её не будет рядом.
Дмитрий прыснул, Кирилл захихикал, а Игорь с улыбкой поглядывал на друзей, не забывая смотреть по сторонам.
Вдруг он замер и приложил палец к губам. Взгляду пришельцев предстала поляна, по которой бродили два динозавра, чей вид, несмотря на внушительные размеры и торчащие на голове и морде рога, не устрашал.
Люди с любопытством разглядывали диковинных животных, а Дмитрий прошептал:
– Трицератопсы. Даже я знаю, как они выглядят.

Трицератопс – род растительноядных динозавров из семейства цератопсид.

Кирилл улыбнулся отцу, а Ника, стремясь получше рассмотреть ящеров, подвинулась и наступила на сучок, сломавшийся со звуком выстрела.
Трицератопсы подняли головы и, затрубив, рванули с места. Один помчался по открытому пространству, а второй прыгнул в заросли, где, зацепившись рогами за ветки, застрял. Стеная, он пытался освободиться, запутываясь ещё больше.
Дмитрий и Кирилл, переглянувшись, кинулись к бедному животному, Игорь же, вручив Нике ружьё, побежал вслед, на ходу доставая нож.
С великим трудом спасателям удалось освободить динозавра из плена. Закончив, они спешно отступили, опасаясь нападения безмозглой рептилии, но трицератопс повёл себя очень странно. Негромко поскуливая, первобытная громадина обнюхала людей и попыталась потереться о них удивительно волосатым боком.
– Я читал, что у него могут быть щетинки, но сомневался в этом, – негромко произнёс Кирилл.
Он принялся похлопывать животное по местам, до которых мог дотянуться. То постанывало от удовольствия и блаженствовало до момента, пока из зарослей не вышла Ника, ведя на поводке собаку.
Взревев от испуга, трицератопс подскочил и кинулся бежать. Скорость его передвижения можно было сравнить со скоростью черепахи, пустившейся галопом.
– Ну, вот, мам, – шутливо попенял Кирилл, – только я решил приручить очередное домашнее животное, как ты всё испортила.
И засмеялся. Но внезапно глаза юноши расширились, и он тихо сказал:
– Всем в лес.
Отступив под прикрытие ветвей, они наблюдали, как на их нового знакомца с рёвом кидается тарбозавр. Недавно добродушное травоядное, дико закричав, повернулось к врагу, и завязался бой.
Перевес был на стороне хищника. Дважды укушенный трицератопс слабел, ещё немного, и ему пришёл бы конец, но… Везение есть даже у динозавров…
Когда торжествующий победитель склонился над упавшей жертвой, та, собравшись с силами, внезапно вскочила, и оба рога глубоко вонзились в брюхо убийцы. Мотнув головой, травоядное распороло кожу и мышцы живота огромного ящера, из страшной раны вывалились внутренности, хлынула кровь, и нападавший рухнул, рыча и извиваясь в агонии. А пострадавшее животное, прихрамывая, направилось к тем, кто однажды ему помог. 

Двое суток провели люди в лесу рядом с трицератопсом, леча его раны. Тот восстанавливался на удивление быстро, но уходить не торопился. Казалось, он нашёл своё стадо в лице этих маленьких, непривычно пахнущих существ. А те, растроганные его привязанностью, холили и лелеяли динозавра, не забывая, впрочем, и о себе.
Мясо тарбозавра оказалось не слишком вкусным, но съедобным, поэтому, отхватив от ноги ящера порядочный кусок, путешественники провялили его, запасшись провиантом на неделю вперёд.
Но тот не пригодился, потому что на третий день их пациент поднялся и покинул спасителей, наверное, отправившись на поиски своих. Путешественники же, сидя в палатке, обсуждали план дальнейших действий.
– Мы вышли на открытое пространство, – говорил Кирилл, – где намного опаснее, чем в лесу. Да и пищу добывать сложнее, здесь мы могли бы питаться даже ягодами или побегами растений.
– Тоже мне еда, – фыркнул Игорь.
– Мне кажется, – подумав, сказала Ника, – что мы не вернёмся домой, пока не испытаем всё. Надеюсь, что нас отправили сюда не на заклание.
– Наверное, нет, – неуверенно отозвался Дмитрий, – иначе кто же станет спасать другие миры. Хотя менее полезными членами экспедиции, например, мной и Кириллом, судьба вполне может пожертвовать.
– Тем более, – подхватил юноша, – мы давно уже поняли, что я попал в прошлое по ошибке. Почему бы тогда ей не восстановить статус кво и не прикончить меня.

Восстановить статус кво – вернуться к положению дел, которое существовало до того, как наступило какое-либо конкретное событие, совершенное участниками этих событий.

– Заткнитесь оба, – злым, дрожащим голосом произнесла женщина, – слышать не хочу!
– И напрасно, – заявил Игорь. – Я тоже думал об этом. Смотри, ты и я – помощники, нас вряд ли тронут. Дмитрий тоже не раз оказывал услуги иным реальностям. Рэта… О ней речь молчит. Она, конечно, друг, но всё же не человек, и гибель её не так страшна. Получается, что особо уязвим Кирилл, который по гипотезе Евгения не имеет права оставлять свой генофонд в нашем времени. Именно его мы и должны оберегать в первую очередь.
– Сам справлюсь, – пробурчал тот.
– Ну, уж нет, сынок, – решительно сказал Дмитрий. – Если судьба закинула нас сюда, чтобы тебя погубить, мы этого не допустим. Она слишком многим нам обязана. Иначе в следующий раз мы все откажемся от своих миссий.
– Я тоже когда-то так рассуждала, – грустно сказала Ника, – а Женя сумел доказать, как дважды два, что все несправедливости справедливы.
– Плевать на эти доказательства, – разозлился Игорь, – не отдадим Кирюшу, и точка! Пусть высшие силы изощряются, как угодно, но я его от себя ни на шаг не отпущу.
– И мы, – дружно сказали родители.
Юноша побледнел.
– Ну, если вы считаете, что всё настолько серьёзно… Да я и сам от вас не отойду. И… И предлагаю остаться в лесу.
– Не выйдет, – печально ответствовал Игорь. – Мы должны пройти путь до конца или застрянем здесь навсегда.
Ника с Дмитрием переглянулись, но ничего не сказали и начали собираться в дорогу.

В молчании люди шли по огромному цветущему полю, прислушиваясь к жужжанию насекомых и непривычным голосам ископаемых птиц.
Впереди замаячила полоска леса и пробирающиеся сквозь высокую траву путешественники невольно ускорили шаги, стремясь добраться до спасительных деревьев. Игорь, бесшумно, как и полагается истинному охотнику, идущий чуть поодаль, сжимал в руках заряженное ружьё и зорко всматривался вдаль.
Громкий крик заставил мужчин вздрогнуть и поспешить к Нике, которая тщетно пыталась сбросить с руки огромную муху размером с новорожденного котёнка. Тварь, глубоко вонзившая в плоть хоботок, на глазах разбухала от выпитой крови, и Дмитрию удалось оторвать её, только отделив голову.
Осторожно вынув жало из тела жены, он бросил останки под ноги. Трава в этом месте зашевелилась, из норы в земле высунулась чья-то конечность, напоминающая клешню, и труп кровососущего исчез в дыре.
– Мать твою! – выругался Игорь.
И помотал головой.
– Только что я окончательно осознал, – упавшим голосом продолжил он, – насколько мы уязвимы. Если уж мы не в силах защититься от насекомых…
– Тише! – зашипел Кирилл. – Слышите?
Все замерли. Сквозь жужжание и чириканье прорвался напоминающий клёкот звук, сменившийся угрожающим рычанием.
– Чёрт!
Побледнев, Дмитрий повернулся к сыну.
– Что это?
– Не знаю, кто именно, – испуганно прошептал тот, – но это динозавр. А раз его не видно, то, скорее всего, кто-нибудь из семейки велоцирапторов, они неплохо умеют маскироваться.
– Что делаем? – беспомощно озираясь, поинтересовалась Ника.
– Бежим! – подавая пример, заорал Игорь.
Они понеслись к далёкому лесу, преследуемые невидимыми глазу хищниками, но неожиданно путь беглецам преградила река, близ которой трава была вытоптана усилиями ног многих животных.
Вокруг паслись стада каких-то рептилий, крупных и не очень, но в этот момент людей не слишком интересовало, к каким видам те относятся.
– Ну, хватит!
Игорь внезапно притормозил и резко развернулся.
– Убежать нам всё равно не удастся, – зло произнёс он, – поэтому подождём их появления и сразимся.
– Дядя Игорь, – в отчаянии сказал Кирилл, – вы не понимаете. Если это велоцирапторы, всех вы не перестреляете. Они охотятся стаями, и их много.
– Посмотрим.
Мужчина вскинул ружьё и выпалил в появившуюся среди цветочных венчиков тупоносую морду с разбойничьим взглядом. Пуля вошла в глаз чудовища, оно взвизгнуло и некрупное мускулистое тело забилось в судорогах.
Послышались аплодисменты. Восхищённо глядя на Игоря, спутники отдавали дань его меткости.
– Одним меньше, – чуть покраснев, крякнул тот.
А Кирилл вытащил и раскрыл книгу.
– Это дейноних, – доложил он, – родственничек раптора. Именно их показывали в кино…
– Какая разница, – махнул рукой Дмитрий. – Он ли, другой, но хороший динозавр – мёртвый динозавр. А где остальные?
Остальные, по-видимому, ушли, по крайней мере, никто не пытался напасть на свернувших к реке людей.
– Испуга-ались! – злорадствовал Игорь, на ходу перезаряжая ружьё. – Не так они круты, как хотят казаться.
– Не стоит их недооценивать, – убирая фолиант, тихо произнёс юноша, – они себя ещё проявят. И, кстати, похоже, они сожрали Рэту, я её не вижу…
Неожиданно он схватил мать с отцом за руки, заставив пригнуться.
– Дядя Игорь, стой!
Тот оглянулся.
– Ложись!
Первопроходцы кинулись на землю и, подняв головы, наблюдали за разворачивающимся перед их глазами действом.
Двое дейнонихов гнали отбившееся от стада травоядное к высоким густым кустам, росшим на берегу. Как только несчастное огрызающееся животное приблизилось к зелени, оттуда выскочили ещё двое хищников, один из которых немедленно вцепился в глотку рептилии.
Определить, что за особь перед ними, Кирилл не успел, потому что в эту секунду ветви раздвинулись, и огромное пресмыкающееся сомкнуло челюсти на шее ближайшего раптора.
Его товарищи на миг замерли, а потом кинулись на тарбозавра. Один вскочил тому на спину, вырывая клочья мяса, второй вцепился в заднюю ногу, ограничивая подвижность врага, а третий, подпрыгнув, попытался достать до горла.
Он пал первым. Ревущая от боли громадина раздавила голову противника, как орех. Стряхнув с конечности второго дейнониха, тарбозавр наступил на него, расплющив в лепёшку, а последний, оставшийся в живых, дал дёру по направлению к оцепеневшим травоядным.
Раздались громкие вопли, снявшееся с места стадо кинулось бежать и понеслось прямо на путешественников. Чтобы не оказаться затоптанными обезумевшими животными, те рванули в сторону.
Они мчались, сломя голову, не замечая, куда, и неожиданно очутились перед пожиравшим добычу тарбозавром. Люди замерли, но было поздно. Грозно взревев, ящер двинулся к Кириллу.
Ника и Дмитрий ещё не успели сообразить, что происходит, а Игорь уже прыгнул вперёд, заслоняя юношу. Удар головой, и мужчина отлетел в сторону, а через мгновение, не успев даже крикнуть, исчез в пасти чудовища.
Несмотря на шок, инстинкт самосохранения заставил Тропининых кинуться в густые кусты, чтобы скрыться с глаз первобытного убийцы. Бежавший первым Кирилл оступился, мать с отцом, пытавшиеся удержать сына, споткнулись об его ноги, и все трое покатились вниз по склону к воде.

Реальность раз.
Алексей сидел в светлой, слишком роскошно для больницы обставленной комнате, терпеливо слушая расположившегося напротив него мужчину.
– Алексей Викторович, – растягивая слова и ритмично хлопая ладонью по столешнице, брюзгливо говорил главврач, не глядя на терапевта, – вы уже несколько недель обживаете палату этой коматозницы, забыв о других больных, о чём мне уже не преминули доложить. Это недопустимо. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Те, кто на меня донёс… – начал врач.
При последнем слове брови начальника взлетели вверх, и он соизволил, наконец, поднять глаза.
– Те, кто на меня донёс, – невозмутимо повторил Алексей Викторович, – не сочли нужным упомянуть, что я нахожусь у пациентки только в часы, когда у меня нет дежурства. По существу, я трачу на неё своё личное время. А это ненаказуемо, не так ли?
Пальцы собеседника нервно забегали по столу, перекладывая и сминая лежащие на нём бумажки.
– Это меняет дело, – иным тоном произнёс он. – Но почему вы так заботитесь об этой женщине? Она ваша знакомая?
Терапевт покачал головой.
– Нет. В первую очередь, это человек, которого я должен спасти, и, в последнюю, любопытный эксперимент. Механизм комы до сих пор недостаточно изучен, но если мне удастся вывести несчастную из состояния противоестественного сна, мы, возможно, найдём способы помочь и другим.
– Хорошо, очень хорошо, – задумчиво пробормотал главврач, – вы правы, Алёша. Действуйте.
И погрозил пальцем.
– Но осторожнее, не уморите себя ночными бдениями.
– Не беспокойтесь, – улыбнулся собеседник и поднялся.
Выйдя из кабинета начальника, Алексей Викторович направился к палате, где лежала его необычная подопечная. Там стояла тишина, нарушаемая лишь негромкими звуками приборов.
Проверив капельницу, врач посмотрел на кардиомонитор и улыбнулся: сердце женщины билось сильно и ровно, как у здорового человека, а на дисплее энцефалографа то и дело возникали небольшие всплески. Температура тела была несколько ниже нормы, но при отсутствии движения это не казалось опасным.
Сев рядом с пациенткой, терапевт приподнял её руку.
– Я вернулся, – произнёс он, ласково погладив пальцы больной.
Сердцебиение той стало сильнее, бледное лицо порозовело. Алексей Викторович взял с тумбочки книгу и бодро сказал:
– Продолжим. Ты не помнишь, на чём мы остановились? Нет? Ну, ничего, планшет сам сохраняет последнюю страницу. Сейчас найдём.
Он читал находящейся в плену собственного тела женщине, разговаривал с ней, обсуждая содержание книги, словно пациентка могла ответить, и мозг той благодарно отзывался на информацию и тепло извне.