Мистические и фантастические миры писателя

Александры Треффер

Схватка закончилась так же быстро, как и началась. Джентльмен в чёрном пронзил противника насквозь и, когда тот рухнул на песок, сказал стоявшему рядом небрежно одетому авантюристу:
– Думаю, это аннулирует наш договор.
И тут до меня дошло.
– Сабатини! – прозвучал мой восторженный вопль. – Одиссея капитана Блада!

«Одиссея капитана Блада» – приключенческий роман Рафаэля Сабатини о пиратах, первоначально изданный в 1922 году.

Вот это да, какой же яркий сон! Казалось, я вижу всё наяву.
Элегантный мужчина, только что убивший Левассера, повернулся к нам и удивлённо поднял бровь.
– Кто это? – спросил он у Коу.
– Просто мальчишка, – ответил тот. – Корабль, на котором он плыл, потонул во время шторма, а его выкинуло на берег.
– Тебе повезло, – рассматривая меня, сказал капитан.
Под его пристальным взглядом я почувствовала себя неловко и покраснела.
– Как тебя зовут? – продолжил он.
– Нико… Э-э… Сабатини.
– Вспомнил? – усмехнулся Джон.
– Ага. А вы – капитан Питер Блад?
Джентльмен нахмурился.
– Блад? Это имя мне незнакомо.
Странно, во сне многое меняется, но чтобы имена персонажей…
– Меня зовут Генри Мак-Гилл, – представился капитан.
И, на тебе – шотландец. А Блад был ирландцем. Поражаясь причудам своей фантазии, я пробормотала:
– Простите, сэр, я, наверное, ошибся.
Мак-Гилл махнул рукой и обратился к Коу:
– Джон, «Викторию» мы подлатали, до Тортуги она продержится. Устрой мальчика, накорми, а потом разберёмся.

Тортуга – скалистый остров в Карибском море к северо-востоку от Наветренного пролива.

И скомандовал:
– Судно на воду!
Началась суета. С помощью брёвен и рычагов огромную посудину сдвинули с песчаного насеста, и вскоре, сидя в маленькой каюте, я под аккомпанемент бьющихся о борт волн жевала принесённую Джоном еду.
Как я поняла, прообразом Коу стал великан Волверстон, но, в отличие от книжного героя, его двойник оказался удивительно добродушным. Устроившись напротив меня, он глотал огромные куски, запивая их такими же большими глотками вина, и всё время говорил, вероятно, решив, что теперь в его обязанности входит развлечение гостя.
– Ты так и не вспомнил, как назывался твой корабль? – поинтересовался он.
Я покачала головой, подумав, что возродить в памяти никогда не существовавшее – дело непростое.
– Ну, ладно, какая разница, – смачно рыгнув, сказал Коу. – Останешься у нас юнгой, плавать под парусами капитана Мак-Гилла большая честь.
– У меня нет выбора, – отозвалась я. – Но я всё забыл, придётся учиться заново.
– Да какая же это наука? – удивился Джон. – Выполняй приказы и точка. И не позволяй никому помыкать собой, у нас тут разные мерзавцы попадаются.
«Только этого мне не хватало», – подумала я.
А вслух спросила:
– Джон, как ты стал пиратом?
– Мы корсары, – поправил он, – ведь нас неофициально прикрывает губернатор Тортуги д’Ожерон. Сегодня Генри спас его племянника из лап Шевалье…

Корсары (каперы) – частные лица, которые с разрешения верховной власти воюющего государства использовали вооружённое судно (также называемое капером, приватиром или корсаром)...
Бертран Д’Ожерон (1613–1676) — француз, губернатор острова Тортуга, на котором представлял Вест-Индийскую компанию. Он заложил гражданские и религиозные основы жизни флибустьеров и подготовил рождение будущей Республики Гаити.
Шевалье – пират Левассер из трилогии о капитане Бладе.

– Анри? – неосторожно спросила я.
Собеседник напрягся.
– Да. Откуда тебе известно его имя?
– Кто же его не знает? – притворно возмутилась я, мысленно колотя себя по губам.
И торопливо повторила вопрос:
– Так как же ты стал корсаром?
Джон нахмурился и неохотно ответил:
– Нас осудили, как бунтовщиков, принявших участие в восстании герцога Монмута, и отправили на каторгу, откуда нам удалось бежать. Вернуться в Старый Свет мы не могли, и решили присоединиться к береговому братству.

Восстание Монмута (в просторечии «восстание с вилами») – неудачная попытка свергнуть короля Англии Якова II Стюарта.
Береговое братство – свободная коалиция пиратов и каперов, которое было активно в XVII и XVIII столетиях в Атлантическом океане, Карибском море и Мексиканском заливе.

Больше на эту тему Коу говорить не захотел, а я задумалась. Какой странный сон: вымышленные герои носят здесь другие имена, а у исторических личностей они неизменны…
Поразмыслив, я сильно щипнула себя за руку и громко вскрикнула. Было очень больно, видение не прерывалось, а это означало, что всё происходит наяву.
Холодная волна паники накатила на меня, слёзы защипали глаза, и я, как ни старалась сдержаться, расплакалась.
– Что с тобой? – встревожено спросил Джон. – Вспомнил чего? Или заболел?
– Вспо-омнил, – заикаясь, соврала я. – Во время шторма погиб мой отец, его смыло за борт.
– Ой-ёй…
Коу покачал головой, сокрушённо глядя на моё зарёванное лицо.
– Беда, парнишка. Ты теперь сирота, получается.
Подумав о своём, я закатилась ещё пуще.
– Ну, всё, всё, – забормотал Джон, несильно сжимая мою руку. – Море – оно такое, часто жизни забирает. Будь мужчиной.
Я попыталась им стать и послушно вытерла слёзы.
– Надо рассказать капитану, – пробормотал Коу и, похлопав меня по плечу, вышел.
А я снова заплакала. Потом, немного успокоившись, поднялась и подошла к стоящему в углу неровному осколку зеркала.
Оттуда на меня смотрела я сама, непривычно юная, в своей реальности оставшаяся такой лишь на фотографиях.
Сдёрнув с головы платок, я рассматривала спускающиеся ниже пояса густые пряди без единой сединки, сожалея, что с ними придётся расстаться. Место юнги в кубрике, и мне надо выглядеть похожей на мальчишку.

Кубрик – единое жилое помещение для команды на корабле.

Взгляд мой остановился на огромных ножницах, лежащих почему-то под столом. Стараясь держать их как можно ровнее, я с содроганием резала женское богатство, пока волосы не укоротились до плеч, а после, вновь повязав бандану, выпустила локоны наружу. Разглядывая себя, я подумала, что, похоже, судьбе надоело моё вечное нытьё о скуке и однообразии жизни, и она решила изменить её таким вот экстраординарным способом.
«Что ж, – решила я, – стану флибустьером: романтика, приключения и…»
И встретилась взглядом с ошалевшим Джоном.
– Ты зачем, – изумлённо спросил он, – устроил здесь цирюльню?

Цирюльня – парикмахерская.

Я спохватилась, что не уничтожила следы преступления, но поздно. Пришлось выкручиваться.
– Во время первого своего шторма я дал обет Святой Деве, что, оставшись в живых, не буду стричься ровно год, – дрожащим голосом пояснила я, – и сегодня истекает этот срок.
Коу кивнул и, нагнувшись, подобрал клок волос.
– Одна из заповедей моряка – чистота на судне, – строго сказал он. – Немедленно собрать!
– Есть!
Я кинулась исполнять приказание, но Джон остановил меня, чтобы объяснить, где найти необходимые для уборки предметы.
– Если обидят, – добавил он, – скажешь мне. А через пару склянок загляни к капитану.

Склянки – во времена парусного флота – песочные часы с получасовым ходом.

Кивнув, я шмыгнула за дверь, когда же вернулась, Коу в каюте не было.
Приведя помещение в порядок, я села, чтобы немного отдохнуть, и, оглядевшись, увидела закиданную тряпичной рухлядью написанную от руки толстую книгу. Заинтригованная я потянула томик к себе и, открыв, погрузилась в чтение.

«Дон Антонио де Арагон де Лерма – адмирал военно-морского флота короля Испании, в очередной раз получивший из Мадрида нарекания за неумение справиться с неуловимым Мак-Гиллом, рвал и метал. Один за другим потопленные удачливым флибустьером испанские фрегаты навсегда исчезали в волнах Карибского моря, подвергались ограблению колонии. Испания терпела материальные убытки, а дон Антонио де Арагон моральный ущерб от сознания собственной беспомощности.

Дон Антонио де Арагон де Лерма – герой «Одиссеи капитана Блада» дон Мигель д’Эспиноса и Вальдес

Вместе с адмиралом за капитаном Мак-Гиллом гонялся и дон Альваро де Арагон– племянник дона Лерма, которого поручил его заботам брат – дон Сантьяго, несколько лет назад умерший от тропической лихорадки. В отношениях между дядей и племянником не чувствовалось родственной теплоты; дон Антонио выполнял свой долг, воспитывая молодого человека, дон Альваро прислушивался к его советам и поучениям, но этим их общение и ограничивалось.

Дон Альваро де Арагон – герой «Одиссеи капитана Блада» дон Эстебан.

Младший де Арагон являлся полной противоположностью дяде. Он не обладал высокомерием и заносчивостью старшего, не проявлял характерной для испанцев жестокости, чужда ему была и любовь к золотому тельцу. Дону Альваро недавно исполнилось шестнадцать, и он смотрел на мир мечтательным взглядом, находя в любом его явлении красоту и романтику.
Ненависти к корсару юноша не испытывал. Напротив, он восхищался этим человеком, понимая, что тот гениален, как флотоводец и воин, и пресловутая удача здесь ни при чём. Его приводило в восторг, и что Генри воевал, как джентльмен. Испанскую честь де Арагон не ставил ни во что, насмотревшись за время плавания с дядюшкой на бесчинства как грубой солдатни, так и «благородных» офицеров.
И, в конце концов, заветной мечтой юноши стала встреча с главным врагом всего испанского флота Генри Мак-Гиллом…»

«До чего поэтично, – прижав пальцем прочитанную страницу, подумала я, – Насколько я помню, в «Одиссее капитана Блада» летопись его вёл Джереми Питт. Интересно, как зовут здешнего автора?»
Снаружи раздался шум. Встревожившись, я оторвала кусок тряпки и, заложив его между листами, запихнула фолиант под сваленные горой лохмотья. И вовремя. В каюту с грохотом вломился незнакомый джентльмен удачи и уставился на меня.
– Ты кто, птенец? – поинтересовался он.
– Новый юнга, – слегка заикаясь, откликнулась я.
– Что ты здесь делаешь, и где Джон? – вопросил нежданный гость.
– Я прибирал помещение, – начиная трястись, но стараясь сохранить лицо, ответила я. – А где Коу, мне неизвестно.
Незнакомец выругался.
– И что ты расселся? – рявкнул он. – Марш драить палубу!
– Простите сэр, но пока капитан не скажет, чьи приказы мне исполнять, я не двинусь с места, – сдерживая дрожь в голосе, независимым тоном сообщила я. – Кстати, он ждёт меня, а посему, позвольте откланяться.
И попыталась прошмыгнуть в узкую щель между косяком и вонючим телом незваного командира. Но неудачно. Тот схватил меня за шкирку, словно котёнка, и я повисла, безрезультатно стараясь высвободиться.
– Тебя ждёт Мак-Гилл? – насмешливо скалясь, осведомился недруг. – Не слишком ли много чести для ничтожной букашки?
В этот момент моя злость прорвалась. Изловчившись, я изо всех сил ударила ногой в пах негодяя, посмевшего так со мной обращаться. Он взвыл и, в соответствии с моими ожиданиями, разжал пальцы, обеими руками схватившись за повреждённое место. А я во все лопатки кинулась наутёк.
Слыша за собой тяжёлые шаги преследователя, я ускорила бег и не заметила, как вылетела на квартердек, где собрались праздные корсары.

Квартердек - помост либо палуба в кормовой части парусного корабля.

– Хватайте его! – раздался рёв.
Увёртываясь от протянутых рук, я не заметила, что один из пиратов выставил ногу, и кувырком скатилась по лестнице.
Не знаю, как мне удалось сгруппироваться, но я ничего не переломала, и даже ушибы оказались незначительными. Правда, подняться сразу не смогла, а ко мне, потрясая кулаками, уже неслась моя погибель. Приготовившись к серьёзным колотушкам, я зажмурилась, и… Вдруг наступила тишина.
– Что здесь происходит? – прозвучал знакомый голос.
Разлепив один, а за ним и второй глаз, я взглянула вверх. Надо мной стоял Мак-Гилл.
– Да вот, – грубым голосом отозвался враг, – щенок отказался выполнять мой приказ и посмел утверждать, что у вас с ним назначена встреча…
– Я, действительно, его ждал, – нетерпеливо сказал Мак-Гилл, – а ты, устроив травлю, не только помешал мальчику выполнить распоряжение капитана, но и чуть не покалечил его.
– Кто тебя толкнул? – обратился он ко мне.
На квартердеке возникла напряжённая тишина.
– Да я сам упал, – выдавила я, – споткнулся.
Едва слышный вздох облегчения донёсся до моих ушей, корсары, переглядываясь, кивали друг другу. Похоже, я произвела на них выгодное впечатление, никого не выдав.
Подбежал Коу. Он принялся ощупывать моё тело, ища повреждения, но когда руки мужчины скользнули к груди, я отвела их, заявив:
– Всё в порядке, Джон, даже синяков не останется.
Он недоверчиво посмотрел на меня, а потом, улыбнувшись, похлопал по плечу:
– Молодец! Ловок, хорошим моряком будешь.
Мне настолько понравилась его похвала, что по лицу расплылась глупейшая улыбка. А Коу обратился к пиратам:
– У этого парня во время последнего шторма погиб отец, и если вы представляете, что это, ведите себя с ним по-человечески.
Мне стало стыдно, и я подёргала Джона за рукав.
– Ну, зачем ты об этом? Сегодня отец, завтра кто-нибудь из них…
Тот отмахнулся и продолжил:
– Корсар с «Валькирии» сообщил, что вчера ушёл в небытие корабль достойнейшего моряка Энцо Сабатини. Это его младший сын Нико.
Меня словно ударило молнией, и я застыла с разинутым ртом.
Почему? Как могла моя выдумка стать реальностью? Неужели я способна влиять на происходящие здесь события? Или это лишь невероятное совпадение?
Мысли не давали мне покоя, и я не сразу услышала, как меня окликает Мак-Гилл:
– Нико, идём. До прибытия на Тортугу мы должны решить все вопросы, связанные с твоим пребыванием на судне.
Джон взял меня за руку, и мы бодро побрели за капитаном.
Пригласив нас в каюту, обставленную со скромной, но богатой простотой, Мак-Гилл жестом предложил нам сесть и поинтересовался:
– Память к тебе не вернулась, юнга?
Я с сокрушённым видом покачала головой.
– Увы, большая часть воспоминаний стёрлась.
– Жаль. И всё равно, в первую очередь, прими мои соболезнования. Твой отец, как верно сказал Джон, был достойным моряком. Знакомство с ним я считал честью.
Вжившаяся в роль сына Сабатини я непритворно всхлипнула.
– Даже лица его не помню, – грустно доложила я собеседникам.
– Ничего, сынок, со временем всё наладится, – с сочувствием сказал Коу.
А Мак-Гилл заявил:
– Ты поступаешь в распоряжение офицеров. Учить тебя и отдавать приказы могут только они. Джон, донеси это до всей команды.
– Сделаю, Генри.
Одобрительно кивнув, капитан присовокупил:
– Что же касается морских баталий, то я категорически запрещаю тебе принимать в них участие. Свою долю при дележе ты получишь, правда, меньшую, чем у других, но я не позволю ребёнку рисковать жизнью.
– Я уже не маленький, – возмутилась я, – и хочу воевать вместе с остальными.
– Это приказ, юнга, – строго сказал Мак-Гилл.
«Фу ты, – подумалось мне, – что это меня на рожон понесло? Заигралась. Случись бой, конечно же, спрячусь, чтобы ядром не прибило».
– Генри, – сказал Коу, – во время сражения в кубрике находиться так же опасно, как и на палубе. Может, мальцу в трюм спускаться?
– Эти тонкости я оставляю на твоё усмотрение, Джон, – отозвался Мак-Гилл. – Покажи мальчику корабль, объясни, где что находится, и пусть отдыхает до прибытия на Тортугу. А там понадобятся все, и он тоже.
– Пойдём, сынок, – взяв меня за руку, сказал Коу, – я познакомлю тебя с судном.
«Всё складывается не так уж плохо», – подумала я.
И, поклонившись капитану, послушно отправилась за провожатым.

Джон водил меня по кораблю, показывая и объясняя, а я присматривалась, время от времени согласно мыча.
Наконец, мы добрались до кубрика. Там находились человек двадцать команды, к которым и обратился Коу:
– Кто ещё не знает, – сказал он, – не говорите, что не слышали, и передайте другим. Это наш новый юнга – сын погибшего вчера капитана Сабатини. Никто из вас не имеет права им командовать, он подчиняется только Мак-Гиллу и нам – офицерам. В сражениях ему участвовать нельзя, и если вы увидите его на палубе во время боя, закиньте мальчонку в трюм. Это приказ. Всем ясно?
Пираты, переглянувшись, нестройно ответили согласием, а один из них, сказал:
– Да хороший малец, ребята, свой в доску. Не предатель и не изнеженный маменькин сынок. Думаю, мы уживёмся.
Джон погладил меня по голове и подтолкнул к новым товарищам. Я пожимала мозолистые ладони, терпела чувствительные похлопывания по плечам и спине и пыталась запомнить имена, среди которых, к счастью, не оказалось слишком сложных.
Наконец черёд дошёл до моего сегодняшнего знакомца, и я протянула ему руку, приветствуя. По губам флибустьера скользнула мрачная усмешка, и мне сразу стало ясно, что он никогда не войдёт в число моих друзей. Во взгляде мужчины плескалась злоба, но, повинуясь грозному взгляду Коу, он грубо сообщил:
– Джек Смит.
И сжал мою ладонь так, что я запищала и присела, пытаясь высвободить пальцы.
– Смит, – резко прикрикнул молодой моряк, которого звали Недом, – прекрати!
– А в чём дело? – насмешливо и нарочито недоумевающее вопросил тот, ещё сильнее сжимая кулак, отчего я чуть не потеряла сознание. – Мы знакомимся.
Тогда юноша, размахнувшись, нанёс ему такой удар по челюсти, что Джек, едва не утянув и меня, отлетел к переборке. Зарычав, он кинулся на приготовившегося к обороне обидчика, но Джон, резво шагнув вперёд, решительно разнял драчунов.
– Поспокойнее, Нед, – посоветовал он молодому.
И обратился к Смиту, всё ещё источающему ярость:
– А ты… Если узнаю, что ты хоть пальцем тронул мальчонку, уничтожу. Понятно?
Джек молчал, пытаясь вырваться.
– Понятно?! – взревел Коу, встряхнув непокорного так, что у того клацнули зубы.
И всадил кулак ему в живот. После хука в подбородок Смит обмяк, и Джон отшвырнул его прочь.
– Это приказ,– сказал он, отряхивая ладони с таким видом, словно раздавил мерзкую гадину, – а его нарушение карается очень жёстко.
Коу двинулся к выходу, но, внезапно остановившись, спросил:
– Уяснил?
Приподнявшись и с ненавистью глядя на офицера, Смит процедил окровавленным ртом:
– Уяснил. Всё уяснил.
При мысли, что в лице Джека я обрела страшного врага, меня пробрал озноб. Да ему ничего не будет стоить выкинуть меня за борт, а потом сказать, что я свалилась сама.
Придётся срочно искать друзей. И я повернулась к соседу, который, потирая разбитые костяшки, злобно смотрел на пришедшего в себя пирата.
– Спасибо, Нед! – проверещала я, протягивая руку.
– Он получил по заслугам – ответил моряк, так сжав мои повреждённые пальцы, что я снова пискнула, – поэтому не за что.
Мы замолчали, и тут я, вспомнив об одном деликатном деле, кинулась к выходу. Нед удержал меня.
– Куда ты?
– Забыл поинтересоваться у Джона…
– Потом спросишь, – улыбнулся мой новый товарищ, – у него полно дел. А ты спать ложись, мало что ли тебе на сегодня? Вон койка свободная.
– Мне бы вымыться, – умоляюще прошептала я.
Он озадаченно посмотрел на меня и, подумав, сказал:
– Ну, пошли, я тебе помогу.
Я представила перспективу, и она мне не понравилась.
– Ты только скажи, где это можно сделать, а я уж сам.
Нед снова удивлённо на меня уставился.
– Ты стесняешься что ли?
Я предпочла признаться в этом, чем в принадлежности к женскому полу.
– Странный какой, – улыбнулся моряк, – тебе всю жизнь с мужчинами плавать, а ты собираешься прятаться, как девушка. Ладно, идём, покажу место.
Мы выбрались из кубрика, и Нед уверенно двинулся вперёд. 

Уже стемнело, и корабль освещался только развешенными кое-где фонарями. На палубе в кромешной тьме, что меня вполне устраивало, стояла огромная бочка.
– Кажется, сегодня никто туда не нырял, – с сомнением сказал проводник. – Справа посудина с пресной водой, искупаешься, облейся, а то соль съест. Дорогу назад найдёшь?
Я кивнула.
– Ну, тогда я пошёл.
– Спасибо!
– Да ладно, – засмеялся Нед и исчез во мраке.
А я разделась и забралась в тёплую воду. Белья на мне не оказалось. Гадая, куда оно могло деться, я избавилась от солевого налёта и натянула одежду.
Ботфорты воняли. Вымыв их изнутри и поставив проветриваться, я села на сухой пятачок палубы.
С квартердека донеслись голоса, и я навострила уши. Говорили капитан, Джон и ещё двое незнакомых мне моряков.
– Я думаю, Генри, – вещал Коу, – мы должны избавиться от француза. Ни нам, ни команде он не внушает доверия.
– Он прав, – подхватил чей-то тенорок, – он труслив и, случись что, бросит нас на произвол судьбы.
Прозвучал смешок Мак-Гилла.
– Друзья, – возразил он с весельем в голосе, – для нападения на Маракайбо нужны как корабли с пушками, так и люди. Только с «Амелией» и отремонтированной ненадёжной «Викторией» мы не справимся. Сто двадцать человек команды Готье и тридцатипушечная «Валькирия» станут хорошим щитом, если что-то пойдёт не так.

Маракайбо – город на северо-западе Венесуэлы.
Жак Готье. Прообраз его в «Одиссее капитана Блада» – бретонец Каузак.

– Ты капитан, Генри, тебе и решать, – снова вступил в разговор Джон, – но не говори потом, что мы тебя не предупреждали.
– Не скажу, – отозвался Мак-Гилл.
Послышались удаляющиеся шаги, чей-то хохот, и воцарилась тишина. А я, натянув высушенные тёплым ветерком сапоги, направилась в кубрик.

Команда, не считая вахтенных, спала. На ощупь пробираясь к своей койке, я наступила на руку развалившегося на полу человека, заработав солидный тычок от дышащей перегаром жертвы.
Охнув от боли, я шарахнулась в сторону и шлёпнулась на спящего рядом моряка. Тот, подскочив, заорал, я подхватила, и через несколько секунд стояла, как выяснилось потом, под направленными на меня дулами пистолетов товарищей.
Кто-то зажёг фонарь, и я увидела искажённые страхом и злобой лица неожиданно разбуженных пиратов.
Разобравшись, кто перед ними, они успокоились, оружие исчезло так же быстро, как и появилось, а седеющий флибустьер по имени Дик недовольно проворчал:
– Юнга, ты с ума сошёл? Не успел появиться на судне, а уже безобразничаешь. Нечего бродить по ночам!
– Простите, – покаянно сказала я, – но я не ожидал, что кто-то ляжет спать на полу. И нечаянно наступил.
– Кто спит на полу? – заинтересовался старый морской волк и, отобрав у соседа фонарь, подошёл к храпящему оригиналу.
– Тайлер, скотина, – взревел он, – опять напился! А завтра на вахту выйти не сможет.
И пнул того в бок, что не вызвало никакой реакции, кроме нового взрыва храпа. Дик ещё раз яростно толкнул пьяницу и позвал:
– Джейсон, помоги-ка вытащить эту бочку с ромом наружу. Окунём его в воду пару раз, чтобы протрезвел.
Из толпы вышел человек, такой же крепкий и коренастый, как Дик, и оба, подхватив расплывшегося пьяницу под руки, поволокли того прочь из кубрика. А остальные хмуро разбрелись по койкам.
– Нико, – услышала я знакомый голос и пошла на зов.
Нед, похоже, видевший в темноте лучше, чем я, схватил меня за руку и помог забраться в качающийся гамак. Я поблагодарила и, скорее, почувствовала, чем увидела, как он кивнул.
Через минуту товарищ шёпотом поинтересовался:
– Ты из образованных?
– Что?
Я растерялась.
– С чего ты взял?
– Ведёшь себя так… Вежливо.
Его слова заставили меня призадуматься, и я осторожно сказала:
– Наверное, это врождённое. Само получается.
– А-а…
Казалось, мой ответ его полностью удовлетворил и, похлопав меня по руке, Нед отвернулся и вскоре засопел.
Но мне не спалось, ведь сейчас появилось время, чтобы обдумать услышанное на квартердеке. В не единожды перечитанной мною книге говорилось, что поход на Маракайбо чуть не стал для Блада роковым, но изобретательный капитан сумел вырваться из расставленной мстительным испанским адмиралом ловушки, вернувшись на Тортугу с деньгами и славой.
Правда, Мак-Гилл отличался от своего литературного двойника недюжинным упрямством. Трое офицеров, предчувствуя подвох, советовали ему избавиться от француза, но натолкнулись на сопротивление.
А ведь именно из-за глупости и недисциплинированности Готье капитан и угодит в сети испанцев. Мало того, в критический момент беспринципный авантюрист предаст товарищей. И это известно только мне.
В ходе размышлений у меня родилась идея использовать эти знания себе во благо, и на этом я поставила точку.
Потом, вспомнив о рукописной книге, я задумалась, совпадают ли события в этом мире с придуманными Сабатини. Судя по хронике, испанский адмирал гонялся за Бла… то есть Мак-Гиллом вовсе не из личных счётов, и племянник его был совсем не таков, как в первоисточнике. Да и губернатор Тортуги д’Ожерон здесь не имел дочери, а Анри приходился дядей…
Решив выяснить подробности позже, я наконец успокоилась и погрузилась в сон.

Утром меня разбудил безнадёжно фальшивый свист. Пару минут послушав его с закрытыми глазами, я взвилась с намерением высказать, что думаю, терзавшему мои уши палачу.
Но это оказался Нед, с которым мне совершенно не хотелось ссориться. Стоя рядом с койкой, он начищал ботфорты до блеска. Молодой человек вырядился так, что я не могла не поинтересоваться:
– Что это ты такой… Такой разодетый?
Тот обернулся и хохотнул:
– Собираюсь покорять красавиц Тортуги.
– О!
Я улыбнулась. Неожиданно в памяти всплыл ночной разговор, и я пересказала его товарищу.
Моряк задумался.
– Значит, они решили не отказываться от услуг француза, – растягивая слова, произнёс он. – Зря, ненадёжный он человек. И в команде у него никакой дисциплины. Готье, конечно, не капитан Шевалье, но та ещё гадина.
Помолчав немного, Нед сказал:
– Знаешь, это плохая новость, но нас эти дела не касаются, офицеры сами разберутся. Давай-ка, собирайся на берег, перед походом надо развлечься.
– А что мне собираться? – сказала я, грустно осматривая свой наряд. – У меня всего имущества – я, да эти тряпки.
Нед посмотрел на меня, как на умалишённую.
– Ты понимаешь, что говоришь?
И постучал пальцем по виску.
– Твой родитель был довольно удачливым корсаром, и наверняка ты – обладатель солидного наследства. Сейчас пойдём и выясним.
Струсив, я принялась отнекиваться. В конце концов, даже если некий пират Сабатини и существовал, это не делало меня ни его сыном, ни даже дочерью.
Попытка откреститься от «отцовских» капиталов не удалась, и, с трудом приноравливаясь к широким шагам Неда, я засеменила вслед.
По дороге нам попался Коу, распоряжавшийся переноской грузов.
– Решили посухопутничать? – весело спросил он.
– Да, – ответил Нед, – если ты не против. Хотим поинтересоваться наследством капитана Сабатини.
– О, правильно, – довольным тоном произнёс Джон, – парнишку надо приодеть. Да и, вообще, деньги лишними не бывают.
И, погладив меня по голове тяжёлой ручищей, ласково сказал:
– Иди, сынок, погуляй, ещё успеешь наработаться. Капитану я доложу.
Он ушёл руководить, а Нед и я по шатким сходням спустились на берег.
Пока мы шли к дому губернатора, моего спутника не раз останавливали, здоровались, делились новостями. Нередко обращались и ко мне, называя по имени и выражая соболезнования сыну Энцо Сабатини, что, в конце концов, привело меня в состояние душевного остолбенения и прострации.
Пришла в себя я от испуганного голоса Неда.
Поддерживая меня одной рукой, другой он пытался откупорить фляжку с ромом, чтобы влить пойло мне в рот. Увидев, что я открыла глаза, товарищ облегчённо вздохнул.
– Какой ты слабенький, Нико, – посетовал он, – обязанности на корабле будут для тебя тяжелы.
– Я потому и пошёл юнгой к отцу, чтобы стать мужчиной, – солгала я.
Нед с уважением посмотрел на меня и хлопнул по плечу.
– Молодец! При таком настрое у тебя всё получится.

Губернатор не смог или не захотел нас принять, и мы беседовали с его секретарём. Тот без лишних разговоров и проволочек вручил мне увесистый, звякающий мешок и назвал общую сумму наследства. Цифра оказалась так велика, что глаза мои вылезли на лоб. Нед тоже выглядел потрясённым.
– А ты, оказывается, богач, – удивлённо глядя на меня, сказал он. – Но неужели ты не знал, что владеешь такими деньгами?
– Понятия не имел, – пожав плечами, ответила я. – Отец не отчитывался передо мной за прирост нашего состояния.
И продолжила вдохновенно врать:
– Но он всегда говорил, что не хочет повторения своей судьбы для сыновей и намерен отправить нас обратно в Италию.
Неожиданно мои слова подтвердил секретарь д’Ожерона мсье Лероа. Он сообщил, что Энцо, в отличие от других корсаров, не тратил ни одного луидора ни на пьянство в тавернах, ни на женщин, а всё до гроша отдавал губернатору, чтобы тот мог пустить эти деньги в оборот.

Луидор – французская золотая монета XVII—XVIII веков.

– Капитан Сабатини, юноша, – сказал француз, – пёкся только о детях, мечтая о лучшем будущем для вас. Учтите это и подумайте хорошенько, как распорядиться тем, что вам досталось.
Попрощавшись с мсье Лероа, мы вышли.
Голова моя походила на котёл под давлением, готовый взорваться. Как? Почему моя бредовая история стала явью? Всё, что я придумывала, воплощалось в жизнь и шло мне на пользу. С такими деньгами я могла уехать прямо сейчас и до конца своих дней не заботиться о хлебе насущном.
Посмотрев на хмурого Неда, я взяла его за руку.
– Ты сердишься на меня?
Голос мой прозвучал жалобно. Моряк вздрогнул.
– Да что ты, Нико, с какой стати?
– Но ты так мрачен…
Ответ меня удивил.
– Наверное, теперь ты покинешь Тортугу. А я привык к тебе, малыш, всегда тяжело терять привязанности.
Я смотрела на него во все глаза. Когда Нед успел ко мне прикипеть, если мы знакомы лишь сутки? По-видимому, под привлекательной, хотя и несколько грубоватой, телесной оболочкой юноши скрывалась тонкая и чувствительная душа, раз он так скоро сумел полюбить человека.
На меня накатила волна тёплых чувств к нему, и я успокаивающе произнесла:
– Но я пока никуда не собираюсь. Сначала Маракайбо, а потом поглядим.
Нед встрепенулся и заулыбался, а я залюбовалась его ожившим лицом, забыв, что при сложившихся обстоятельствах не имею права быть женщиной.
«Стоп! – мысленно осадила я себя. – Ты собралась влюбиться? Тебе мало отрицательного опыта в прошлом? Он твой друг, коллега, и точка».
Однако мысли, как обаятелен Нед, как, должно быть, сильны его объятия, нежны прикосновения и сладки поцелуи, никак не хотели меня оставлять. И неизвестно, к чему привели бы эти размышления, если бы я не споткнулась и не растянулась на камне, рассадив ладони в кровь.
– Да что же ты неуклюжий какой, а? – подняв меня, проворчал Нед. – Как ты по вантам лазил с такой-то удачей?

Ванты – снасти стоячего такелажа, укрепляющие мачты.

Он достал фляжку и, не обращая внимания на моё нытьё, осторожно промыл кровоточащие раны и повёл меня к ближайшей лавке готового платья. Выйдя оттуда несколько похожей на капитана Мак-Гилла, я улыбнулась спутнику.
– Ну, что, идём покорять красоток Тортуги?
Нед засмеялся.
– Тебе рановато, – сказал он весело. – Пошли в таверну, я научу тебя пить ром.
– Научишь меня?
Я презрительно фыркнула.
– Я сам дам любому сто очков форы.
– Посмотрим, – снова хихикнул товарищ.
И вразвалочку двинулся вперёд. А мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

В старинном кабаке было шумно. Авантюристы разных мастей, одетые и как джентльмены, и как лаццарони, заглатывая огромные порции спиртного, хвастались своими сказочными подвигами.
Осторожно отодвинув размахивающего руками верзилу в растерзанной рубахе, Нед провёл меня к дальнему столу, где сидел изысканно одетый худой человек с вытянутым, унылым лицом, выглядевший на фоне веселящихся оборванцев настоящим аристократом.

Лаццарони (от итал.) – нищие, босяки.

– Приветствую вас, мсье Соррель, – сняв шляпу, поздоровался молодой моряк. – Какая нелёгкая занесла вас в эту обитель греха?
– Стремление познать всё, мой друг, – скучным голосом сообщил тот. – Но я, собственно, хотел поговорить с Генри Мак-Гиллом.
Нед удивлённо рассмеялся.
– Капитан никогда не бывает в подобных местах. Чтобы встретиться с ним, вам надо подняться на борт «Амелии».
– Это неразумно, – ответил Соррель. – Я намерен сообщить ему нечто важное под строгим секретом, и видеть меня не должен никто.
Моряк почесал затылок.
– Ну, под покровом темноты…– нерешительно начал он.
– Исключено, – перебил собеседник. – Мне нельзя появляться на судне.
И, резво вскочив, кинулся к выходу, а мы с Недом проводили его недоумевающими взглядами. Пожав плечами, товарищ сел за стол и велел подбежавшей девушке принести бутылку горячительного.
– Ну, а теперь поглядим, – сказал он с хитрой ухмылкой, – как ты меня обставишь.
Что-что, а пить я умела, недаром неумеренное потребление алкоголя давно стало частью российского менталитета. Поэтому через полчаса, когда Неда уже штормило, я сидела с абсолютно трезвым видом и, насупившись, прихлёбывала отвратительный на вкус напиток.
Изумлённый моряк долго косился на меня, потом, поднявшись, постоял, пытаясь удержать равновесие, рухнул обратно и, уронив голову на руки, заснул. А я растерялась, не представляя, как потащу приятеля к кораблю.
И тут увидела Коу, вынырнувшего из волн бушующего моря корсаров. Я окликнула его и по глазам поняла, что разыскивал Джон именно нас. Пробравшись к столу, он растолкал и поставил моего спутника на ноги, кинув мне:
– Идём. Вечером мы отплываем.
– Уже? А как же ремонт «Виктории»?
– Её полностью залатали.
Я молча побрела за великаном, на чём свет стоит ругающим Неда:
– Мальчишка, – бурчал Коу, – молоко на губах не обсохло, а туда же – ром глушить. Тысяча чертей, на что ты теперь годен!
А юноша, вздрагивающий от некстати напавшей икоты, только жалко улыбался в ответ.
– Не ворчи на него, Джон, – попросила я, – он выспится и придёт в себя.
– Чтобы выйти в море, нам понадобятся все руки, – кисло отозвался флибустьер, – а щенок лыка не вяжет.
– Это я виноват, предложил ему пить наперегонки.
– Что?!
Коу даже остановился.
– И почему ты на ногах?
– Меня не берёт. Опыт, – усмехнулась я.
Моряк остолбенел.
– Да какой у тебя может быть опыт?! – взвыл он, придя в себя. – Ты же младше него…
– При чём тут возраст? Я учился, – последовало возражение.
Хмыкнув, Джон двинулся дальше, бормоча:
– Дурак, вот дурак!
Говорил он, конечно, не о себе. Вскоре в тяжёлом молчании мы ступили на палубу «Амелии». 

Почувствовав чей-то пристальный взгляд, Ника вынырнула из воспоминаний и, открыв глаза, увидела тощего мужчину в пижаме. Она села в кровати.
– Что вам нужно?
– Тсс!
Подойдя к двери, визитёр закрыл её. Ника испугалась.
– Я буду кричать, – сказала она дрожащим голосом.
– Зачем? – удивился незнакомец. – У меня нет намерения вас обидеть. Я пришёл познакомиться и узнать, к какому биологическому виду вы относитесь.
Ошарашенная женщина, вытаращив глаза, смотрела на собеседника.
– Меня зовут Ника, и я человек.
Выговорилось это с трудом. Лицо неизвестного выразило разочарование, а женщина, присмотревшись, поняла, что в его облике показалось ей странным.
Пришелец был неестественно высок, настолько, что пижамные брюки, по-видимому, самого большого размера, доходили ему до середины икры, а рукава куртки до локтя. И очень худ, но худоба эта не казалась болезненной.
– Снова человек, – сев на краешек стула, проныл он. – А мне казалось, что в сумасшедшем доме можно встретить представителей разных видов: вампиров, оборотней, ну, или хотя бы магов. Но, похоже, я ошибался. Правда, говорят, что в седьмой палате заперт инопланетянин…
– А вы сами-то кто? – поинтересовалась Ника.
– Некромант. Сюда я попал случайно, вероятно, в момент, когда душа моя находилась среди мёртвых.

Некромант – маг, манипулирующий энергией смерти.

– Вы в своём уме? – резко спросила женщина. – Что за бред?
Гость поднялся.
– Не понимаю я вас, – направившись к выходу, грустно произнёс он. – Обладая способностью посещать страну невыдуманных историй, вы почему-то не верите в сверхъестественное и потусторонний мир.
– Откуда вы…
Но необычный посетитель уже исчез, оставив после себя слабый запах свежевскопанной земли.
Скатившись с кровати, Ника выбежала в коридор, однако не увидела там никого, кроме двух беседующих медсестёр. Не решившись обратиться к ним с вопросом, женщина снова легла и задумалась.
Собеседник назвал события её призрачной, как иногда казалось, жизни невыдуманными. Странно, откуда он об этом знает?
Мысли цеплялись одна за другую, уводя Нику всё дальше от неприглядной действительности, и вскоре память перенесла её на три года назад.

Женщина шла по тёмному переулку, оглядываясь и шарахаясь от теней, отбрасываемых открытыми дверями и мусорными баками. В мистику она в то время не верила, поэтому боялась не мифических чудовищ, а людей, которые могли скрываться в обрамлённых мраком провалах подъездов и за углами домов.
Когда ей осталось сделать несколько шагов, чтобы выйти на ярко освещённую улицу, с перекошенной скамейки поднялся тёмный силуэт.
Возможно, Нике померещилось, но там, где у нормального человека находятся глаза, у незнакомца светились две яркие красные точки. И ещё ей почудилось, что во рту мужчины блеснули два длинных клыка.
Закричав, Ника кинулась бежать, оставив ужасное видение позади.

Каргейр.
Прошлое.
Мальчику не спалось. Он лежал в кровати, глядя на плотно занавешенное чёрной тканью окно.
Каждое утро мама закрывала шторы, не давая ни единому лучу солнца проникнуть внутрь. А ребёнку так хотелось выбежать наружу, постоять под золотистым ливнем, любуясь ярко-голубым небом, поиграть со сверстниками.
Но вместо этого он дремал, а пробудившись, выходил в ночь, полную зловещих тайн и теней, скользящих от дома к дому.
– Ты снова пренебрегаешь отдыхом?
Подросток открыл глаза. У кровати стоял отец.
– Папа, – спросил ребёнок, – скажи, почему мы должны спать днём и бодрствовать ночью? Почему я не могу ходить в школу? Почему, наконец, я должен охотиться на людей? Ведь они, как и мы, имеют право жить.
Мужчина строго посмотрел на сына.
– Ты задаёшь слишком много вопросов и чересчур много размышляешь, – сердито сказал он. – Всё происходит так, потому что подобное поведение диктует наша природа. Перестань выспрашивать и делай, что тебе приказывают, иначе подвергнешься суровому наказанию, как и другие наши слишком любопытные собратья.
– Кто меня накажет?
– В первую очередь, я, а потом… Спи!
Развернувшись, отец вышел, а ничего не понявший мальчик вздохнул.
Конечно, он следовал правилам, принятым в их общине, но всё чаще задумывался, зачем. Почему надо жить именно так, и почему никто не пытается ничего изменить?
Вновь испустив тяжёлый вздох, подросток повернулся на бок. Усталость взяла своё, ребёнок заснул и видел в грёзах сияющий небосвод и яркое солнце.

Настоящее.
В панике выскочив на улицу и пытаясь сообразить, где очутилась, я вдруг почувствовала, как руки мои скрутила в узел неодолимая сила.
Повернув голову, я завопила, встретившись взглядом с двумя огненно-красными провалами глаз, пылающих на лице незнакомого человека. Но особенно меня напугали длинные зубы, в доли секунды выросшие из его дёсен.
«Господи, это же вампир! – подумала я в ужасе. – Но этого не может быть, их не существует!»
Но, стоило ли отрицать очевидное, они очень даже существовали, и через секунду клыки монстра коснулись моей шеи.
– Проголодался? – прозвучал насмешливый баритон. – Не многовато за одну ночь?
Скосив глаза, я увидела молодого, лет тридцати с небольшим, светловолосого мужчину в чёрном наглухо застёгнутом френче и такого же цвета брюках и обуви. Во мне вспыхнула надежда на спасение, потому что мой обидчик ослабил хватку.
– Каргейр! – пробормотал он глухо.
Голос его дрожал. Избавитель шагнул вперёд.
– Третья жертва за час – это слишком. Покажи мне разрешение, – угрожающе произнёс он, – хотя очень сомневаюсь, что оно у тебя есть.
– Я не обязан подчиняться твоим требованиям, – отпустив меня, неожиданно визгливо закричал грозный вампир. – Ты изгой, и тебя никто не уполномочивал контролировать наше меню.
– Глупец, – презрительно сказал антагонист. – Что излишества вредны всему сообществу осознал даже ваш деградировавший Совет, не зря он ввёл ограничения на потребление человеческой крови. Но я не стану ждать, пока тебя накажут свои…
Он сделал лёгкое, едва заметное движение рукой, в воздухе что-то сверкнуло, и монстр, захрипев, осел на землю. Вокруг разлилась ужасающая вонь, тело вампира разложилось в считанные секунды.
Я, таращившаяся на пузырящиеся останки, вздрогнула от прикосновения холодных пальцев, стиснувших мою ладонь.
– Пойдём, – приказал спаситель.
– Что вам от меня надо? – слабым голосом спросила я.
Он пожал плечами.
– Ничего. Я лишь хочу уберечь вас от смерти или того, что хуже вечного небытия. Вы, похоже, не местная, раз так смело выходите ночью в город, кишащий кровососами.
С этими словами Каргейр увлёк меня за собой.
Миновав несколько запакощенных переулков, мы вышли на освещённый проспект. Мужчина расслабился и уже не так крепко сжимал мою руку, но отпускать не собирался.
– Куда мы идём? – в волнении осведомилась я у спутника.
– Туда, где безопасно, не бойтесь, – ответил он.
Потянув меня к бетонной стене, огораживающей недостроенный, побитый непогодой дом, Каргейр произнёс несколько не понятых мною слов. Преграда исчезла, и вместо руин перед нами возникло большое здание со множеством светящихся окон, за которыми, казалось, кипела жизнь.
– Пришлось прибегнуть к помощи магов, чтобы его не нашли, – пояснил спаситель, не обращая внимания на мою растерянность. – Побудете здесь до утра, и отправитесь по своим делам.
– Не запирай, – услышала я басовитый голос, перекрываемый женским визгом.
Моим глазам предстало забавное зрелище: низенький, плотный брюнет в старомодном пиджаке с кожаными заплатами на локтях нёс на плече брыкающуюся девушку, колотящую кулачком по всем частям его тела, до каких могла дотянуться.
Спутник расхохотался.
– Не повезло тебе, Арджер, – заливался он. – Мне такие тоже попадались, еле справлялся.
Тот скривился.
– Смейся, смейся. Это ужасно: она меня лупит, а я даже ответить не могу – женщина.
– Скрутил бы её сразу, – всё ещё улыбаясь, отозвался Каргейр, делая шаг за порог.
Собеседник снова поморщился.
– Не успел. Меня преследовали пятеро…
Каргейр замер.
– Кто? – спросил он.
– Всех я не рассмотрел, но, кого видел, могу описать.
– Да это неважно. Только… Шегард их не сопровождал?
Арджер, семенивший за нами с выдохшейся, замолкнувшей ношей, хмыкнул:
– Вряд ли он стал бы рисковать своей шкурой.
– Верно…
Двери лифта открылись, и Каргейр галантно пропустил меня вперёд.
Я лихорадочно осмысливала ситуацию и делала выводы.
В этом городе водились вампиры. Спасшие нас с девушкой люди, по-видимому, входили в организацию, борющуюся с кровопийцами. А провожающий меня человек, похоже, был их лидером.
От размышлений о таких непривычных материях мозг мой вскоре закипел бы, но кабина остановилась, и мы вышли в длинный коридор, наполненный тишиной.
И тут Каргейр удивил меня, сказав:
– У нас особая община: некоторые бодрствуют днём и спят ночами, это не возбраняется. А тихо, потому что дома не все. Большинство на дежурстве в городе.
Я не поняла смысла первой части его фразы и озадаченно спросила:
– Почему особая? Ведь обычно так и бывает: ночь – время сна, день…
– Каргейр, – перебил меня Арджер, – не морочь даме голову. Она ничего о нас не знает.
Светловолосый засмеялся, а я в недоумении смотрела то на одного, то на другого.
– А ведь верно, – сказал мой спутник, – я и не подумал.
В душе у меня начала расти паника.
– И что же вы можете о себе рассказать? – пролепетала я.
Пленница Арджера напряглась и подняла голову, прислушиваясь к разговору, а Каргейр, сделав шаг вперёд, взял мои руки в свои.
– Пообещайте, что выслушаете меня спокойно, – попросил он.
Я кивнула, чувствуя, что мне становится всё страшнее.
– Мы не люди, – произнёс Каргейр, – а вампиры, но живущие по иным правилам.
– А мы, – боясь услышать утвердительный ответ, спросила я, – запасы пищи, вырванные изо рта других?
Арджер возмущённо фыркнул.
– Ничего подобного, – обиженно сказал он. – Мы вас – бестолковых спасаем от наших же собратьев, а сами, вопреки собственной природе, питаемся кровью животных и донорской.
Успокаивающе глядя мне в глаза, Каргейр кивнул, и страх пошёл на убыль.
Однако девушка, похоже, всё поняла неправильно и завопила так, что Арджер, разжав руки, закрыл уши ладонями. Скандалистка резво рванула прочь по коридору, вампир же, чертыхнувшись, ринулся вслед.
Проводив обоих напряжённым взглядом, Каргейр обратился ко мне:
– Как ваше имя?
Я представилась.
– Ника, сейчас я отведу вас в комнату для гостей. Прошу, не покидайте дом до рассвета, если не хотите новых неприятностей.
– Ну, я же не сумасшедшая. А куда пойдёте вы?
– Моё дежурство не закончено. Но, возможно, после восхода солнца мы увидимся снова.
Я согласно наклонила голову, и он, толкнув дверь справа, пропустил меня внутрь небольшого полутёмного помещения, где напряжённо топтались несколько человек. Вскоре там появился и перепачканный кровью Арджер, несший строптивую беглянку.
– Арджи!
Голос Каргейра звучал строго. Товарищ замотал головой.
– Это не то, что ты думаешь. Не я её, она меня покусала.
Я прыснула, но вампир даже не улыбнулся.
– Ты понимаешь, чем это чревато?! – резко произнёс он.
Арджер опустил голову.
– Да, – прошептал он. – Но я не виноват, поверь.
Каргейр кивнул, остывая.
– Девчонку изолировать, – приказал он, – здесь ей находиться нельзя. Если она обратится, то к утру тут останутся только трупы.
– Какие же вы дуры! – в сердцах сказал мне Арджер. – Для вас же стараемся, для вашей безопасности, а вы…
– Ника совершенно ни при чём, – прервал его Каргейр, – займись делом.
– Но почему она должна обратиться? – негромко спросила я.
– Не должна, а может, – так же тихо отозвался вампир, – если проглотила кровь Арджи. Придётся некоторое время за ней понаблюдать. Идите.
Я перешагнула порог, а Каргейр, развернувшись, исчез. Дверь захлопнулась.

Прошлое.
Юноша стоял у окна, держась обеими руками за края штор. Он хотел раздвинуть ткань, скрывающую от него солнце, но не решался.
Колебания молодого человека были понятны; в течение всей его недолгой жизни сородичи в один голос уверяли, что солнечный свет смертелен для них, и поэтому они могут выходить наружу только по ночам.
В конце концов, он, готовый в любой момент убрать руку, осторожно просунул кисть внутрь замкнутого пространства, ограниченного гардинами и оконным стеклом, и… Ничего ужасного не произошло.
Приятное тепло обвилось вокруг запястья Каргейра, лаская кожу и разжигая в душе гнев на родителей и членов их общины, обманывающих детей, запрещая тем наслаждаться солнечным светом. Резким движением вампир раздёрнул занавески и замер, грея холодное тело.
– Что ты делаешь?!
В голосе отца звучали ярость и страх.
– Пытаюсь опровергнуть мифы, на которых вы меня вырастили, – не оборачиваясь, ответил юноша.
Герети встал за спиной сына.
– Мифы?! – прошипел он.
Распахнув форточку, мужчина схватил руку Каргейра и насильно вытолкнул её наружу. Дикий крик огласил комнату; кожа ладони чернела и сморщивалась под горячими лучами.
Швырнув сына внутрь помещения, отец задёрнул шторы и обернулся к сидящему на полу юноше. Тот ожидал очередного припадка гнева, но, Герети, опустившись рядом, обнял Каргейра за плечи, и, глядя на быстро восстанавливающуюся кисть, сказал:
– Я всё тебе объясню. А ты передашь знание своим детям.

Настоящее.
Оказавшись среди спасённых, я тотчас подверглась нападению незнакомого мужчины, накинувшегося на меня с вопросами. Сев на стул и посмотрев на обезумевшего от страха человека, я сказала:
– Не волнуйтесь. Здесь нам ничего не грозит.
Но тот и не думал успокаиваться.
Подскочив, он затряс меня, требуя ответов. Голова моя болталась из стороны в сторону, и ненормальный наверняка сломал бы мне шею, если бы молодой военный не отбросил его в сторону.
Поделившись с присутствующими известной мне информацией, я напугала тех ещё больше. Если до этого они думали, что их выручили люди, то теперь, узнав, что хозяева тоже вампиры, большинство впало в панику.
Едва не покалечивший меня человек взвыл и, ринувшись к запертой двери, наскакивал на неё, пока не выдохся и не разбил ладони в кровь.
– А вот это вы зря, – отстранённо сказала я, – вы сами провоцируете упырей, предлагая им пищу.
Кинув на меня затравленный взгляд, тот сполз по стене на пол.
Щёлкнул замок, в комнату вошёл Арджер. Все притихли.
– Светает, – позёвывая, сказал он, – через час вы сможете отсюда уйти.
Оживившиеся люди радостно переглядывались и пожимали друг другу руки, а я, рассеянно наблюдавшая за гостями, неожиданно для всех отчаянно завопила:
– Арджер, сзади!
Одержимый страхом мужчина, вытащив из кармана складной нож, кинулся на вампира, целя в сердце.
Тот отреагировал быстро и вовремя. Перехватив преступную руку, он легко откинул нападающего к противоположной стене, подтвердив тем самым легенды о невероятной силе своего вида.
Но сумасшедший, против ожидания, не отключился, а вскочив, кинулся ко мне с воплем:
– Иуда!
Увернуться мне не удалось, и лезвие вонзилось в плечо.
Скатываясь на пол, чтобы избежать следующего удара, я почувствовала сильную боль и дурноту. Миг, и Арджер уже стоял рядом, тычком отправляя безумца в нокаут и подхватывая меня на руки.
Задержавшись на пороге, он кинул замершим людям.
– Запирать вас я не стану, как только рассветёт, можете идти. Но мой вам совет: не бродите по ночам.
И понёс меня по коридору в неизвестность. 

Пробудившись, Ника с удивлением отметила, что незаметно для себя уснула. Не сразу, но женщина вспомнила, где находится, и осмотрелась. На спинке кровати висело неизвестно откуда взявшееся нарядное, яркое одеяло, а на тумбочке лежала новая салфетка.
– Санаторий, – раздражённо подумала она. – Вряд ли там вот так бесцеремонно заходят в комнаты, где спят отдыхающие.
В дверь постучали. Ника отозвалась, и на пороге появилась медсестра, делавшая ей инъекцию. По-видимому, Дмитрий Александрович, как и обещал, побеседовал с персоналом, потому что в полной медичке не осталось даже малой толики утренней агрессивности. Мило улыбаясь, она сказала:
– Вероника Николаевна, время обеда, столовая открылась.
Ника сползла с кровати и двинулась к выходу. Объяснив, как отыскать пищеблок, медсестра ушла, а женщина долго глядела ей вслед.
«Могут же быть вежливыми, когда захотят. Интересно, что им сказал врач?» – подумала она.
Подкрепившись невкусной едой, Ника вернулась в палату и обнаружила на стуле свою верхнюю одежду. Обувшись и накинув пальто, она беспрепятственно вышла наружу.
Двор больницы показался ей довольно милым: вокруг стоявших на бетонированной площадке скамеек пестрели поздними осенними цветами клумбы, землю застилали жёлтые и красные листья клёнов, а воздух дышал ароматной прохладой. Застегнув пуговицы, Ника села на лавочку, любуясь красотами увядающей природы.
Постепенно умом её вновь овладели воспоминания. Женщина заново переживала события, произошедшие, когда в её комнате неожиданно погас ночник…

Нашествие.
Меня окружал мрак, настолько плотный, что казался осязаемым.
«Наверное, отключили электричество», – мелькнула мысль.
Решив это проверить, я, ощупывая воздух и стены, добралась до двери, нашарила выключатель и положила палец на кнопку. Но нажать её не успела. Меня ударили по руке, и мужской голос прошипел:
– С ума сошла?! Тебе жить надоело?
Чиркнула спичка, и слабый огонёк выхватил из тьмы силуэт в камуфляже. Лица я, ослеплённая вспышкой, не разглядела. Обжегшись, человек чертыхнулся, послышался характерный звук соприкосновения серной головки с коробком, и незнакомец зажёг керосиновую лампу, которую держал в руке.
– Алина, что ты творишь? – уже мягче спросил он. – Решила покончить с собой, погубив заодно и нас?
Не ответив, я осмотрелась. Несомненно, я находилась в своей квартире, но как сюда попал этот…
– Вы кто? – сипло спросила я.
– Алин, да ты что? – почему-то шёпотом поинтересовался он. – Я Дем. Ты спишь ещё, наверное?
– Я не знаю вас.
У меня тряслись поджилки.
– Меня зовут не Алина, а Ника. И почему нельзя включать свет?
Парень, представившийся Демом, схватил меня за плечи и встряхнул.
– Что с тобой? – испуганно спросил он. – Ты – Алина. Вчера мы заночевали в этом доме. А если ты включишь свет, здесь немедленно появятся монстры…
– Чушь!
Стряхнув его руки, я ринулась к настольной лампе и тут увидела своё отражение в зеркале у кровати.
Взглядом, полным паники, на меня смотрела тоненькая девушка лет двадцати с собранными в хвост светлыми волосами, нервно тискающая ворот большой для неё мужской рубашки.
– А-а, – падая на пол, застонала я, – опять!
Но слово это не соответствовало ситуации. Если раньше я всегда оставалась собой, то теперь заместила кого-то в чужом теле, приобретя заодно и другое имя.
Дем опустился на колени, заглядывая мне в глаза.
– Алина…
– Я не Алина, – прервала я, – моё имя Ника. Послушай… Дем. Я не знаю, что происходит в этой реальности, но ты должен поверить, что я не имею к ней отношения.
Молодой человек ошеломлённо смотрел на меня, пока я рассказывала о себе, своих приступах, о миссиях в других мирах. Когда же я закончила, он, помолчав, поинтересовался:
– А где сейчас Алина?
Я пожала плечами.
– Вероятно, в моём теле на той стороне. Или, возможно, я подмяла её разум, вселившись в эту плоть.
Дем сел, прислонившись к стене.
– Что же теперь делать? – вопросил он.
– У тебя есть сигареты? – поинтересовалась я.
Парень протянул пачку, и, нервно затянувшись, я произнесла:
– Мы ничего не можем изменить. Я останусь в облике Алины, пока кто-нибудь свыше не решит, что с меня хватит. Прости, но я не способна влиять на события.
– И как жить мне?
Голос его прозвучал уныло.
– Я люблю Алину, мы были близки, а ты…
– Прости, – повторила я. – Поверь, если бы я могла вернуться в свой мир по собственной воле, то сделала бы это незамедлительно. Нам обоим придётся смириться со случившимся, и будет лучше, если ты объяснишь мне, что здесь происходит, чтобы я знала, чего ожидать.
Подумав, он кивнул, и начал рассказ.

– Достали проклятые спамеры! – раздражённо орал Вовка из-за компьютера.

Спам – навязчивая рассылка рекламы или другого типа сообщений лицам, не выражавшим желания их получать.

С самого утра он, не отводя взгляда от дисплея, пытался разобраться, что же творится на «Нашествии». Спам от знакомых и незнакомых пользователей шёл непрерывно.
Пронзительные крики друга мешали Дему, и, с сожалением оторвавшись от недочитанной страницы, он лениво повернул голову:
– Ну, что там у тебя происходит? И зачем так вопить?
На самом деле Дема звали Андреем. Но после того как он выплатил «долг» Отечеству, отслужив положенный срок в войсках спецназа, друзья обращались к нему не иначе, как дембель. И вскоре слово сократилось и зажило жизнью человеческого имени.
Армия изменила Андрея: из дома уходил застенчивый, неуверенный в себе эмоциональный мальчик, а вернулся крепкий, сдержанный мужчина, которого, казалось, ничто не страшило. О службе своей молодой человек не рассказывал, и никто в его окружении не знал никаких подробностей.
Одной из положительных черт Дема была его любовь к книгам. С раннего детства он глотал их одну за другой и, в то время как сверстники осваивали компьютер и увязали во всемирной паутине, получал информацию по старинке – со страниц художественной и научной литературы.
– Да видел бы ты, что творится! – закричал Вовка. – Уроды! Нет, ты только взгляни.
Отложив солидный томик, Дем нехотя поднялся и направился в комнату друга.
Посмотрев на дисплей, он вздрогнул: страшная, слюнявая морда монстра уставилась на него с Вовкиной странички. Чудовище казалось живым, словно его не нарисовали, а сфотографировали, и столько мерзкого обаяния и силы исходило от гротескного изображения, что несколько мгновений взгляд молодого человека оставался прикованным к экрану.
С трудом оторвавшись от ужасного зрелища, он сглотнул и хрипло спросил:
– Это что за хрень?

Гротеск (франц. grotesque, итал. grottesco — причудливый) – причудливое сочетание фантастического и реального, прекрасного и безобразного, трагического и комического, правдоподобия и карикатуры.

– Спам это, спам! – снова заорал Вовка.
Дем поморщился:
– Да не кричи ты так. Откуда он взялся?
– Оттуда, откуда и все. Кто-то забросил в сеть, а всякие идиоты распространяют. Третий день не могу от него избавиться. Приходит от всех, кто сидит на «Нашествии». Повскрывали их что ли?!
Вовка стукнул кулаком по столу.
– Тише, тише, Вов, нашёл, из-за чего портить нервы. Ты лучше объясни, что за название такое – «Нашествие»? Почему сайт для общения именуется, как фантастический боевик. Честное слово, мне не покажется странным, если эти спамы оживут и сожрут вас всех.
Друг расхохотался:
– Да ты шутник. Считаешь, рисованное чудо-юдо способно вылезти в реальный мир и лопать людей?
– Кто знает, на что способна современная электроника, – улыбнулся Дем. – Ладно, Володя, я, пожалуй, ещё немного почитаю, а ты борись со своим монстрами.
– Я буду не я, если всех не уничтожу!
Вовка бросился в атаку, а Дем углубился в книгу. Но вскоре внимание его привлекла необычная тишина.
– Вов? – позвал он.
Молчание.
– Вов, непривычно тебя не слышать. Ау!
Не дождавшись ответа, Дем решил проведать товарища.
Комната оказалась пустой, а на мониторе мерцало уродливое изображение, занявшее всё пространство экрана. Андрею стало не по себе.
– Володя, ты где? Подшутить надо мной решил? Ну, держись, отыщу, откручу голову!
Дем обшарил все укромные уголки, даже выглянул на балкон, но никого не нашёл. А бросив взгляд в сторону компьютера, понял, что ещё способен пугаться.
Изображение изменилось, монстр был не один. Он стоял на задних лапах, коренастый и огромный, а когти передних пронзали тело человека, как две капли воды похожего на исчезнувшего Вовку.
Когда чудовище, повернув к Андрею окровавленную морду, осклабилось и подмигнуло, молодой человек почувствовал жгучее желание пошвырять в него всё, что попадётся под руку, и бежать без оглядки. Но он не привык поддаваться первому порыву и, осмотревшись, заметил на полу несколько капель крови. И никаких следов борьбы. По-видимому, Вова даже не понял, что произошло.
– Голову ему открутили и без моей помощи, – ошеломлённо пробормотал Дем.
Случившееся не укладывалось в мозгу, рушилось всё, во что он привык верить, и Андрей растерялся. Между тем изображение исчезло, и на экране появилась надпись: «567487 уничтожен».
«Они ещё и счёт ведут…»
Внезапно молодой человек осознал, что приключилось в комнате, когда он находился в двух шагах. Схватив тяжёлую пепельницу, Андрей швырнул её в монитор.
– Прости, меня, Володя! – шепнул он пустоте.

Года за полтора до этого жуткого события, оттеснив популярные сайты, возник новый, оправдывающий своё название.
На «Нашествие» произошло в буквальном смысле нашествие. Правила не запрещали ничего: ни жестокость, ни порнографию, ни иное зло, и ошалевшие от вседозволенности подростки ежедневно создавали новые страницы, часами просиживая у мониторов и наслаждаясь играми, подобных которым не было нигде. Рёв, рычание, дикие вопли неслись из маленьких колонок и мощных стереосистем, заставляя несчастных родителей затыкать уши и срываться на крик.
Трудно сосчитать, сколько компьютеров запаролили взрослые в этот период, сколько произошло семейных скандалов, закончившихся категорическим запретом выхода в сеть. Но, несмотря на все препятствия, сайт «Нашествие» в рекордно короткие сроки занял первое место в топе социальных сетей. В то время как взрослое население продолжало пользоваться скромными «Однокашниками», молодёжь, за небольшим исключением, поддерживала монстра интернета.
Дем наблюдал за ажиотажем вокруг популярного портала сначала с усмешкой, а потом с растущим чувством беспокойства.
Общаться с товарищами, не вплетая в разговор события сайта, становилось всё сложнее. Те обсуждали то очередную убийственную игру, то количество выпитых бутылок спиртного и выкуренной травы и спорили, кто из них за этот «подвиг» получит высший балл или ценный приз.
Друзья и знакомые, в большинстве своём уже не подростки, подвергались зомбированию. Приказы, отдаваемые «Нашествием», превращали их в алкоголиков, наркоманов, убийц. Даже у ранее благополучных людей менялись взгляды, характеры, внешний вид.
Используя свои не слишком обширные связи, Дем пытался выяснить, откуда взялся загадочный сайт, и кто его создатель, но тщетно. Создавалось впечатление, что «Нашествия» официально не существует, и серверы его находятся не иначе, как в аду.

Сервер – специальный компьютер, предоставляющий сервисы и данные клиентским компьютерам.

Чуть позже события реальной жизни, отвлекли Дема от компьютерного мира.
В его городе с населением в сорок тысяч человек стали пропадать жители. За месяц бесследно исчезли тридцать два подростка, трое детей, самому старшему из которых недавно исполнилось десять, и тридцатилетний мужчина. Полиция сбилась с ног, местная пресса вещала о маньяке и осторожности, и городок, ужаснувшись, затих.
Дем часто обсуждал происходящее с Вовкой – единственным оставшимся нормальным приятелем. Тот тоже увлекался «Нашествием», но здравый смысл у него присутствовал.
Он любил страшные игры, но не воспринимал их требования, как указания к противоправным действиям. когда сайт только набирал обороты, ему удалось заработать пару неплохих призов, но едва правила усложнились, как Вовка забыл про высшие оценки и проводил свободное время, играя.
Интересующийся новостями друг поведал Дему, что по всему земному шару исчезают люди. Не так уж и много в глобальном масштабе, но ведь никто не знал, сколько подобных случаев скрыли от СМИ. А власти сокрушённо разводили руками: преступники казались неуловимыми.
Андрей пытался убедить Вовку оставить «Нашествие», но тот, уверяя, что для него это не опасно, продолжал играть. Единственным, что раздражало парня в последнее время, был спам в виде картинок. Если бы Дем знал…

Рассказчик всхлипнул и закрыл лицо руками. Поддавшись вполне объяснимому чувству сострадания к пережившему кошмар человеку, я погладила его по плечу.
Дем вздрогнул и отодвинулся.
– Извини, – тихо сказал он, – но не могла бы ты ко мне не прикасаться. Ты – не она, и я пока не могу с этим смириться.
– Это ты прости меня, Андрей, – сочувственно произнесла я. – Пожалуйста, продолжай.
Он наклонил голову.
– Хорошо. Вот что произошло, спустя полгода после гибели Вовы…

По мрачному тихому городу, глубоко задумавшись и не замечая противного, мелкого дождя, шёл человек, скрывающий под капюшоном куртки хмурящийся лоб.
День и ночь Дема преследовали невесёлые мысли; его родной городок вымирал, поддавшись компьютерной заразе. Монстры больше не церемонились и, оказавшись в человеческом жилище, не ограничивались уничтожением виновника их появления. В небытие уходили целые семьи, число погибших было ужасающе огромным. И цифры продолжали расти.
Чудовищ теперь порождали не только компьютеры: те появлялись из сотовых телефонов, выскакивали из трансформаторных будок, спрыгивали на голову с фонарных столбов. Люди перестали пользоваться электричеством, и город по ночам погружался во тьму.
Но это не стало панацеей. Нередко случалось, что тот или другой несчастный, не выдержав прессинга тьмы, в состоянии временного умопомрачения включал свет, телевизор или мобильник и исчезал вместе с близкими.
Никто ничего не мог объяснить. Наиболее прагматичные толковали об искажении электрических полей, верующие кричали об апокалипсисе, и лишь небольшая группа людей, соглашаясь, впрочем, и с теми, и с другими, безуспешно пыталась что-то понять и изменить.
Дем вступил в такое сообщество и шёл сейчас на встречу с единомышленниками, мучительно размышляя над происходящим.
Справиться с бедствием они не могли, и даже у закалённого парня опустились руки. Всё чаще в голову ему приходила мысль, а не божий ли промысел эта напасть. На планете скопилось столько скверны в человеческом эквиваленте, что, возможно, всемирная катастрофа стала бы справедливой развязкой.
Вот и знакомый подъезд.
Андрей несколько секунд постоял, глядя на моросящее дождём тёмно-серое небо, тряхнул головой и, войдя внутрь, поднялся по лестнице.  

Дема встретили возбуждённым гомоном. Молодёжь и взрослые, переговариваясь, толпились в тесной клетушке, их длинные тени, извиваясь, причудливо переплетались на стенах.
И, удивительно, при взгляде на эту суету возникало ощущение торжества, новогодней кутерьмы, несмотря на державший всех в напряжении ужас. Встречи эти, действительно, становились праздником, символом единения и безопасности для напуганных, измученных неизвестностью людей.
Дем прошёл в комнату, где на столе, вперемешку с пустыми чашками, лежали присыпанные хлебными крошками чертежи и схемы.
– Что нового? – спросил он.
Невысокий мужчина лет сорока по имени Сергей покачал головой:
– Ничего. Нельзя что-либо понять, вычислить, рассчитать, не включив компьютер, а это, сам понимаешь, чревато. Может, проскочим. А если нет? В квартире тридцать с лишком человек, мы не имеем права подвергать опасности всех сразу.
– Это значит, – подытожил Андрей, – что рискнуть всё-таки придётся, но в одиночку.
– Другого выхода я не вижу.
Сергей вздохнул:
– Мы не можем связаться с миром, узнать новости. Вероятно, в других местах уже нашли решение и приняли меры, а мы не в курсе. И если в ближайшее время не выйдем в сеть, то не сумеем себе помочь.
Дем подошёл к окну. Дождевая хмарь сгустилась, огоньки свечей, горящих в квартирах выживших, кривляясь, отражались в лужах.
И снова молодой человек засомневался в разумности сопротивления грядущей гибели. Усилием воли прогнав унылые мысли, он встряхнулся.
– Я готов. Кто со мной?
Сергей несколько секунд смотрел на него, а потом тихо спросил:
– Ты понимаешь, чем всё может кончиться?
– Понимаю. Так кто войдёт со мной в сеть?
– Думаю, наивыгоднейшим трио станете вы с Эдиком и Алиной. Алина – полиглот, а Эдик – неплохой технарь.
Дем вздрогнул. Он познакомился с девушкой пару недель назад, та очень нравилась ему, и представить её в зубах монстра Андрей не мог.
– Есть ещё варианты? – слегка охрипшим голосом поинтересовался он.
– Увы, нет.
Сергей замялся.
– Я мог бы предложить свою кандидатуру, но в языках я не силён, а это большой минус.
– Тебе нельзя, – сказала Алина, – ты лидер. Если погибнешь, группа будет обезглавлена.
– Равно, как если она останется без техника и переводчика, – подал голос Эдик. – Самый бесполезный из нашей троицы – Дем, его сила не в уме, а в мышцах…
Раздался звук пощёчины.
– Не смей так говорить об Андрее, ублюдок!
– Да ты…
Сергей, мгновенно вклинившийся между Эдиком и Алиной, зашипел:
– Молчите вы оба, нашли время выяснять отношения. Сейчас нет полезных или бесполезных. Каждый готов вступить в единоборство со смертью, чтобы спасти сохранивших жизнь. Если ты, Эдуард, думаешь иначе, тебе нечего здесь делать.
Наступило молчание. А после прозвучало тихое:
– Ты прав. Когда?
– Завтра в два часа дня, пока ещё светло. Компьютер поставим, подключитесь сами.
Согласно кивнув, люди вышли в опустевший коридор, оставив лидера наедине с его мыслями. Мужчины закурили.
– А почему, пока светло? – спросила Алина.
Дем усмехнулся
– Чтобы темнота не создавала лишнего давления на психику.
– Да какая разница для смертников?
Эдик невесело засмеялся.
– Наверняка завтра мы отсюда не выйдем.
– Не спешите нас хоронить, а у нас ещё здесь дела… – негромко пропел Дем. – Не нравится мне, Эдик, твоё настроение.
– А мне ты не нравишься…
Резко развернувшись, собеседник направился к двери.
– Пусть идёт – разрешила Алина. – Проводишь меня, Дем?
– Конечно.

– В тот вечер она предложила мне остаться, и я не пожалел, что согласился. Алина стала для меня лучиком света в сгустившемся мраке, – грустно произнёс Андрей.
Воцарилось молчание. Да и что я могла сказать? Чтобы он потерпел, пока неведомая сила, управляющая моей жизнью, не вернёт всё на круги своя? Это было ясно и так.
Тишина становилась гнетущей, но внезапно Дем встрепенулся, вытер застывшие на щеках капли, и произнёс:
– Слезами горю не поможешь, нужно время, значит, подожду. Ника, пожалуйста, не говори Олегу, кто ты. Сможешь отзываться на чужое имя?
Я кивнула.
– А ты расскажешь, что произошло потом?
– Да, – ответил он, – тебе нужно это знать, чтобы не наделать глупостей, как пыталась сегодня.
И Дем улыбнулся.

Когда Андрей в назначенное время вошёл в квартиру, Эдик уже возился с компьютером, а Алина ждала в коридоре. Но вот кого Дем не ожидал увидеть, так это…
– Сергей, что ты здесь делаешь? Мы же договорились.
Тот усмехнулся:
– Да я на досуге подумал, а вдруг вы, ребята, вступите в сговор с монстрами и разнесёте мне дом. Лучше уж я за вами понаблюдаю.
– Это не шутки, – разозлился собеседник. – Эдик прав, тебе нельзя бросать группу.
– Они не маленькие, справятся и без меня.
Помолчав, Сергей тихо добавил:
– Что бы вы ни говорили, ребята, но совесть не позволит мне вас оставить.
Эдик кинул через плечо:
– Да ладно, бросьте, мы все обречены: днём раньше, днём позже…
Дем сдался.
– Одно условие, Серёж: ты стоишь у двери, и, если что-то пойдёт не так, уходишь, не дожидаясь нас. Договорились?
– Кто позволил тебе лидером командовать? – шутливо возмутилась Алина.
– Так, тихо все, кино начинается. Займите места согласно купленным билетам,– преувеличенно развязно сказал Эдик, нажимая кнопку.
В системном блоке зашумело, дисплей засветился, и люди замерли в напряжённом ожидании. Компьютер грузился: рабочий стол, ярлыки, интернет…
– Новости из Англии. Алина читай!
Девушка скользила взглядом по строчкам:
– Старые. Всё старое.
– США, Алина!
– Ничего.
– Испания.
– Ничего.
– Германия.
– Стоп! Вот, смотрите, крупным шрифтом: «Прекратите подачу энергии в населённые пункты, остановите или уничтожьте электростанции. Лучше жить в пещерах, чем не жить совсем».
– Ещё тот совет. Истерик писал. Дальше…
– Греция.
– Тишина.
– Италия.
– Ничег… Нет, вот! Ищите людей с иммунитетом. Переливайте себе их кровь, пересаживайте клетки…
– Чушь!
– А если нет? Хоть какая-то зацепка…
– Бельгия…
– Господи, что это? – вскричал Эдик.
Алина взвизгнула. Системник мелко завибрировал, загружалось «Нашествие». Дем, рванувшийся к компьютеру, споткнулся и упал. Но это не отключило мозг.
– Эдик, вырубай! Вырубай немедленно!
– Не получается…
Тот в панике жал кнопку.
– Из розетки, – заорал Дем. – Сергей, уходи, быстро!
Оттолкнув обезумевшего технаря, Алина выдернула шнур. Ничего не изменилось, на экране проявлялся компьютерный монстр.
«Процесс запущен, не остановить, – отрешённо подумал Дем. – Конец».
Но он не привык сдаваться. Схватив Алину за руку, мужчина потянул её к двери, открытой Сергеем.
– Эдик, живее, есть шанс…
Тот не двигался, заворожено глядя на картинку.
Вдруг неизвестно откуда взявшаяся огромная масса обрушилась на замершего человека, он, не издав ни звука, распался на молекулы, и лишь на полу остались несколько красных капель.
Всё произошло тихо, как и в тот день, когда Дем потерял друга. А монстр, встряхнувшись, двинулся к людям.
Он настиг их у выхода. Сергей успел уйти, а они нет.
Алина, стоявшая за спиной Дема, вцепилась в его предплечья. Тот успел подумать, что останутся синяки и понять, что это уже не имеет значения, ведь их тела исчезнут.
Но произошло непредвиденное. Собиравшаяся прыгнуть тварь застыла, словно натолкнувшись на стену, жалобно заблеяла и… И растаяла. В ту же секунду компьютер заглох, и наступила тишина.
Молодые люди стояли, не шевелясь. Девушка не отпускала руки Дема, а тот обдумывал случившееся, не веря, что они остались в живых.
«Почему он исчез? Может, ему на обед хватило Эдика?»
И тут же одёрнул себя:
«Так, стоп! Парень погиб, плохие шутки. Но что же остановило чудовище?»
– А-а.
Застонав, Алина скользнула по стене на пол. Андрей пытался привести её в чувство, когда дверь осторожно приоткрыл Сергей.
– Живы?! – ахнул он – Что, что это было?
– Не имею понятия.
Осторожно подняв девушку, Дем отнёс её в комнату.
– Оно убило Эдика, но, дойдя до нас, исчезло. Испарилось.
Устроив Алину на диване, Андрей сел рядом. Некоторое время мужчины молчали.
– Что ты сам об этом думаешь? – спросил Сергей.
– Не знаю, – ответил Дем, разводя руками.
Алина, завозившись на ложе, что-то просипела.
– Что?
Безрезультатно пытаясь сесть прямо, она шепнула:
– Иммунитет…
– Иммунитет?
Дем напрягся и, вскочив, принялся ходить из угла в угол. Остановившись, он посмотрел на товарища.
– Она сказала: «иммунитет». Ты понимаешь, что это значит, Серёж? Помнишь, что мы видели в интернете? Кто-то из нас двоих обладает иммунитетом к этим тварям. Вот почему чудовище не смогло к нам подойти. Ясно?
– Так…
Сергей вскочил и тоже забегал кругами.
– Допустим, вы правы. И кто же? По каким признакам мы сможем распознать этих людей?
– Скорее всего…
Алина говорила почти нормально, и ей, наконец, удалось выпрямиться.
–… Скорее всего, это Дем.
– Почему я?
– Потому что ты никогда не пользовался компьютером.
Андрей покачал головой.
– Но я пользовался. Не слишком часто, но…
Алина буквально взвилась в воздух.
– Как ты не понимаешь?! Ты никогда не считал его источником знаний, никогда не увлекался играми, никогда не ставил виртуальный мир во главу угла. В отличие от всех нас, ты ему не подчинён. Я обучалась в интернете, Эдик выуживал техническую информацию, Серёжа… Он играл в «Нашествии», хотя и не зацикливался на нём...
– Как и Вовка…
Дем схватился за голову.
– Кто?
– Мой друг. Он погиб одним из первых. А я в этот момент находился в соседней комнате. И не умер.
Сергей взъерошил волосы и тихо сказал:
– Похоже, у тебя, действительно, иммунитет. Это просто здорово!
Они помолчали:
– Ну, и что же мы будем делать теперь? – поинтересовался Дем.
Девушка подошла ближе.
– Соберём группу и выясним, кто выжил при похожих обстоятельствах. А после решим.
Сергей покачал головой.
– Боюсь, что таких немного, если есть вообще. Насколько мне известно, большинство наших – зависимые. Думаю, искать таких, как Дем, придётся не здесь.
Андрей сел рядом с товарищем.
– Серёж, им может помочь моя кровь. Или клетки.
Мужчина снова мотнул головой:
– Чтобы укрепить иммунитет у всех, тебя придётся разбить на атомы. Не можешь же ты отдать себя на растерзание, чтобы спасти других.
– Почему нет? Я один, а их много.
– Жертва станет бесполезной. Кровь часто обновляется, и после придётся рвать в клочья кого-то ещё.
Алина, находившаяся на грани истерики, захихикала.
– А клетки?
– Мы не знаем, сколько их нужно, придётся посоветоваться с медиками. Назрело много вопросов. Завтра в два – общий сбор.

Людей лихорадило несколько дней.
Чтобы отыскать обладателей иммунитета, группа разделилась на меньшие, но, как и предполагал Сергей, среди выживших оказалось слишком мало тех, кто мог противостоять порождениям «Нашествия».
В городе, где осталась лишь десятая часть населения, они выявили только двенадцать человек. Каждый мог загородить собой, по крайней мере, двоих, однако основную проблему это не решало. Отстоять требовалось не два-три десятка, а сотни и даже, вероятно, тысячи людей.
На собраниях не единожды звучали предложения об отправке дипломатической группы для связи с иммуноносителями, разбросанными по земному шару. Но эти предложения всегда отметались, как нереальные.
– Да чепуха всё это! – взорвался Дем, выслушав очередную бредовую идею. – Какая дипломатическая миссия? Как вы себе это представляете? Если вы не в состоянии высчитать, сколько времени займёт путешествие, то хотя бы подумайте, как послы будут общаться там – за границей. Полиглот у нас только Алина, немного владеет английским Лена, да Женька чуть-чуть лопочет по-немецки. Допустим, ещё пару человек мы найдём в городе. А большинство и на родном языке не может связать двух слов без мата…
Он запнулся, подумал с минуту и произнёс:
– И почему мы забыли про интернет? Если кто-то сообразил, что можно выложить нужную информацию в сеть, то там мы этих людей и найдём.
– Рискованно, Андрей, – сказал лидер. – Ведь если ты начнёшь пользоваться компьютером, то рискуешь потерять устойчивость к этому…
Он на секунду смолк, подбирая слово.
– … К этой заразе.
Дем вскочил.
– Сколько у нас носителей иммунитета? Со мной – тринадцать. Фу ты, то ещё число… Работающие в сети просто перельют себе часть крови от нас. Мы станем донорами, и наше присутствие у компьютера не понадобится.
– А Дем дело говорит.
Алина казалась воодушевлённой
– Находим владеющих языками, выделяем из нашей группы компьютерщиков, делаем переливание крови и вперёд.
Сергей размышлял, постукивая пальцами по столешнице.
– Что ж, – наконец произнёс он – хорошо. Опасно, конечно, вдруг не сработает, но нельзя же сидеть, сложа руки. Начинаем действовать.
– А почему мы? – прозвучал чей-то вопрос. – Пусть этим правительство занимается.
– Правительства, скорее всего, давно уже нет. Мы же лет сто не слышали никаких новостей, а от происходящего ни в каком бункере не спрячешься, – ответил Сергей. – Нет, ребята, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
– И хватит болтать! – подхватил Дем.

Более двух недель бродили они по сети в поисках информации и новых связей. И те возникли, укрепились. За всё это время монстроподобная опасность ни разу не потревожила людей.
Они поддерживали контакт с такими же группами, с медиками, уверяющими, что создание сыворотки для человечества дело нескольких недель, просвещали незнающих. Но наступил момент, когда стали выявляться новые пугающие факты.
Вскоре после выхода в интернет оперативной группы начали замолкать то один, то другой города. Правда, связь быстро восстанавливалась, но сообщения шли странные, словно люди внезапно потеряли веру. Вялые фразы: «борьба бесполезна», «нам не победить» или даже «они победили» звучали оттуда, где наблюдались сбои. А вскоре всё объяснилось.
Однажды дверь в штаб-квартиру, где дежурили Дем с Алиной и ещё две девушки, открылась, и внутрь вполз Сергей. Лицо его покрывала зеленоватая бледность. Присутствующие кинулись к лидеру, но тот остановил их, крикнув: «Прочь!». И, глядя на Дема мутными, больными глазами, прошептал:
– Андрей, слушай и запоминай. Анализировать будешь позже, когда…
Зарычав, он схватился за голову, но, пересилив боль, продолжил:
– Только обладающие иммунитетом не подвержены… Тем же, кто впрыснул себе их кровь, они вселятся в мозг и будут управлять, как марионетками.
Сергей застонал.
– Они уничтожат всех: и тебя, и других, кто способен устоять. Любую болезнь можно лечить. Мозг… Не другое… Я заражён…
Прежде чем молодые люди опомнились, Сергей схватил лежавший на тумбочке большой кухонный нож и провёл лезвием по горлу. Раздался женский визг, а мужчина, захрипев, несколько раз дёрнулся и замер посреди увеличивающейся кровавой лужи.
Дем не мог поверить в случившееся. Молодой человек не понимал, почему всё вокруг расплывается, словно он смотрит сквозь воду, пока не осознал, что плачет под аккомпанемент женских рыданий.
– Нет! – громко крикнул он.
От неожиданности девушки замолчали.
– Нет, – повторил Дем, – оплакивать погибших станем после победы. А сейчас – действовать! Оля, Наташа, Алина, быстро по точкам. Выключить компьютеры, и всех в штаб.
Не возразив ни словом, те выбежали из квартиры, а Дем встал на колени рядом с телом Сергея, беззвучно моля друга о прощении за то, что не сумел уберечь. Размышлять он не мог, перед глазами всё вертелось, словно Андрей крутился на карусели, разум отказывал.
За дверью послышались возбуждённые голоса, и на пороге ошеломлённо замерли четверо. Дем махнул рукой в сторону комнаты, прибывшие беспрекословно подчинились, а вскоре Алина привела ещё две группы.
Минут через десять, когда люди ещё осмысливали полученную информацию, хлопнула дверь, и в помещении появился Женя. Глаза его затянула мутная плёнка, а на губах застыла недобрая ухмылка.
– Ну, что, все собрались? – с издёвкой поинтересовался он. – Хотели нас уничтожить? Не-ет, ребятки, настало ваше время умирать!
В руках его, как по волшебству, появился молоток, и новорожденный монстр нанёс удар. Голова одного из парней раскололась, и потолок отразил дикий вопль остальных обречённых.
Дем, не привыкший долго размышлять в критических ситуациях, прыгнул на убийцу, и тот не сумел удержаться на ногах. Выкрутить оружие из пальцев бывшего товарища оказалось непросто, но всё же Андрей справился. И ударил. В висок. Чтобы уж наверняка.
На миг взгляд умирающего снова стал похож на Женин, но тотчас потускнел, и глаза несчастного закрылись навсегда. А Дем, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в окровавленный ковёр и затих. 

Дмитрий Александрович, откинувшись на спинку стула, с задумчивым видом просматривал скреплённую степлером пачку печатных листов.
События произведений не предполагали обязательного присутствия наблюдателя, они могли быть продиктованы яркой писательской фантазией. Но как же тогда объяснить, что у него на глазах случилось с пациенткой?
Опытный врач давно понял, что в мире не всё так просто, как кажется прагматикам, толкующим сверхъестественное с позиции бесстрастной науки. За время работы в психиатрических лечебницах ему приходилось видеть нечто, не поддающееся никакому рациональному объяснению. Да что далеко ходить, взять хотя бы «инопланетянина» из седьмой палаты…

Прагматик – человек, отрицающий нематериальные явления и признающий только их материальное подтверждение.

Вспомнив их последнюю встречу, Дмитрий Александрович содрогнулся.
От представшего пред ним внешне спокойного, привлекательного человека исходила такая угроза, воспринимаемая на чувственном уровне, что после беседы психиатр распорядился укрепить стены и дверь, ведущую в обиталище ходячего ужаса. Ему казалось, что пока тот не изолирован от персонала и пациентов, их жизни и рассудок будут в опасности.
И… Как он сказал: «Время ещё не настало». Какое время? Для чего? И что произойдёт, когда оно приспеет?
Психиатр потёр уставшие глаза и усилием воли попытался избавиться от холодка жути в области сердца.
«Профессия наложила на меня отпечаток, – невесело усмехнувшись, подумал он, – и я понемногу становлюсь параноиком. Если бы знать, куда уйти от этого кошмара».
И вновь погрузился в чтение произведения, на титульном листе которого значилось: «Вероника Леонова…

«Под парусами капитана Мак-Гилла»
Наше плавание к Маракайбо стало для меня чередой рабочих часов с небольшими перерывами на отдых. Канатами я стёрла руки в кровь, ноги пострадали не меньше, и тёмными вечерами, добравшись до кубрика и лёжа в непроглядном мраке, я смотрела в невидимый потолок и глотала слёзы боли, стараясь никого не разбудить рвущимися из груди всхлипываниями. Романтика морей для не привыкшей к физическому труду девчонки оказалась слишком тяжела.
Поддержкой в эти нелёгкие дни для меня стал Нед. С молчаливого согласия Коу и капитана он работал вместе со мной, порой выполняя порученную мне непосильную работу и бережно врачуя раны. По ночам он нередко выводил меня на палубу и, сидя рядом, уговаривал, наставлял и утешал, и в сердце у меня зрели благодарность и любовь к тому, кто принимал такое живое участие в моей нелёгкой судьбе.
Но человек привыкает ко всему. Через несколько дней тяжкие обязанности стали казаться мне не столь обременительными, забыв о боязни высоты, я ловко лазила по вантам и, наконец, начала наслаждаться плаванием.
Море было спокойным и очень красивым, попутный ветер надувал паруса, и часто, сидя на мачте, я мечтательно вглядывалась вдаль, чувствуя, как душу захлёстывает волна восторга, готовая выплеснуться на каждого, кто в этот момент очутился бы рядом.
Путешествие наше подходило к концу, вскоре мы вошли в озеро, отделяющее порт Маракайбо от моря. Занимаясь повседневными делами, я приблизилась к квартердеку и услышала голоса.
Разговаривали капитан, Джон, Брайан Тревор, бывший, как я узнала, шкипером и летописцем Мак-Гилла, и ещё кто-то, мне незнакомый, на поверку оказавшийся хозяином «Валькирии». В голосе Коу звучало раздражение.
– Готье, – громко и веско говорил он, – подумай сам: ты не знаешь фарватер, поэтому пересекать озеро без лоцмана неразумно.

Фарватер – часть водного пространства, достаточно глубокая для судоходства.
Лоцман – судоводитель, хорошо знающий местный фарватер и проводящий по нему суда.

– Господа, – защищался француз, – мы пойдём не наугад, а делая промеры. Зачем нам лишний человек на судне? И зачем тратить драгоценное время на его поиски?
– Джон прав, – сказал Мак-Гилл, – ты не справишься, Жак, и мы рискуем застрять тут из-за тебя.
Голос Готье зазвучал вызывающе:
– Я сам себе хозяин, Генри. Я командую «Валькирией», и, поступлю, как сочту нужным.
Наступило молчание. Наконец, заговорил Тревор:
– Вижу, тебя не переубедить. Но если что-то пойдёт не так, помощи от нас не жди.
– Как-нибудь разберусь, – фыркнув, сварливо ответил француз.
Когда он спустился в шлюпку и отплыл, я подошла к капитану.
– Сэр, – обратилась я к нему, – всё это кончится очень плохо. Он посадит «Валькирию» на мель посреди озера, и вы, разгружая её, потеряете не меньше трёх дней. За это время жители узнают о нашем прибытии и покинут город. Губернатора придётся искать очень долго.
Потеряв дар речи, Мак-Гилл, Коу и Тревор изумлённо воззрились на меня. Опомнившись, Джон промямлил:
– Что ты городишь, юнга? Откуда ты можешь это знать?
– Поверьте, так и произойдёт, – ответила я. – Простите, что я осмеливаюсь давать советы, капитан, но будет лучше, если вы всё-таки заставите Жака принять на борт лоцмана.
И помчалась к Неду, чувствуя, как спину мою буравят три ошеломлённых взгляда.

Как я предсказала, так и произошло, в точном соответствии произведению Сабатини. Три дня корсары, ругательски ругая Готье, снимали груз с «Валькирии», чтобы стащить судно с мели, а когда, мы, наконец, сдвинулись с места, выяснилось, что Маракайбо пуст.
Мало того, за это время между островами Вихилиас и Лас-Паломас, на выходе из похожего на бутылку Маракайбского озера, встала на якорь испанская эскадра, возглавляемая злейшим врагом нашего капитана доном Антонио де Арагоном де Лерма.
Так же, как и в книге Сабатини, адмирал прислал корсарам приказ немедленно покинуть город, обещая неприкосновенность. И получил от Мак-Гилла дерзкий ответ с требованием выкупа за Маракайбо и угрозой уничтожить и его, и эскадру испанцев в случае, если эти условия не примут.
Но дальше всё пошло совершенно не так, как в первоисточнике.
Во-первых, Готье, струсив, откололся сразу, а не после описанной в книге атаки с горящим шлюпом. Его команда погрузилась на «Валькирию» и отплыла, решив отдаться на милость адмирала.

Шлюп – трёхмачтовое военное парусное судно второй половины XVIII – начала XIX вв.

Все, кроме меня, приуныли, но я-то знала, что этот поход не стал для Блада последним, и намеревалась поделиться своими соображениями с двойником капитана, последнее время посматривающим на меня с некоторым страхом.
Вторым же отличием выдумки от «действительности» стало появление в расположении нашего отряда незнакомого молодого человека, оказавшегося племянником дона Антонио.

Дон Альваро де Арагон возник на моём горизонте ясным тёплым утром, когда я, покончив с делами, прилегла в тени, болтая с Недом. Друг выглядел подавленным.
– Я знал, – грустно сказал он, – что смерть для корсара неминуемая неприятность, но как же не хочется умирать.
Я вытаращила глаза.
– А с чего ты взял, что умрёшь? Капитан умён, он что-нибудь придумает.
– Надеюсь.
Голос Неда звучал уныло.
– После ухода «Валькирии» нас осталось слишком мало. Если не произойдёт чуда, испанец дождётся подкрепления, войдёт в озеро, и вздёрнет всех на нок-рее.
Похлопав товарища по руке, я сказала бодрым голосом:
– Не хорони нас раньше времени, всё ещё может измениться…
– Простите, господа, – прозвучал незнакомый голос с сильным акцентом, – вы моряки или местные жители?
Мы подскочили. Рядом с нами стоял юноша в камзоле, сшитом по испанской моде, и дорогих, но сильно сбитых башмаках. Выглядел он, словно долго шёл пешком, в потухших глазах светилась усталость.
Я бы дала молодому человеку лет пятнадцать-шестнадцать: его подбородок и верхнюю губу окаймлял лёгкий пушок, и рядом с ним даже двадцатитрёхлетний Нед казался взрослым мужчиной.
– Моряки, – ответила я.
Мальчик вспыхнул от радости.
– Вы плаваете с Генри Мак-Гиллом?
Мы дружно кивнули.
– Не могли бы вы представить меня капитану?
Нед поднялся.
– А вы кто?
В глазах юноши мелькнуло беспокойство, руки его задрожали, но он справился с собой.
– Я дон Альваро – племянник дона Антонио де Арагона. И мне необходимо встретиться с Мак-Гиллом.
Во взгляде Неда появилась неприязнь, смешанная с недоверием. Подойдя к испанцу, он обыскал его. Никакого оружия, кроме шпаги, у того не оказалось, и моряк поинтересовался:
– Зачем вам нужен капитан?
– Хочу помочь ему вырваться из ловушки, устроенной моим дядей.
При этих словах лицо дона Альваро потемнело. Мы переглянулись.
– Идём, – неохотно согласился Нед.
И направился к «Амелии».

Дон Антонио, возмущённый поведением племянника, рвал и метал. Сначала они поссорились из-за нарушенного адмиралом слова, данного Готье, когда тот не выпустил «Валькирию» в море, собственноручно вздёрнув капитана и каждого второго из команды.
Нельзя сказать, что дон Альваро сочувствовал предателю, но у него имелись твёрдые понятия о чести и уверенность, что обещания надо выполнять.
Дона Антонио привело в бешенство противодействие мальчишки решению, которое сам он считал правильным. А потом возникла новая проблема: тот исчез, и дядя опасался, что его захватили в плен.
Адмирал отправил людей на поиски строптивца, а когда они не привели к результату, стал ждать.
И дождался. Индеец привёз ему письмо Генри Мак-Гилла, в котором капитан сообщил, что племянник де Арагона де Лерма находится на борту его судна в качестве заложника, и предлагал отпустить юношу, после того как пиратским кораблям будет открыт выход в море.
Злобно усмехаясь, дон Антонио написал ответ, суть которого сводилась к следующему: он – испанский гранд ставит интересы Испании выше семейных. И с великим сожалением отказывается от любезного предложения корсара, прекрасно понимая, что тем самым обрекает дона Альваро на смерть.
Через час послание доставили на «Амелию».
Когда офицеры ознакомились с его содержанием, в капитанской каюте воцарилась тишина. Мак-Гилл обводил взглядом понурившихся подчинённых, на лицах которых читалось отчаяние. Они ошиблись, думая, что родственные отношения их добровольного пленника и адмирала сыграют на руку флибустьерам.
Молодой испанец сидел, опустив голову. Капитан подошёл к несчастному и, с сочувствием глядя на него, положил ладонь ему на плечо.
Взглянув на Мак-Гилла, тот попытался что-то сказать и вдруг зарыдал. Никто не успокаивал мальчика, понимая, что в этот момент он расстаётся с последними иллюзиями в отношении собственного дяди.
Я, прильнувшая глазом к широкой дверной щели, тоже прослезилась, понимая, как тяжело сейчас бедному ребёнку. Капитан сел рядом с ним.
– Не тревожьтесь, дон Альваро, – мягко сказал он, – смерть вам не грозит. Вы пытались помочь, это не удалось, что ж, мы найдём другой способ.
Юноша покачал головой.
– Лучше умереть, чем пройти через такое, – подавленно сказал он. – Более для меня не существует ни моей семьи, ни Испании. Прошу вас, капитан, возьмите меня в команду. Плавая с бывшим родственником, я многому научился и смогу стать вам полезным.
Мак-Гилл задумался.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Как и наш новый юнга, вы поступаете в распоряжение моё и офицеров, но в кубрике с командой вам находиться нельзя. Корсары не знают всех обстоятельств и не доверяют испанцам. Поэтому вам помогут обустроиться в каюте рядом с моей.
– Мне не нужно ничего сверх того, что есть у других, – грустно сказал Альваро. – Но вы правы, и ваши опасения обоснованы. Я буду осторожен.
Капитан, кивнув, хотел отпустить людей, но тут испанец задал вопрос, услышав который, я похолодела:
– Сеньоры, позвольте поинтересоваться, с каких пор на кораблях корсаров юнги – девушки? Разве на Тортуге мало мальчиков?
Мак-Гилл и другие на несколько секунд замерли, после чего покатились со смеху. Вытирая слёзы, Коу сказал:
– Дон Альваро, Нико очень юн, потому и выглядит таким нежным. Но мальчишка он боевой и обязанности свои выполняет хорошо, все им довольны. Вы ошиблись.
Переговариваясь и ухмыляясь, офицеры покинули каюту капитана. Испанец не стал возражать, но недоверчиво покачал головой, а я поняла, что раскрытие моего инкогнито – дело времени.
Теперь для меня стало главной целью – уплыть с Маракайбо живой, не став игрушкой команды, которая наверняка изменила бы отношение ко мне, узнав, кто я на самом деле. Вернувшись на Тортугу, я смогу оплатить переезд в Англию, Францию, Италию, к чёрту на кулички.
А чтобы поскорее уйти из проклятого озера, надо осуществить мой план. Осталось только поделиться своими соображениями с капитаном. Решившись, я постучала и вошла.
Дон Альваро смотрел на меня во все глаза, ища во внешности и поведении подтверждение своих слов. Стараясь не обращать внимания на его пронзительный взгляд, я сказала:
– Сэр, не позволите ли вы с вами поговорить? У меня есть идея, как нам вырваться отсюда.
Капитан пожал плечами.
– Почему бы и нет, – ответил он. – В нашей ситуации любая толковая мысль может оказаться спасительной.
– Но я хотел бы побеседовать с вами с глазу на глаз.
– Ты не доверяешь господину де Арагону?
Я отрицательно мотнула головой.
– Не то чтобы, но…
– Вы не возражаете, дон Альваро? – обратился к тому Мак-Гилл.
– Нисколько, – поднимаясь, ответил тот.
Капитан поручил Джону показать новому члену команды его каюту и жестом пригласил меня занять место напротив.
– Позвольте сначала задать вопрос, сэр? – скромно попросила я. – Скажите, вы не намеревались под покровом темноты напасть на эскадру де Лерма, используя позаимствованный нами шлюп в качестве плавучей бомбы?
Вскочив, Мак-Гилл, со страхом уставился на меня, а я мысленно хихикнула, подумав, что, пожалуй, только мне удалось напугать бесстрашного авантюриста.
– Как ты об этом узнал? – хрипло поинтересовался тот.
Я хмыкнула.
– Так же, как и о просчёте Готье. Мне диктует бог.
Капитан рухнул в кресло.
– И что ты можешь сказать по этому поводу?
– Мысль неплоха, но… Дело в том, что адмирал перевооружил форт на Лас-Паломас, укрепив его с помощью пушек, взятых из форта Кохеро. Мы нанесём серьёзные повреждения кораблям противника, но вырваться в море не сможем. Мало того, огнём орудий будет повреждена «Виктория», и нам придётся потратить не один день на ремонт.
Мак-Гилл пристально посмотрел на меня.
– Так что же ты предлагаешь?
Я поделилась «своими» мыслями. План оказался настолько прост и эффективен, что лицо капитана просветлело.
– Но, несомненно, – добавила я, – необходимо сделать вылазку. Я в это больше вмешиваться не стану, а вы, сэр, выберетесь туда с кем-нибудь из офицеров, и все лавры в случае нашего спасения достанутся вам.
Капитан задумчиво накручивал на палец локон парика.
– А почему ты хочешь скрыть своё в этом участие?
– У меня есть на то причины, но я предпочёл бы о них умолчать, – прозвучал ответ. – Кстати, дон Альваро наверняка неплохо знает обстановку. Уверен, он станет хорошим проводником.
– Я подумаю об этом, – сказал Мак-Гилл, всё ещё размышляя над моими словами.
В каюту заглянул Коу.
– Генри, – растерянно сказал он, – к тебе рвётся вице-губернатор дон Франсиско. Пустить его?
– Да, конечно, – возвращаясь в реальность, ответил капитан.
И повернулся ко мне.
– Нико, – сказал он, – если мы, благодаря твоей выдумке, сумеем уйти, я присвою тебе офицерский чин.
Подавившись воздухом, я отчаянно замотала головой.
– Ни в коем случае, сэр! Прошу, пообещайте, что вы этого не сделаете.
Мак-Гилл долго молчал, с любопытством меня рассматривая.
– Хорошо – согласился он наконец.
С облегчением вздохнув, я покинула каюту, разминувшись в дверях с доном Франсиско – маленьким, тщедушным человечком, выглядевшим очень напуганным. Очутившись на палубе, я нашла Неда, который сбился с ног, отыскивая меня, и, выслушав его ворчливые претензии, заявила:
– Мне надо рассказать тебе нечто важное, но это должно остаться между нами.
Он кивнул.
– Ладно. Спустимся на берег?
– Да. Боюсь, здесь найдутся любопытные уши, что нежелательно. Пойдём.
И мы направились к сходням. 

Под пальто начал забираться холод, заставляя Нику ёжиться и остужая взбудораженный воспоминаниями мозг. Стряхнув сонное оцепенение, женщина направилась к входу и у двери столкнулась с Дмитрием Александровичем.
– Вы так долго работаете? – удивилась она.
Врач улыбнулся.
– На мне лежит большая ответственность, в том числе и за вас. И, кстати, я прочёл кое-что из ваших трудов.
– Бред сумасшедшего?
– Я бы не сказал. Очень интересные, добротные истории. Но… Вы уверены, что это не фантазия?
Ника пожала плечами.
– Думайте, что хотите, – с некоторой обидой ответила она, – но я не имею обыкновения лгать. Считаю, что ложь деструктивна и дурно влияет на карму того, кто её произносит.

Деструкция (лат. destructio) – нарушение, разрушение нормальной структуры чего-либо.

– Я ни в коем случае не обвиняю вас в обмане! – возмутился врач. – Но, возможно, вы сами верите в свои исчезновения и…
– Тогда я точно ненормальная, – прервала Ника, – и попала по адресу.
Оба замолчали, чувствуя неловкость.
– Скажите, Дмитрий Александрович, – нарушила тишину женщина, – вы заметили что-нибудь странное, когда я находилась у вас в кабинете? На мгновение мне показалось, что вот-вот начнётся приступ, но всё неожиданно закончилось. А в эти моменты я, наверное, должна преображаться.
Поколебавшись, собеседник решился:
– Вы не изменились, но тело ваше начало растворяться и исчезать в радужных всплесках.
– Вот как?!
Ника была несколько шокирована.
– Не знала. И, несмотря на это, вы всё-таки мне не верите? Вы настолько реалист?
– Как раз нет.
Помявшись, врач предложил:
– Давайте поднимемся ко мне и поговорим. Ужин вы, похоже, пропустили, поэтому я вас накормлю. Надеюсь, после здешней не слишком вкусной еды моё меню вам понравится.
– После неё понравится, что угодно, – открыто улыбнувшись, произнесла женщина.
А Дмитрий залюбовался её ожившим и похорошевшим лицом.
– Да она просто красавица! – подумал он восхищённо. – Странно, что при такой внешности и уме до сих пор не нашёлся претендент на её сердце.
А вслух спросил:
– Ну, что, идём?
Ника колебалась.
– Я бы с удовольствием, но ведь разговор займёт некоторое время, а вас, наверное, семья заждалась.
– У меня никого нет, – откликнулся он, – так уж получилось.
«Странно, – удивилась женщина, – при такой-то внешности и уме… Хотя, всякое бывает».
И кивнула.
– Что ж, я только «за».
Оба поднялись на второй этаж, и психиатр, отперев дверь, с лёгким поклоном пропустил Нику вперёд.
Разогрев в микроволновой печи две порции добытого из холодильника плова, он поставил одну перед гостьей. Проглотив ложку предложенного угощения, Ника почувствовала, как рот наполняется слюной, и ей пришлось одёрнуть себя, чтобы жадно не накинуться на еду.
– Как вкусно! – восторгалась она. – Вы сами готовите?
Мужчина улыбнулся.
– Когда ты один, и у тебя неплохой аппетит, волей-неволей научишься.
– Потрясающе!
Ника с трудом подавила желание облизать пальцы и вытерла их о салфетку.
– Вы курите? – поинтересовался Дмитрий, придвигая пепельницу
– Давно бросила. Мы станем беседовать о моём даре? – полуутвердительно произнесла женщина.
Врач задумался.
– Нет, – ответил он наконец, – давайте поговорим о вас. Вам нравится рассказывать о себе?
Настала её очередь размышлять.
– Понятия не имею, – после паузы призналась Ника. – У меня есть пара друзей, которым всё давно известно, а подавляющему большинству нет до меня никакого дела, и я не навязываюсь.
– Что ж, считайте меня своим другом, который не знает о вас ничего, – серьёзно промолвил врач. – И, пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени.
– Хорошо, – отозвалась Ника, поёжившись, – хотя это будет непросто, ведь вы для меня до сих пор официальное лицо.
И вдруг весело расхохоталась. Смеялся и Дмитрий, с всё большим восторгом вглядываясь в лицо женщины. Разговаривали они долго и постепенно перешли к публикуемым Никой произведениям.
– Понимаете, одно дело читать, – говорил мужчина, – другое – услышать эти же истории из уст автора. Меня очень заинтересовала повесть о вампирах. Вы не могли бы продолжить?
– А где вы остановились?
Он ответил, и Ника сосредоточенно нахмурилась, вспоминая.
– Что ж, пусть будет…

«Каргейр»
Вниз убежали полтора десятка этажей, когда лифт остановился. Пройдя несколько шагов, Арджер дёрнул ручку двери слева, та подалась, и мы очутились в полутёмной прихожей небольшой квартиры.
Искоса посмотрев на вампира, я испугалась: глаза того горели алым пламенем, и было заметно, что он едва сдерживается, чтобы не выпустить клыки.
«Кажется, я несколько ошиблась в отношении этих существ», – мелькнула у меня паническая мысль.
Но в этот момент навстречу вышел Каргейр. Судя по влажным волосам, он только что принял душ, а по сонному виду, собирался ложиться спать.
Зрачки его расширились, брызнув красными искрами, он втянул воздух затрепетавшими ноздрями, но тотчас взял себя в руки. Осторожно забрав ношу вздохнувшего с облегчением товарища, Каргейр положил меня на кровать и осмотрел рану.
– Порез неглубокий, – наконец сказал он, – но кровопотеря велика. Арджи, наверняка залиты коридор и лифт. Ты можешь убрать это, дабы не смущать народ?
Тот кивнул и исчез, а Каргейр аккуратно забинтовал мне руку, расспрашивая о произошедшем. Вернулся Арджер.
– Вот уж не думал, – сказал он, усмехаясь, – что окажусь обязанным своим вечным существованием человеку. Обычно люди стараются нас уничтожить, а не спасти.
– Ника особенная, – задумчиво произнёс Каргейр, закрепляя концы марлевой ленты, – и способна правильно оценить ситуацию.
Мне показалось, что взгляд его, остановившийся на моём лице, засветился нежностью. Арджер хмыкнул.
– Ну, раз уж она так тебе понравилась, пожалуй, оставлю её здесь.
Не дожидаясь ответа, он вышел, а его собрат, сев рядом, погладил меня по тыльной стороне ладони.
– Всё будет хорошо, – успокаивающе произнёс он, – но сейчас вам надо поспать, иначе далеко вы не уйдёте. Я принесу одеяло.
– А вы им не пользуетесь? – глупо спросила я.
Каргейр улыбнулся.
– Оно сохраняет тепло тела спящего, – сказал он, – в моём же случае сохранять нечего.
И в эту секунду я окончательно осознала, что рядом находится представитель иного – враждебного людям вида, живущий по правилам, отличным от принятых в их среде.
– Вы удовлетворите моё любопытство, – заплетающимся языком поинтересовалась я, – расскажете о себе? И причинах вашего поведения?
Он кивнул.
– Расскажу. Но только когда вы выспитесь и почувствуете себя человеком.
Укутав меня так бережно, что на мгновение я словно вернулась в детство, Каргейр задёрнул шторы и вышел, притворив дверь. А я соскользнула в сон.

Проснувшись от физического дискомфорта и открыв глаза, я не поняла, где нахожусь. Погружённая в полумрак комната, освещаемая небольшим бра, казалась мне незнакомой. Но постепенно в памяти всплыли и события минувшей ночи, и происшествие в гостевой.
Плечо болело. Взглянув на него, я увидела, что кровь просочилась сквозь бинты, покрыв ткань бурыми пятнами, на фоне которых алели свежие.
Я села в кровати. Голова кружилась, в ушах звенело. И ужасно хотелось в туалет. Попытавшись встать, я свалилась на пол, ноги отказывались меня держать.
Но все неприятные ощущения, как и слабость, были мгновенно забыты, когда сорванная с петель входная дверь с грохотом влетела в квартиру. Вскочив, я кинулась в дальний угол и, прижалась к стене, попытавшись стать незаметной.
Послышались лёгкие шаги, и на пороге возникла девушка, покусавшая Арджера. Глаза её светились красным, рот щерился, демонстрируя острые клыки.
«Конец!» – обречённо подумала я, когда новорожденная упырица двинулась в мою сторону.
Прибежавший на шум Каргейр протянул к ней руки, но та, ловко увернувшись, очутилась рядом со мной.
Нашарив на столике рядом длинный, холодный предмет, я, не раздумывая, воткнула его в грудь нападавшей. Оружие, оказавшееся серебряным кинжалом, вонзившись в мёртвую плоть, мгновенно прервало псевдосуществование нежити.
Бесформенным кулём девушка рухнула на пол, а Каргейр, с запозданием оттолкнув меня, произнёс несколько странных слов, звучавших, как тарабарщина. Над останками несчастной взметнулось пламя, и они мгновенно сгорели, ничего не опалив.
Я же, отошедшая от шока, вспомнила, что ранена и слаба. Попытка упасть на ковёр не увенчалась успехом: хозяин успел подхватить меня и, подняв на руки, понёс к кровати.
Я замычала.
– Что?
Не в состоянии произнести ни слова, я тыкала пальцем в сторону коридора. Каргейр, наконец, понял смысл пантомимы и, донеся меня до санузла, осторожно опустил на пол.
Успешно воспользовавшись унитазом и умывальником, я осторожно приоткрыла дверь и позвала на выручку. Каргейр помог мне добраться до постели и, беседуя с забежавшим на огонёк Арджером, осторожно размотал бинт.
– Как обращённая могла вырваться, Арджи? – с недоумением спрашивал он.
Тот покачал головой.
– Не знаю. По-видимому, она была очень сильна.
– И быстра, – задумчиво отозвался Каргейр, – я не успел её поймать. Если бы Ника не действовала столь решительно, то умерла бы. Я опаздывал на доли секунды.
Меня передёрнуло.
– Если бы под руку мне не попался нож, – хрипло произнесла я, – вряд ли я сумела бы оказать сопротивление.
– Молодец, девочка! – восторженно произнёс Арджер.
Я хихикнула:
– Арджи, мне уже тридцать пять. Я взрослая, – шутливо просветила я его.
Тот фыркнул.
– Мне сто сорок восемь, и ты для меня ещё дитя.
Я подавилась воздухом и закашлялась.
– Сколько?!
– Сто сорок восемь, – повторил тот. – А Каргейру шестьдесят. Даже он, с моей точки зрения, юнец.
Я ошеломлённо захлопала глазами, а мой лекарь, сняв повязку, охнул и испуганно взглянул на друга.
– Арджи, ей нужен врач. Ты можешь…
– Сейчас найду, – кинув взгляд на порез, откликнулся тот и вышел.
– Среди людей есть, кто помогает нам, – пояснил Каргейр, – в том числе и доктора. А сам я даже не могу продезинфицировать вашу рану, спиртосодержащие вещества для нас смертельный яд.
– Может, перейдём на «ты»? – приняв сказанное к сведению, промямлила я. – Правда, разница в возрасте…
Он махнул рукой.
– Ерунда. Если ты не против, я с удовольствием.
– Там всё так плохо? – не глядя на плечо, спросила я.
– Увы, – грустно отозвался он. – Я надеялся, что из-за обильного кровотечения инфекция внутрь не попадёт, но ошибся.
– Ничего, – прозвучал мой беспечный ответ, – на мне всё заживает, как на собаке. Лучше скажи, как тебе удаётся держать себя в руках при виде крови?
Каргейр улыбнулся.
– Аутотренинг, – сообщил он. – А если серьёзно, у меня нет сильной тяги к этой жидкости, чем я и отличаюсь от того же Арджи. Ему труднее справляться с жаждой.
– Почему вы это делаете? Почему спасаете людей от других вампиров?
Собеседник уже собирался ответить, когда в холле послышались шаги, и в комнату вошёл Арджер в сопровождении незнакомца, оказавшегося хирургом. Всё необходимое врач принёс с собой.
Тщательно обработав рану, он сделал мне укол от столбняка, ввёл антибиотики и, поговорив о чём-то с хозяином, покинул квартиру.
– Ну, вот, всё в порядке, – с облегчением сказал Каргейр, – Филипп оставил запас лекарств. Хочешь, забери их с собой, хочешь, лечись здесь, ты меня нисколько не стесняешь.
Закрыв глаза, я формулировала ответ.
– Знаешь, мне ведь некуда идти. Я нахожусь вне своей реальности.
– Что? – заинтересовались оба вампира.
И я рассказала всё, начиная со злосчастного дня, когда удар по голове пробудил во мне сверхъестественные способности, и заканчивая вчерашней ночью, когда я обнаружила себя на чужих улицах.
Изумлённые слушатели долго молчали.
– Что ж, – странно опечалившись, молвил Каргейр, – значит, ты остаёшься. Пока не выздоровеешь, поживёшь у меня, а потом мы что-нибудь придумаем, так, Арджи?
Тот кивнул.
– Я тебе обязан, – сказал он, – и твоё обустройство считаю лишь малой толикой этого долга.
Улыбнувшись ему, я почувствовала, что меня неодолимо клонит сон. И, проследив сквозь полусомкнутые ресницы, как вампиры, тихо ступая, выходят из комнаты, провалилась в чёрную дыру.

Прошлое.
Герети замолчал. Сын, сражённый услышанным, тоже не произносил ни слова.
– Как ты посмел? – наконец, тихо спросил он. – Если ты любил маму, как мог обратить её и обречь на подобное существование?
– Жисоль сама хотела этого, – также негромко отозвался отец, опуская голову.
– Какая разница, чего хотела она?! – закричал Каргейр, – Ты, ты должен был задуматься, что почувствует женщина, испытавшая все радости человеческой жизни, оказавшись под прессом тьмы, когда по ту сторону останутся родственники и друзья, солнце станет злейшим врагом, и необъяснимая, тёмная жажда заставит вспороть горло ещё недавно близким людям! Неужели любовь настолько эгоистичное чувство? Значит, я не полюблю никогда!
– Сынок, ты забываешь, что и наше существование не лишено радостей и удовольствий, – подняв взгляд, возразил Герети.
– Что ты имеешь в виду? – гневно поинтересовался сын. – Удовольствие – совокупление двух хищников, а радость – убийство разумного, мыслящего, имеющего право на жизнь существа ради нескольких глотков крови? Что ещё? Прогулки под луной? Мне давно хочется выть на неё, как тоскующему волку. Ты обрёк двоих – маму и меня на эти «счастливые» моменты в течение вечности. Какое благородство! И учил меня охотиться, зная, что я не желаю осваивать сию премудрость…
– Такова наша природа, Каргейр, – повысил голос отец.
Тот вскочил.
– А я не намерен подчиняться её требованиям! Никогда, слышишь, никогда больше я не стану пить человеческую кровь. И сделаю всё возможное, чтобы защитить людей от таких, как ты. Я не обращу женщину, лишь потому что мне приглянулось её тело, и я желаю веками безраздельно им обладать. Прощай!
Юноша ринулся к выходу, отец бросился за ним.
– Подожди, ты ошибаешься, я не это хотел сказать. Не всё так просто, как тебе кажется. Ты ещё очень молод…
Последние слова Герети отсекла захлопнувшаяся дверь, а Каргейр, задыхаясь от ярости и слёз, побежал туда, где его ждала страшная гибель. 

Дмитрий сосредоточенно внимал словам Ники, то хмурясь, то улыбаясь в зависимости от услышанного.
А женщина начала зевать. За день ей удалось несколько раз вздремнуть, но необычность ситуации и напряжение ума рождали усталость. Кинув взгляд на часы над дверью, она произнесла:
– Ого, уже полночь. Не удивительно, что меня так клонит в сон.
Врач встрепенулся.
– Простите, – покаянно сказал он, – я увлёкся. Ваш рассказ настолько интересен, что я готов слушать его до утра. Я провожу вас.
– А как же вы доберётесь до дома, – всполошилась она, – ведь общественный транспорт уже не ходит?
– Я на машине, – улыбнулся он. – Да и, вообще, это не проблема. Мне иногда приходится здесь ночевать, не зря же я держу в холодильнике запас еды.
– Но вы не отдохнёте, – расстроилась Ника.
– Не тревожьтесь, – беря её под локоть, ласково сказал Дмитрий.
В тишине они поднялись на третий этаж.
На посту, громко всхрапывая, спала дежурная сестра. Врач приложил палец к губам, и пара, заговорщицки переглядываясь, на цыпочках прокралась мимо цербера. Остановившись у двери палаты, мужчина поцеловал руку спутницы.

Цербер (Кербер) – чудовищный трехглавый пес, охранявший вход в подземное царство Аида. Аид – владыка царства мёртвых в греческой мифологии.

– До завтра, Ника.
И, не дожидаясь ответа, развернулся и пошёл по коридору.
– До завтра, – прошептала та, глядя вслед.

Когда она лежала в постели, рассматривая трещинки оконного стекла, залитого призрачным светом фонаря, сердце внезапно сжала холодная лапа иррационального страха. В ушах зазвучали стоны и вопли, мозг разрывался от боли.
Паника нарастала, и, вскочив, Ника щёлкнула выключателем. В помещении никого не оказалось. Сев на краешек кровати, женщина задумалась.
«Что же это, – спрашивала она себя, – неужели я, действительно, сумасшедшая? Нет, ерунда, ведь раньше со мной не происходило ничего подобного».
И вскрикнула от неожиданности, когда перед ней возник давешний знакомый верзила. Он прижал палец к губам.
– Тсс! Вы слышали?
– Что именно?
Нику начинало трясти от творящихся вокруг странностей.
– Это инопланетянин из седьмой палаты. Он владеет каким-то психотропным оружием, и под его воздействием люди либо начинают паниковать, либо видят дурные сны.

Психотропное оружие – оружие массового поражения, в основе действия которого лежит принудительное разрушающее или управляющее воздействие на человеческую психику.

– Инопланетянин?
Женщина не знала, что сказать. Но наконец у неё созрел вопрос:
– А как вы сюда вошли? Я не видела, чтобы отворялась дверь.
– Да?
Собеседник растерялся.
– Значит, прошёл сквозь неё. Понимаете, – внезапно погрустнев, сообщил он, – похоже, я умер. Здесь – в больнице. А за грань бытия почему-то попасть не могу, хотя при жизни спокойно перемещался и туда, и обратно. Вот и брожу тут, как неприкаянный.
– О-о, – застонала Ника, – вы призрак?
– Да нет, – растерялся тот, – скорее, это моё астральное тело. Оно довольно плотное, пощупайте-ка.
– Ну, уж нет!
В голосе женщины зазвучали нотки истерики. Фантом удивился:
– Вы боитесь? Напрасно, я абсолютно безвреден. И, кстати, позвольте представиться: Ермил Мефодиевич Барсуков.
Ника поперхнулась воздухом.
– И в какие же времена вы жили с таким-то имечком? – поинтересовалась она, с трудом удерживаясь, чтобы не захихикать.
– Родился я в одна тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году от Рождества Христова…
– Так это же девятнадцатый век, – изумилась женщина. – А сейчас двадцать первый. Как вы ухитрились не заметить собственной смерти?
– Ведь я, голубушка, всё время находился между мирами – этим и потусторонним, – смущённо объяснило привидение, – вот и не уловил момент.
– Допустим. Так что вы говорили об инопланетянине?
– А… – вспомнил Ермил Мефодиевич. – Так вот, выглядит он, как человек, но на самом деле это…
Внезапно посетитель исчез, а в палату вошла заспанная дежурная сестра.
– Вероника Николаевна, – вопросила она, – где вы были? Я с ног сбилась, разыскивая вас.
– Беседовала с Дмитрием Александровичем. Разве он не предупредил? – глядя на медсестру невинными глазами, спросила пациентка.
– Нет, – ответила та, с подозрением рассматривая собеседницу.
– Наверное, запамятовал,– пожав плечами, подытожила Ника.
Постояв ещё несколько секунд, визитёрша развернулась, и дверь захлопнулась. Спать Нике уже не хотелось. Стоя у окна и любуясь уютным двориком, она вспоминала события, заставившие её написать…

«Нашествие».
Андрей очнулся, почувствовав, как кто-то трясёт его и хлещет ладонью по щекам. Он приподнялся, и в руку ему впихнули стакан с водой.
Всё казалось нереальным: яркий свет, незнакомые, или знакомые, лица вокруг, буреющая кровь на ковре, мёртвые тела…
Дем помотал головой, приходя в себя. Когда же в памяти всплыли недавние события, пружинисто вскочил на ноги, с подозрением оглядывая присутствующих.
Парни, девушки и немолодые уже люди выглядели вполне нормальными. Похоже, чудовищ среди них не было.
– Нам придётся вооружиться, – просипел Дем. – Наверняка Оля и две оставшиеся группы заражены. А о штабе знают все.
В мозгу его что-то гудело, мысли мешались. Алина взяла друга за руку.
– Тебе не кажется, что надо сменить дислокацию?
– Да.
Он помассировал виски.
– Но сначала мы должны похоронить ребят.
Вперёд выступил новичок, которого звали Олегом. Расстелив на ковре простыни, он перекатил на них тела Сергея, Жени и убитого тем парня, завернул, и мужчины, подняв мёртвых товарищей на плечи, направились к выходу.

Минуло три дня. Штабом стала квартира Вовы. Она оказалась достаточно велика, чтобы вместить всех, да и компьютер всё ещё находился там.
Правда, никто не решался его включить, и над мёртвым железом разгорались дебаты по поводу его использования.
Все пришли к единому выводу: пока ситуация не прояснится, заходить в сеть нельзя. А проясняться та не хотела. Посовещавшись, люди создали три новые оперативные группы, основной задачей которых стал розыск заражённых товарищей или их тел, так и не давший результатов.
Это грозило большими неприятностями. Зомбированные могли разыскать и убить носителей иммунитета, которых знали в лицо.
Дем настаивал на переселении последних. Пятеро согласились, но остальные упорно не желали покидать свои дома, заставляя Дема тревожиться за их жизни.
Его опасения оправдались. Однажды ночью все семеро бесследно исчезли.
Количество поисковых групп возросло до шести. И вскоре в штаб поступило сообщение о страшной находке. На окраине городка люди обнаружили выцеженное досуха тело одного из пропавших.
Против них, как Дем и предполагал, действовали их же бывшие соратники, похищая одних, чтобы зомбировать других. Почему кровь первых, смешиваясь с обычной, создавала монстров, никто не знал, да и не пытался анализировать.
Нашествие казалось неминуемым, и вскоре все сомнения, что наступил апокалипсис, исчезли.

Олег, Дем и Алина тихо сидели в цокольном этаже школы, спрятавшись за старыми столами. Им повезло, никто из врагов не видел, как они туда пробрались.
Мимо подвального окошка протопали чьи-то ботинки, потом ещё одни, кто-то пробежал, крикнул, и наступила тишина. Переглянувшись, люди кивнули друг другу и выбрались из траншей.
Несколько часов назад город захватили технические зомби, и лишь троим посчастливилось уйти. Стараясь не шуметь, они сели на сломанные парты.
– Это что же получается, – хрипло сказал Дем, – теперь речь идёт уже не о спасении выживших, а о собственном выживании?
– Выходит так.
Олег пожал плечами.
– Только вряд ли нам подфартит.
Алина молчала, у неё совсем не осталось сил, и Андрей, обняв её, сказал:
– В районном центре есть оружейный магазин, мы должны до него добраться.
Девушка подала голос:
– Не доедем. Они наверняка перекрыли дороги.
В голосе подруги слышалась такая обречённость, что у Дема защипало глаза.
– Сомневаюсь.
Достав пачку сигарет, Олег повертел её в руках и сунул обратно в карман.
– Понимаешь, девочка, зомби, как мне кажется, убили или обратили всех. Мы спаслись только благодаря реакции Андрея, и о нас они не знают. Им здесь больше нечего делать.
Дем поморщился.
– Не факт. Они могли оставить посты.
– Это машины и действуют они, как и полагается машинам – целесообразно, – возразил Олег. – Если жители уничтожены, надо ставить другие цели. А трое выживших для системы не опасны.
– Хм, в этом что-то есть, – оживилась Алина. – Выждем часов пять-шесть и попробуем удрать.
– Выждем, – пробурчал Дем. – Как вы думаете, куда они двинулись?
Олег щёлкнул пальцами.
– В областной центр, конечно.
Дем устало потёр глаза.
– За несколько часов они успеют разгромить и миновать районный. Наша задача, пока мы здесь, постараться отыскать ещё несколько живых душ и отправиться вслед.
– Рискованно, – сказал Олег, – зомби от нормальных людей сразу не отличишь. Надо брать в расчёт небольшой процент вероятности, что вы с Алиной правы, и они кого-то здесь оставили.
– Знаете, друзья,– вздохнул Дем, – ничего не делая, мы ничего не добьёмся. Семи смертям не бывать, а от одной всё равно не уйдёшь. Я за действие.
– Я тоже, – согласился Олег. – Если поедем, то, скорее всего, погибнем, но, возможно, и нет. А вот сидя в подвале и трясясь от страха, умрём точно. От голода и жажды. Дождёмся темноты?
– Да на кой?! – рявкнула Алина. – При свете дня всё видно издалека, а ночью нас прихлопнут, незаметно подкравшись.
Мужчины не обратили внимания на агрессивный тон девушки.
– Предлагаю покурить и выдвигаться, – сказал Дем. – Перемещаемся как можно тише и незаметнее. Друг от друга далеко не отходим. И, думаю, не стоит объяснять, что в случае нападения – один за всех, и все за одного.
Товарищ негромко засмеялся:
– Какой слог! Тоже мне – д’Артаньян. Принято.
Олег предложил даме сигарету, они закурили и позволили себе ненадолго расслабиться.

Поминутно оглядываясь, небольшая группка продвигалась по пустынным улицам. Кое-где горели дома, но больших разрушений не было. Около двух часов люди бродили по городку в поисках случайно уцелевших, и с каждой минутой в них крепла уверенность, что здесь не осталось никого. Дем всё больше мрачнел, да и лица остальных не лучились счастьем.
– Баста!

Баста – хватит, достаточно, кончено.

Олег остановился.
– Всё бесполезно...
– И есть очень хочется, – жалобно проныла девушка.
Дем кивнул.
– Да, не мешало бы отдохнуть и подкрепиться. Предлагаю заглянуть в магазин, а потом найти убежище, чтобы перекусить.
Алина всхлипнула.
– Как это мирно звучит: «заглянуть в магазин».
Поёжившись от внезапно налетевшего ветерка, она застегнула куртку.
– Да, холодает, – согласился Олег, последовавший её примеру.
Мужчины зашли в ближайший мини-маркет и вскоре вернулись, нагруженные съестным.
– Никакой очереди, – невесело пошутил Дем.
– А продавцы-то какие вежливые, – подхватил второй.
И оба вздрогнули от безумного вопля спутницы:
– Нет, нет, нет!
Опустившись на асфальт, она замолотила по нему кулаками, продолжая невнятно кричать. Дем бросил свою ношу и, подняв девушку, сильно ударил ладонью по щеке.
Та, зарыдав, повисла у него на руках. Он аккуратно посадил её наземь и, опустившись рядом, обнял за плечи. Освободившийся от поклажи Олег присоединился к ним.
– Так, вот только истерик нам и не хватало, – сердито сказал он. – Алиночка, детка, ты сейчас не женщина, а солдат, потому что идёт война. От твоей выдержки зависит, останешься ли ты в живых, выживем ли мы, и выстоит ли человечество. Да-да, не удивляйся, нас осталось так мало, что от поведения каждого зависит судьба мира. Зачем ты устроила шум? Если бы в городе оставался кто-нибудь из этих, ты выдала бы нас с головой, и мы бы погибли. Даже сейчас я не испытываю уверенности, что у нас не возникнет проблем.
Девушка, прекратив всхлипывать, затаила дыхание.
– Короче так: ты быстренько берёшь себя в руки, и мы идём искать убежище на ближайшую ночь. Желательно подальше отсюда.
– На ночь? – удивлённо спросил Дем. – Но мы же намеревались уйти раньше.
Олег хмыкнул.
– Видишь ли, Андрей, пока мы отдохнём, вымоемся, подкормимся, да приготовим что-нибудь в дорогу, времени пройдёт достаточно. И мы рискуем приехать в точку назначения как раз, когда стемнеет.
– Об этом я не подумал. Ладно.
Дем помог Алине подняться, собрал разбросанные банки и пакеты, и они отправились на поиски пристанища.

Схоронившиеся от чудовищ люди хорошо поели, выспались, и утром всё стало казаться, не то чтобы менее страшным, но более терпимым.
– Мы живы, – бодрым тоном говорила Алина, – а пока человек жив, всё можно изменить.
И Олег, стараясь поддержать её оптимистический настрой, с энтузиазмом с ней соглашался.
Позавтракав, они приступили к сборам. В квартире отыскался рюкзак, куда Алина закинула пакеты с бутербродами и уложила несколько бутылок воды, Дем надел его на плечи, и друзья вышли наружу.
– А можно ли пользоваться машинами, – поинтересовалась девушка, – вдруг и они способны создавать монстров?
Мужчины переглянулись. После минутного размышления Дем решил:
– Если есть хоть малейший риск, лучше его избежать. Комфортное передвижение на авто отменяется.
Олег удивлённо посмотрел на него.
– Но путешествие на своих двоих займёт слишком много времени.
– А я и не предлагаю идти пешком. Пользоваться велосипедом все умеют?
Спутники расцвели улыбками. Олег даже похлопал лидера по плечу, признавая, что мысль дельная. Поиски двухколёсного транспорта увенчались успехом, и после полудня выжившие покинули родной город. 

КУПИТЬ ПЕРВУЮ КНИГУ ТРИЛОГИИ НА

П Р И З Р А Ч Н Ы Х   М И Р А Х
Ц И Ф Р О В О Й   В И Т Р И Н Е
У Ю Т Н О М   К Н И Ж Н О М
B O O K R I V E R

Очнулась я от ощущения прохлады: кто-то обтирал мне лицо влажной тканью.
Вдосталь насладившись приятными ощущениями, я разлепила веки. На меня смотрели встревоженные глаза незнакомого мальчика.
Заметив, что я пришла в себя, он вскочил и, отбежав в угол, насторожённо наблюдал оттуда за моими действиями.
Я села. Всё кружилось, голова гудела, меня подташнивало, по-видимому, я заработала сотрясение. Но это не помешало мне подняться и осмотреться.
Наверное, мы находились в том самом разрушенном доме, возле которого произошла трагедия, едва ли ребёнок сумел бы утащить меня дальше.
В комнате отсутствовали окна, и было тепло, благодаря очагу в углу, где горел огонь и что-то жарилось. Помещение оказалось довольно большим и с обстановкой: два матраца, стол, четыре стула и высокий шкаф составляли его убранство.
– Спасибо, что помог мне, – произнесла я, повернувшись к подростку. – Как тебя зовут?
Тот внимательно выслушал, помолчал, а потом ответил:
– Кирос.
И похлопал ладонью по груди.
– Ника, – протягивая руку и делая шаг к нему, сказала я.
Мальчик испуганно шарахнулся прочь. Я удивилась.
– Почему ты меня боишься? Я не причиню тебе зла.
– Да, скорее всего, вы на это не способны, – после небольшой паузы ответил подросток, – но если хочешь остаться в живых, надо быть осторожным всегда и со всеми.
А мне стало ясно, почему он с трудом меня понимал. Говорили мы на одном языке, но сильно искажённый здешний звучал, как чужой. И всё-таки мы могли объясняться, что очень меня порадовало.
– Что это за страна, Кирос? – задала я вопрос.
– Не знаю, – ответил он, поколебавшись, – сейчас нет стран.
– Но ведь ты откуда-то знаешь это слово? – настаивала я.
– Из книг, – объяснил он, – их много в библиотеке.
– У вас есть библиотеки?
Изумлённая, я, наверное, выглядела забавно, потому что подросток прыснул:
– Они разрушены, но книги там остались.
– Как же ты научился читать? Сам?
– Мама научила, – погрустнев, ответил мальчик.
– И где она сейчас?
– Её убили.
Мы замолчали. Я не решалась выспрашивать, а он, похоже, не горел желанием делиться наболевшим. Но детское любопытство, в конце концов, взяло верх.
– А вы откуда? Говорите вроде бы по-нашему, но как-то иначе…
– Я землянка.
Он пожал плечами.
– Да и я тоже. Но вы не здешняя, так?
«Слава богу, – подумала я, – что это моя планета, а не Марс».
А вслух сказала:
– Я из другой реальности. Из России.
– Точно, – вдруг выкрикнул он так громко, что я вздрогнула, – Россия! Это Россия.
Я воззрилась на него.
– А почему она в таком упадке? Что здесь случилось?
Кирос печально покачал головой.
– Понятия не имею, – произнёс он, – я родился, когда всё уже было разрушено.
– Сколько тебе лет?
Неожиданно почувствовав доверие, он придвинулся ближе и обратился ко мне на «ты»:
– Тринадцать. Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Хочешь узнать, давно ли здесь так плохо? Давно. Даже мама не помнила ничего другого.
– Охо-хо!
Я расстроилась. Мальчик взял меня за руку.
– Не печалься, мы выживем. Сегодня ты убила хозяина этой лошади…
Он кивнул на камин со скворчащей сковородкой.
– … Значит, будет пища. И долго…
– Стоп! – испуганно сказала я. – Там жарится лошадь или её владелец?
Подросток расхохотался.
– Конечно, мы кушаем не слишком сытно, но людей пока никто не ест.
Я вздохнула с облегчением, а он продолжил:
– Сейчас мы пообедаем и ты, наверное, уйдёшь, да?
Голос ребёнка упал, на глаза навернулись слёзы.
Я покачала головой.
– Нет. Во-первых, у меня сотрясение мозга, нужно отлежаться. Во-вторых, я считаю, что дети не должны жить в одиночестве, поэтому на некоторое время останусь с тобой.
Взгляд его загорелся.
– Ты усыновишь меня?
Я колебалась, не зная, как отнестись к неожиданному предложению. Но когда мальчик, не дождавшись ответа, горько заплакал, сетуя на своё сиротство, все сомнения исчезли.
– Да, – твёрдо сказала я. – Но, Кирос, ты, наверное, видел, что всадники увезли моего мужа. Я должна его найти. А тебе придётся пойти со мной.
Подросток закивал.
– Я готов, – ответил он, – мне надоело это место. И… Твой мужчина – достойный воин, он заслуживает, чтобы его спасли.
– Ты прав, – сказала я, обнимая ребёнка, уткнувшегося мне в плечо зарёванным, но сияющим личиком.
Вскоре мы ели жареного скакуна, оказавшегося удивительно вкусным.
Я жалела лошадь, но понимала, что в этой реальности человек должен думать, в первую очередь, о себе и себе подобных, чтобы сохранить едва теплящуюся в землянах искру жизни.
Жуя, Кирос посматривал на меня, словно пытался разгадать причину моей задумчивости. Проглотив кусок, он спросил:
– Жалко коня, да?
Меня настолько удивила его проницательность, что я подавилась и раскашлялась. Мальчик постучал меня по спине, и постепенно дыхание пришло в норму.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась я.
– Мой дед был ясновидцем, и его способности перешли ко мне.
– Деда тоже убили?
– Не знаю, – погрустнев, ответил подросток, – возможно. Он просто исчез, как и отец. Но от него я унаследовал умение читать мысли, лица, видеть души и влиять на людей, и это помогает мне выживать…
Поразмыслив, я произнесла:
– Кирос, я должна тебя предупредить. Если ты не хочешь, чтобы мы расстались, запомни: как только моё тело начнёт растворяться в воздухе, испуская разноцветные лучи, сразу же хватайся за меня. Если ты этого не сделаешь, я вернусь в свой мир одна.
Перепугавшийся мальчик крепко вцепился в мою руку, а я засмеялась:
– Не сейчас. Пока я никуда не собираюсь исчезать. Сначала я должна найти мужа.
– А если он умер?
Озноб пробрал меня до самых костей.
– Нет, не верю! Он сильный и выдержит всё, если только…
– Только, что?
– Если не решит, что меня, действительно, убили.
Подросток помолчал, обдумывая мои слова.
– А ведь «смерть» твоя выглядела очень правдоподобно, – наконец сказал он. – Вполне возможно, что ему тоже так показалось.
Вскочив, я воскликнула:
– Но тогда он может потерять волю к жизни. Мы должны отправляться немедленно!
– Через несколько дней.
– Почему?
– Во-первых, ты сказала, что тебе трудно?
– Я справлюсь…
– Во-вторых, – перебил он, – нужно провялить мясо и запастись водой. Без припасов мы умрём в дороге.
– Но разве нам далеко идти? Ведь те, кто схватил Диму, наверняка заперли его где-нибудь неподалёку.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– От города остался только этот дом, да ещё несколько зданий вдалеке, остальные же давно превратились в руины. Появление здесь патруля – случайность, как и в день, когда они напали на маму. Но если отряд не убивает человека, а забирает с собой, то увозит, скорее всего, в столицу, а она далеко, и добираться туда не меньше недели.
– Ничего себе! – охнула я. – А как называется сей стольный град?
– Никогда не знал, а может, забыл. Мне известно только, что он существует, и в какую сторону нам идти.

Пять дней, в течение которых мы готовили дорожный паёк, тянулись, словно резиновые, я сходила с ума от тревоги за Диму. Если те люди не прикончили его сразу, что они с ним сделали?
Я обратилась с этим вопросом к Киросу.
– Взрослые говорили, что самых крепких и сильных мужчин продают в рабство правителю, и с каждым там поступают по-своему. Кого-то отправляют на тяжёлые работы, а хороших воинов делают гладиаторами для развлечения знати.
– Кто здесь правит?
Мальчик нахмурился.
– Не знаю. Уверен я только в одном – это не человек.
– Почему ты так думаешь?
– Родители слышали это от тех, кто его видел.
– А как он выглядит?
– Не имею понятия.
Мы замолчали. После длительной паузы подросток сказал:
– Завтра уходим. Нам надо хорошо выспаться.
Подкатившись мне под бок, Кирос мгновенно уснул, а я ещё долго лежала с открытыми глазами, глядя на тлеющие угли очага. Перед моим внутренним взором стояло лицо Дмитрия, которого мне так недоставало.
Наконец, выругав себя за отсутствие силы воли, я смежила веки и вскоре погрузилась в сон.

На заре мы покинули наше убежище, неся за плечами большие самодельные рюкзаки с едой и питьём.
Было начало апреля, кое-где ещё лежал снег, и, хотя я надела балахон, сшитый из одеяла, и мужские ботинки, найденные в шкафу, холод пробирал меня до костей. Попрыгав на месте, чтобы разогнать кровь, я зашагала быстрее.
Кирос оказался более приспособленным к путешествию, хотя из пальто уже вырос, и длина рукавов его старомодного редингота составляла ровно три четверти.
Мальчик радовался приключению и, непрерывно болтая, бежал впереди меня. Я же крутила головой, оглядывая окрестности и постепенно мрачнея.

Редингот – мужская или женская верхняя одежда прилегающего силуэта, с двумя небольшими воротничками.

Вокруг царило безмолвие, даже птицы не пели в тягостной атмосфере распада.
Я смотрела на полуразрушенные здания, поваленные столбы и деревья, искорёженные рельсы, огромные кратеры, и в душе нарастала паника. Наверное, мы зря снялись с места, оставив дом, дававший нам тепло и защиту? Возможно ли отыскать в этом царстве гибели затерявшегося в нём человека?
Эти невесёлые мысли, похоже, отразились у меня на лице, потому что Кирос, взглянув на меня, замолчал.
В полной тишине, нарушаемой только звуками наших шагов, мы прошли ещё несколько километров. Остановившись, чтобы перевести дыхание, я почувствовала, что не в состоянии двигаться дальше.
Убежавший вперёд подросток вернулся и, заглянув мне в глаза, сбросил с плеч рюкзак. Достав оттуда кусок плотной ткани, мальчик расстелил его на земле.
– Садись, – приказал он.
Я рухнула, как подкошенная, с благодарностью глядя на приёмного сына. А он тем временем доставал припасы и разводил костёр с помощью первобытного приспособления из двух палочек, вращающихся одна в другой.
Топлива вокруг валялось достаточно, и вскоре рядом весело затрещал огонь, согревая и оживляя моё измученное тело. Но Кирос не дал ему разгореться в полную силу, а когда я спросила, почему, ответил:
– Мы на открытом пространстве. Большое пламя могут заметить те, кого не хотелось бы видеть нам. Маленькое не так бросается в глаза, да и потушить его проще.
Я дивилась его предусмотрительности, а мальчик раскладывал на чистой тряпке куски мяса и вешал над костром котелок с водой.
– Ты раньше делал такие переходы? – поинтересовалась я, без аппетита жуя вяленую конину. – Откуда ты знаешь, как вести себя в дороге?
– Я родился не там, где мы встретились. После того как исчез отец, мы с мамой отправились искать новое место, где могли бы укрыться. Она и научила меня всем этим премудростям.
Приняв сказанное к сведению, я подумала, что если бы не Кирос, я, скорее всего, не протянула бы здесь больше суток. И внезапно моя душа наполнилась нежностью к этому несчастному, одинокому, но такому сильному ребёнку.
Подросток, чувствовавший все перемены моего настроения, замер и поднял большие серые глаза, в которых застыл вопрос. Встав, я подошла к нему, крепко обняла, прижавшись губами ко лбу и ласково гладя по голове, а мальчик уткнулся лицом мне в плечо.
Он был маленьким, меньше меня ростом, и очень худым: недоедание и тяжёлые условия жизни сделали своё дело. Охваченная горячей жалостью, я заставила его бросить хлопоты, усадила и велела есть. Кирос набросился на мясо, как изголодавшийся волчонок, заглатывая огромные куски и запивая их водой.
Когда мы насытились и лежали в сонном оцепенении, набираясь сил перед дорогой, подросток вдруг напрягся и, вскочив, перевернул котелок, загасив неторопливо горящий огонь.
– Поднимайся, – напряжённым шёпотом произнёс он, – уходим!
Кое-как покидав вещи в рюкзаки, мы засыпали пепелище мусором и, скатившись в ближайший кратер, затаились.
Вскоре над нашими головами послышались топот копыт и грубые голоса. Патрульные что-то обсуждали, и мне показалось, что в разговоре прозвучало слово «жатир».
Конечно же, я не поверила своим ушам. Язык этой реальности уже не был русским, и я запросто могла принять одно за другое. Наконец звуки стихли, и мы покинули укрытие.
– Как же нам выбраться? – поинтересовалась я, глядя на крутую стену ямы.
Кирос, улыбнувшись, достал из мешка… сапёрную лопатку и принялся ковырять слежавшуюся почву. Поднявшись по получившимся ступеням наверх, земля выдержала его небольшой вес, он кинул мне конец тонкого каната, предварительно обмотав другой вокруг обломка столба.
Моё едва начавшееся восхождение прервалось, когда я почувствовала, как что-то схватило меня за щиколотку и потянуло обратно. Мне удалось высвободить ногу, но через секунду крепкие путы стянули голени, и тело моё, оторвавшись от стены, зависло в пространстве. 

В этот момент Нику прервали; в зал вошёл Кренот с кричащим свёртком в руках. Он осторожно передал его Юле, объяснив, что услышал плач и не мог не заглянуть в детскую. Та поблагодарила и, извинившись перед гостями, вышла, чтобы покормить младенца.
Кренот и Гергени тепло поздоровались. Человек, не знавший предыстории, не мог бы и предположить, что эти двое были когда-то злейшими врагами.
– Наргон не торопится расти, – улыбнувшись жатиру, произнёс гость.
– Ему незачем спешить, – ответил за Гергени Николай, – пусть побудет ребёнком. Войны, где понадобятся все его силы, не предвидится… Кажется…
– Почему в твоём голосе звучит сомнение? – встревожился Кренот.
Комаров пересказал советнику новости, принесённые Никой и Дмитрием. Во взгляде того заплескался страх.
– Неужели снова? Неужто мир и благополучие невозможны ни на Лиолисе, ни здесь? – удрученно спросил он.
В ответ друзья только развели руками. Вернулась Юлия, и Ника продолжила повествование, о мире будущего, построенного…

на развалинах цивилизации.
Опустив глаза, я оцепенела от ужаса. Из норы в стене высунулось туловище то ли огромного червя, то ли ящерицы – чудовища, охватившего мои ноги длинным языком.
Сверху раздался крик мальчика:
– Мама! Мамочка!
Его голос вывел меня из транса. Я не могла оставить ребёнка одного, да и умирать мне пока не хотелось.
Между тем монстр начал подтягивать меня к себе. Изо всех сил цепляясь за верёвку, я заорала:
– Кирос, лопату!
Тот среагировал мгновенно, и это спасло мне жизнь.
Свесившись в яму по пояс, он передал оружие, а я, рискуя повредить ногу, рубанула им по липкой, бледной ленте языка. Раздался визг, похожий на скрежет, и хватка немного ослабла.
Но монстр не сдавался. Тогда, позволив ему подтащить себя ближе, я, изловчившись, вонзила заострённый конец лопатки в расположенный по центру лба жёлтый глаз. Брызнула слизь, обвившие меня мерзкие кольца бессильно соскользнули, и существо бездыханно распласталось на дне воронки.
Прихватив зубами порвавшийся по шву балахон, я, совершенно обессилевшая и мокрая от пота, выбралась наверх и свалилась к ногам рыдающего сына.
– Не реви, – стирая пальцем слезинки с его щёк, ласково сказала я. – Я жива, и не брошу тебя, как и обещала.
И, приподнявшись, обняла мальчика. Тот послушно сдержал слёзы, немного пошмыгал и успокоился.
– А ты воин, мама! – с уважением сказал он. – Хороший боец.
«Где-то я уже слышала это, – подумалось мне. – Ах, да, то же самое говорил Каргейр…»
– Нет, Кирос, я жива только благодаря тебе. Ты не единожды выручал меня…
Он замотал головой.
– Я делал лишь то, что каждый выживший обязан сделать для другого. А ты боролась и победила.
– С твоей помощью…
– Это не имеет значения. Не будь меня, ты бы всё равно справилась. Я горжусь тобой!
Я проглотила подступивший к горлу ком.
– Теперь ты понимаешь, кто помогал людям исчезать?
Он кивнул.
– Сынок,– продолжила я, смакуя непривычное слово, – скажи, здесь была ядерная война?
– Когда солнце обрушилось людям на головы, помимо других, горели и склады с атомным оружием, – ответил он, – часть его взорвалась. Думаешь, мутанты появились из-за этого?
Я утвердительно помычала.
– Значит, на нашем пути может встретиться что-нибудь более страшное, – сведя брови к переносице, задумчиво проговорил мальчик. – Придётся стать ещё осторожнее.
– Да, но вот прятаться нам теперь негде, – возразила я. – Зная, кто живёт в кратерах…
– Что-нибудь придумаем, – успокоил меня Кирос. – Вокруг много мусора, можно скрыться за любым крупным обломком.
– Ну, что, пойдём? – спросила я.
– Да куда?! – замахал руками мальчик. – Тебе отдохнуть надо.
Он снова расстелил подобие ковра и, посидев с полчаса, мы отправились дальше.
Нам удалось без приключений добраться до небольшого поселения, где мы решили заночевать. Выгнав из уцелевшего домика с разбитыми окнами стайку каких-то животных, оказавшихся огромными рыжими тараканами, Кирос затопил печь, а я, оставив сына хозяйничать, отправилась на «шопинг».
Выход мой оказался удачным. По-видимому, городок не попал в зону обстрела, поэтому многие здания сохранились в неприкосновенности, и мне удалось отыскать сменную одежду для себя и ребёнка. А ещё я обнаружила компас и старую карту России, которые тоже решила забрать.
Возвращаясь, я наудачу заглянула в небольшой подвальчик, и, когда глаза адаптировались к темноте, слегка рассеиваемой светом, лившимся из открытой двери, ахнула: я находилась в оружейной лавке.
Расстелив на полу широкое пальто, я кинула на него несколько пистолетов, ружей и кучу подходящих патронов. Чтобы определить их принадлежность, мне приходилось часто выбегать наверх, и я порядком запыхалась.
Закончив, я, сгибаясь под тяжестью узла, направилась к дому, где ждал сын.
Приблизившись, я увидела, что Кирос с горящими ветками в руках мечется у входа, отбиваясь от… Тех самых тараканов, которых мы вынудили покинуть избушку. Несколько насекомых горели, но остальные продолжали напирать.
Бросив наземь мешок с оружием, я распутала узлы и достала пневматический пистолет, бьющий металлическими шариками. Странный этот выбор объяснялся тем, что только в него я вставила полностью заряженную обойму.
Стреляла я хорошо и, паля по тараканам, почти не давала промахов. Гиганты падали с предсмертным скрипом, а сын поджигал поверженных. Через десять минут у входа догорали трупы погибших насекомых, а оставшиеся в живых улепётывали со звуками, напоминающими матерную ругань.

Повествование Ники прервал дружный хохот людей и эвгастов. С ними смеялись и Юля, и освоившийся Кирос. Лишь Гергени и Кренот, не знающие особенностей русской «культуры», с недоумением наблюдали за происходящим.
– Мама, – взвизгивая от смеха, произнёс мальчик, – тебе надо книжки писать.
– А я пишу, – улыбнулась женщина.
– В новой непременно упомяни мат, которым, удирая, поливали вас тараканы, – вытирая слёзы, выдавил Дмитрий.
– А что, возможно, они мутировали и научились разговаривать? – предположил хихикающий Миша.
– И сразу, как некоторые приезжающие в Россию иностранцы, освоили, что попроще и повыразительнее – матерщину, – подхватила Ника.
Веселье возобновилось.
Наконец все успокоились, и женщина смогла продолжить рассказ о событиях, произошедших... 

на развалинах цивилизации.
Устраиваясь на новом месте, мы на всякий случай забаррикадировали окна и дверь. В шкафу нашлись свечи, и наше обиталище приобрело праздничный, новогодний вид.
Вскоре печка так нагрела воздух в домике, что мы изнемогали от жары и едва могли дышать. Я переоделась в «купленные» джинсы и футболку, а Кирос добыл из кучи принесённой одежды длинный балахон с короткими рукавами.
– Может, свежего таракана пожарим? – неуверенно предложил он, покрутившись перед большим осколком зеркала.
При мысли о таком деликатесе меня чуть не стошнило, и мальчик, увидев, что я едва сдерживаю рвотные позывы, смутился и замолчал.
Мы поужинали вяленой кониной, выпили по стакану кипятка и расположились на пахнущих плесенью кроватях. Я настолько устала, что уснула, едва коснувшись головой подушки.
Разбудил меня прыгнувший на постель Кирос. В пляшущем свете я разглядела испуганные глаза ребёнка, и сон слетел с меня.
– Что случилось? – шёпотом спросила я.
– Там…
Он протянул руку к двери. Действительно, за ней слышалось подозрительное шуршание.
– Наверное, тараканы вернулись, – внутренне напрягшись, сказала я.
Подросток покачал головой.
– Нет, это что-то очень большое…
Он не договорил. По стене ударили так, что сотрясся весь домишко.
Скатившись с кровати, я кинулась к узлу с оружием. Дрожащими руками заряжая пистолеты и ружья, я мысленно благословляла дотошного школьного военрука, когда-то научившего меня этой премудрости.

Военрук – преподаватель военного дела в учебном заведении.

Кирос присоединился ко мне. С сосредоточенным лицом он загонял патроны в стволы, готовил обоймы. Удивлённая я собиралась поинтересоваться, откуда у него такие навыки, но не успела.
Дверь слетела с петель, и внутрь проникло нечто, настолько ужасное, что я застыла, словно примороженная к месту.
У твари были нормальные лицо и руки, но на этом сходство с человеком заканчивалось. Туловище переходило в извивающийся змеиный хвост, на конце которого виднелось скорпионье жало.
Кирос дёргал меня за руку, а я, словно заворожённая, не двигаясь, смотрела на приближающуюся смерть.
«Странно, – мелькнула мысль, – похоже, он меня гипнотизирует. Ну-ка, очнись, ты ведь сумела однажды воспротивиться зову вампира…»
Собрав все силы, я попыталась поднять оружие, и в этот момент отчаявшийся Кирос дуплетом пальнул в чудовище из охотничьей двустволки. Монстр взревел от боли, но двинулся дальше, занося хвост для удара.
Когда мутант находился в паре шагов от нас, я, наконец, стряхнула с себя оцепенение и, отбросив ружьё, схватила пистолет. И вовремя: ещё секунда, и ядовитое жало пронзило бы нас обоих.
Но я успела. Прозвучал выстрел, и череп агрессора раскололся, брызнув мозгами и кровью. Огромное тело, круша всё вокруг, извивалось у нас под ногами.
Схватив мальчика в охапку, я потащила его в угол за печью. Постепенно шум стих, и я, опускаясь на пол, пробормотала:
– А кто-то говорил, что здесь не едят людей. Ты ошибся, Кирос, желающих предостаточно.
И потеряла сознание.

Ника замолчала, когда появились новые люди. Улыбаясь присутствующим, в зал вошли Рош, Усла, Тонас и ещё несколько лиолисианцев.
– В честь чего собрание? – весело поинтересовался один из инопланетян.
– Ника и Дима вернулись из будущего и принесли нерадостные вести, – объяснил Гергени.
Пока жатиры и эвгасты вводили новоприбывших в курс дела, Кирос, с любопытством их рассматривал.
Вдруг он негромко вскрикнул и, схватив Нику за руку, потянул за собой. Остановившись напротив элтов, он шёпотом поинтересовался у матери:
– Видишь этого человека? Как его зовут?
– Рош. А в чём дело?
В голосе женщины звучало удивление.
– Так вот, мам, это мой дед.
Ника ахнула.
– Ты уверен? – помолчав, спросила она.
– Конечно. Он исчез, когда мне было одиннадцать – вполне сознательный возраст.
– Значит, – произнесла потрясённая Ника, – ты лиолисианец. Элт.
– Кто?
– Элт – провидец. Вот откуда у тебя этот дар. Странно, что тебе об этом не рассказали.
И повысила голос:
– Друзья, прошу минуту внимания!
Советники, горячо обсуждавшие новости, замолчали, и Ника вышла вперёд.
– Рош, Усла, – сказала она, – в сказанное мной вы сразу не поверите. И всё же вам придётся это принять. В грядущем я усыновила вот этого мальчика – Кироса. Вместе мы прошли огонь и воду, он отважен, умён, и я очень его люблю…
Подросток посмотрел на женщину взглядом, полным обожания, а та продолжила:
– В том страшном мире он потерял всех близких. Родную мать его убили, а отец и дед пропали бесследно, предположительно пожранные тамошними хищниками, жаждущими человечины…
– К чему такое долгое вступление, Ника? – удивлённо поинтересовалась Усла.
– Я не хочу, чтобы для вас стало неожиданностью самое главное, – объяснила та. – Исчезнувший в будущем дед Кироса сейчас находится тут. Это ты, Рош. А Усла, соответственно, его бабушка.
Элт и его жена побледнели.
– Дедушка, – сказал мальчик, – я понимаю, что меня не должно здесь быть, что, возможно, даже мой отец ещё не родился, но так получилось. И я не знаю, как с этим жить.
Он заплакал, зарывшись лицом в покрывало матери.
Звенела тишина. Рош с Услой переглянулись, а потом элт шагнул к ребёнку и, мягко оторвав его от Ники, прижал к себе.
– Не плачь, – беря лицо подростка в ладони, сказал он. – Неужели ты думал, что мы откажемся от собственного внука? Неважно, что ты появился в нашей жизни раньше времени, как не имеет значения, что ты намного старше своего родителя, увидевшего свет в прошлом году. Главное, в тебе течёт наша кровь, а лиолисианцы всегда славились крепостью кровных уз.
Заулыбавшись сквозь непросохшие слёзы, мальчик крепко обнял деда, а свидетели громко зааплодировали.
Довольные жатиры поздравили семью с воссоединением, произошедшим при столь необычных обстоятельствах, и Ника продолжила повествование о том, что случилось…

на развалинах цивилизации.
Кирос попрыскал мне в лицо водой, и я пришла в себя.
– Сынок, нам надо вытащить это….
Я скривилась, глядя на «это».
– Надо вытащить его наружу и закрыть дверь. В ночи наверняка бродят ещё какие-нибудь твари, которые не откажутся нами поужинать. Вооружись, и пойдём.
Мальчик кивнул и, подняв с пола пистолет, быстро его перезарядил.
– Где ты этому научился? – спросила я.
– У отца, – с гордостью ответил подросток.
И спросил:
– Неужели оно когда-то было человеком?
Я пожала плечами.
– Наверное. Точнее те, кто произвёл его на свет. Кстати, ты чувствовал, что он гипнотизирует нас?
– Нет, – удивлённо сказал Кирос. – Так вот почему ты не двигалась.
– Не могла, – подтвердила я, разводя руками. – Но, в конце концов, мне удалось вырваться.
– Да, я заметил, что ты словно ожила, – кивнул сын. – А я… Возможно, мой дар блокировал внушение.
Вдвоём мы выволокли отвратительную тушу на улицу и шмыгнули обратно, приперев дверь всем тяжёлым, что нашлось в доме. Через пару минут снаружи донеслось рычание, звуки потасовки и громкое чавканье. Нашего ночного гостя ели, и я радовалась, что мы убрались оттуда вовремя.
Выглянув утром наружу, мы увидели, что от змеечеловека не осталось ничего, кроме нескольких костей, черепа и большого бурого пятна крови. Не отводя взгляда от останков, сын сказал:
– Если бы мы догадались отрезать от него кусок, то сейчас позавтракали бы свежим мясом.
– Кирос, – взвилась я, – пусть он и мутант, в чём, кстати, совершенно не виноват, корни-то у него человеческие. Ты хочешь стать каннибалом?
– Прости, мам, – виновато прошептал он, – но, видишь ли, тараканы стащили у нас один рюкзак, а оставшегося в другом хватит ненадолго. Вот я и пытаюсь найти способ пополнить наши запасы.
– Ох!
Я расстроилась, но тут в голову мне пришла удачная мысль.
– А ружья на что? – весело спросила я. – Будем охотиться.
– Ой, точно!
У мальчика заблестели глаза, и он засуетился, складывая вещи. Соорудив новый рюкзак взамен украденного, я положила туда одежду и патроны, надела его на плечи, и мы бодро двинулись к цели. 

Когда мы очутились в центре, я, резко затормозив, повернула к полуразрушенным торговым рядам.
– Ты чего, мам? – удивился Кирос.
– Не понимаю, почему я не подумала об этом раньше, но… Ты когда-нибудь катался на велосипеде?
Поразмыслив, мальчик спросил:
– Это такая большая штука с двумя колёсами, да?
– Именно.
– Нет, не случалось.
Ответ меня разочаровал. Если подросток никогда не садился на велосипед, то учить его придётся долго. И всё-таки стоило попробовать.
Обойдя несколько бывших магазинов, мы, в конце концов, отыскали необходимое. Смазанный и упакованный по всем правилам наш будущий транспорт прекрасно сохранился, и Кирос, увидев его, взвизгнул от восторга.
Обтерев велосипеды тряпками, мы вывели их наружу, и…
Я разинула рот от удивления, когда мальчик, после пары неудачных попыток, весело покатил по пожухлой траве и изрытому асфальту.
– Вот это да! Как ты сумел? – восхищённо поинтересовалась я.
Он пожал плечами.
– Это несложно. Надо лишь удерживать равновесие и не робеть.
А я подумала, что после всего, что он пережил, бояться железного друга было бы просто смешно.
Когда мы, привязав часть скарба к багажникам, ехали по окраинной улице, моё внимание привлекло содержимое небольшого завалившегося вбок сарая. Спрыгнув с велосипеда и поставив его на подножку, я поспешила туда.
Зрение не обмануло меня, в развалюшке стоял автомобиль. Обычная шестёрка, но в прекрасном состоянии.
– Какие богатства здесь скопились, – подумала я.
А вслух произнесла:
– Эх, ещё бы бензинчику.
– Что это такое? – спросил сын.
– Жутко вонючая жидкость, – последовал ответ.
Проверив бак, я очень удивилась, обнаружив, что в нём ещё осталось топливо. И возрадовалась, найдя в багажнике канистру тосола. Да, бывший владелец хорошо заботился о своём средстве передвижения.
– Мам, – окликнул меня Кирос.
Обернувшись, я увидела, что он волочет по полу десятилитровую ёмкость. Характерный запах подтвердил: это то, что нам надо.
– Там ещё две таких же, – указывая в угол, произнёс подросток.
Мы принесли обе и наполнили резервуар.
Решив, что этого хватит, чтобы добраться до столицы, я велела сыну пригнать велосипеды. Разгрузив и переломив те пополам, мы засунули двухколёсных помощников в багажник, оружие сложили в сетку на крыше, а канистры и рюкзак с едой пристроили на заднем сидении.
Сев за руль и повернув ключ, я попыталась дать задний ход. Машина заскрежетала, но с места не двинулась.
Водителем я была аховым, и, кроме того, привыкла к автоматической коробке передач автомобиля мужа, поэтому растерялась. Я повторяла попытки, пока, наконец, не вывела упрямую колымагу из сарая.
Но ехать вперёд она тоже не хотела, фыркая и застревая на каждом шагу. С грехом пополам мы протащились с полкилометра, и тут до меня дошло…
– Идиотка! – возопила я.
Кирос удивился.
– Не замечал у тебя умственных отклонений, мам, – серьёзно сказал он.
– Нет, ну, ты подумай, – возмущалась я, – надо же быть такой тупицей, чтобы не снять машину с ручного тормоза!
И дёрнула рычаг. С облегчением вздохнувший автомобиль легко покатился вперёд, подпрыгивая на изрытой дороге, а сын зашёлся хохотом.

Такого взрыва смеха Ника не слышала даже на концертах известных юмористов.
Дмитрий едва не катался по полу, Николай сползал по стене, стуча по ней кулаком; заливались, как люди, так и лиолисианцы, многие из которых уже умели водить машины или представляли, как это делается.
– Не будь я бессмертным, скончался бы до срока, – срывающимся голосом произнёс изнемогший Гергени. – Но время не ждёт, поэтому, Ника, продолжай…
И та продолжила.

Я поддержала мальчика и долго вторила ему, но, когда кто-то или что-то внезапно дёрнуло наш драндулет назад, нам стало не до веселья.
Оглянувшись, я увидела…
На некоторых светофорах есть человечки, составленные из небольших чёрточек, мигающих при смене света. И похожий вцепился сейчас в автомобиль, тормозя его ход и, кажется, пытаясь съесть содержимое открытого багажника. Чёрточки были чёрными и постоянно дёргались, меняясь местами.
– Это ещё что? – побледнев, спросил Кирос.
– Знать бы, – нервно ответила я.
И под удивлённым взглядом ребёнка продекламировала:

«В четверг четвёртого числа
В четыре с четвертью часа
Четыре чёрненьких, чумазеньких чертёнка
Чертили чёрными чернилами чертёж…».

Добавив «… чрезвычайно чисто», я вдавила педаль газа в пол до упора. Железный конь глухо заржал, потом взвыл и рванулся вперёд на немыслимой скорости.
– Пристегнись, – крикнула я подростку, лихорадочно ища ремень.
Он защёлкнул на себе свой, а потом разобрался с моим. Но, несмотря на быстроту передвижения, чудовище продолжало держать нас мёртвой хваткой.
– Господи, помоги! – взмолилась я и, резко затормозив, дала задний ход.
Под колёсами что-то противно заверещало, но я, не обратив на это внимания, прокатилась вперёд, вновь наехав на монстра. И остановилась.
Стало так тихо, что я слышала, как в ушах звенит кровь. Оглянувшись, мы увидели потерявшее форму, сливающееся с землёй нечто. Оно не шевелилось, и, облегчённо вздохнув, я тронулась с места.
Проехав ещё километров десять, я вышла из машины и, ни слова не говоря, перенесла оружие в салон. Потом мы перекусили, и я вновь завела мотор.
– Научи меня, мам, – попросил сын. – Надо же тебе отдыхать. Вести по такой дороге – нелёгкий труд.
Я согласилась.
– Но при условии, что ты не будешь гнать, а если что-то случится, сразу отдашь руль.
– Разве я когда-нибудь не слушался тебя? – удивился мальчик.
Поцеловав ребёнка, я начала урок.
Очень быстро, возможно, благодаря своему дару, Кирос освоил искусство вождения, и мы двинулись дальше. Подросток, как и обещал, вёл автомобиль на скорости, не превышающей сорока километров в час, а я откинулась на спинку сидения и вскоре задремала.
Когда я проснулась, уже темнело. Кирос покосился на меня и, увидев, что глаза мои открыты, расплылся в улыбке.
– Выспалась, мам?
– Я-то выспалась, – сердито отозвалась я, – а вот ты наверняка устал. Надо было меня разбудить.
Машина остановилась, и мальчик, зевнув, потянулся.
– Зато я получил массу удовольствия, – возразил он.
– Где же мы будем ночевать? – глядя в окно, пробормотала я. – Голая равнина…
Кирос услышал.
– Во-он там, мама, – сказал он, показывая на одинокое большое дерево.
Приглядевшись, я увидела, что в ветвях кроны расположился солидных размеров домик. Но, прикинув высоту и убедившись в отсутствии сучков внизу, сокрушённо покачала головой:
– Мне туда не забраться.
Подросток засмеялся.
– Я помогу, – уверил он. – Пошли.
Заперев машину, я двинулась к цели, но Кирос остался на месте.
– На всякий случай надо захватить оружие, – сказал он.
Хлопнув себя по лбу, я вернулась и, кинув мальчику рюкзак с едой, взвалила на спину тяжеленный узел.
Подойдя к дереву, подросток взял у меня пистолет и, как обезьянка, вскарабкался наверх. Осторожно приотворив дверь домика, Кирос заглянул в него.
– Чисто, – крикнул он и исчез внутри.
Через минуту по стволу зазмеилась верёвочная лестница, что очень меня обрадовало. Привязав поклажу к нижней ступеньке, я отправила её вперёд себя, а после поднялась сама.
Оказавшись в нашем временном жилище, я осмотрелась. Меблировка маленькой комнатушки состояла из двух топчанов.
– Что это и откуда взялось? – поинтересовалась я, сев на койку.
– Понятия не имею. Но иногда такие избушки попадаются. Когда мы с матерью переходили с места на место, то, случалось, в них ночевали. Эту я искал специально.
– А с курса мы не сбились? – доставая компас, спросила я.
Нет, двигались мы в нужном направлении.
– Если завтра поедем быстрее, чем сегодня, – сказал мальчик, – то к вечеру будем на месте.
– Ты думаешь? – удивилась я.
Вытащив из кармана карту, Кирос разложил её на коленях.
– Мы здесь, – сообщил он, показывая на какую-то точку, – это мне подсказывает внутренний голос. А вот столица. Она называется...
Он помолчал, вглядываясь в незнакомые слова:
– Сан-Питро.
– Санкт-Петербург – столица?! – изумилась я. – А что же произошло с Москвой?
– Понятия не имею, – отозвался сын, – с информацией сейчас туго.
Вздохнув, я поднялась. Мы зажгли свечи, предусмотрительно взятые Киросом с прежнего места ночёвки, и заперли дверь на деревянный засов.
Плотно сколоченные стенки домика не пропускали холод, и вскоре внутри стало достаточно тепло, чтобы спать, не раздеваясь. Перекусив и зарядив оружие, мы растянулись на топчанах и нырнули в объятия морфея.
Ночь прошла без приключений, а утром, прекрасно выспавшись, мы погрузились в машину и выехали со «стоянки».
Чем ближе была конечная цель, тем неспокойнее становилось у меня на душе, а в голове роились мысли одна тревожнее другой.
Что ждёт нас в стольном граде? Как он выглядит? Какие там законы? А вдруг нас попытаются убить.
Но больше всего пугало, что мы могли не найти там Диму. Возможно, он погиб ещё по дороге туда. Видевший мою «смерть» муж мог заставить себя прикончить, спровоцировав своих похитителей.
Усилием воли отогнав ужасные видения, я надавила на педаль, и мы понеслись вперёд.
– Мама!
Испуганный голос Кироса вернул меня в реальность, и я притормозила.
«Совсем с ума сошла! – мысленно выругала я себя. – Угробишь мальчика, а ведь ты за него в ответе. Что бы ни случилось с Димой, у тебя есть сын».
– Мама, – снова сказал подросток, – зачем ты себя мучаешь? Ведь пока мы ничего о нём не знаем.
Ну, вот, я совершенно забыла, что Кирос умеет читать мысли. Скинув скорость до минимума я, держа руль одной рукой, обняла ребёнка.
– Прости, я очень переживаю. Но это, конечно, не повод, чтобы отправить нас обоих на тот свет.
– Тем более, – подхватил тот, – что желающих и так предостаточно.
Он произнёс это с такой забавной серьёзностью, что я не могла не улыбнуться. И прибавила ход.
Вскоре на горизонте замаячили здания, и я вздрогнула, осознав, что вижу чёрные пикообразные высотки, за образец которых, видимо, взяли лиолисианские дома.
– Это уже не Санкт-Петербург, – пробормотала я.
И, чувствуя, как внутри снова растёт паника, остановила машину.

Гергени прервал Нику, удивлённо пробормотав:
– Он-то откуда о них узнал? Вряд ли я стал бы рассказывать детям подробности жизни на Лиолисе.
– Возможно, Гудрис извлёк информацию из твоего мозга, – предположила Юля.
– А ещё меня поражает, – согласно кивнув, продолжил Гергени, – что жатир, родившийся на этой планете, мог так с ней поступить. Я не слишком заботился о жителях своей, но происходившее с моим миром, меня угнетало. Умирающий Лиолис снится мне до сих пор, и я всякий раз пробуждаюсь с чувством потери.
– Похоже, ваш сын станет беспринципным и безжалостным властелином, – сказал Кренот.
– И трудновоспитуемым, – подхватила Юля. – Как можно, имея перед глазами пример справедливого правления, желать войны и разрушений? Не понимаю.
Беспомощно разведя руками, она поднялась и, сев рядом с Гергени, спрятала лицо на груди мужа, а тот обнял и прижал её к себе.
Советники, впервые наблюдавшие такую интимность в поведении жатиров, удивлённо переглянулись, но промолчали, а Николай, обратившись к Нике, сказал:
– Меня распирает любопытство. Так что же вы увидели, въехав в город?
– Мы попали туда не сразу, – улыбнулась она, – не так-то просто оказалось проникнуть в столицу мира, возникшего…

на развалинах цивилизации.
Дорога у Сан-Питро выровнялась, и автомобиль катил вперёд легко и быстро. Подъехав ближе, мы увидели высокую стену, огораживающую город, единственным входом в который остались огромные ворота. Мы переглянулись.
– Объезда, как мне кажется, нет, – негромко сказала я.
– Значит, надо попытаться пройти здесь – решил он. – В худшем случае, нас просто прогонят, и мы поищем другой путь.
Я задумалась и вскоре приняла решение:
– Зарядим пистолеты, сынок. И постараемся прорваться.
Через несколько минут мы, вооружённые до зубов, направились к казавшейся непреодолимой преграде.
Взявшись за тяжёлое кольцо, я громко постучала. В воротах приоткрылось окошечко, и на нас глянули два глаза, в которых не отражалось никакой мысли.
– Приготовься, – шепнула я мальчику.
Тот нервно сглотнул, а у меня внезапно пересохло во рту.
Одна створка со скрипом открылась, и напряжение тисками сжало нас обоих. Мы увидели двух рувов, в чьих взглядах не возникло ни страха, ни интереса.
– Что привело вас сюда? – ровным тоном поинтересовался один из биороботов.
– Желание попасть в город, – стараясь казаться спокойной, отозвалась я.
– Зачем? – задал вопрос второй.
Я растерялась, и за меня ответил Кирос:
– Чтобы здесь жить.
– Вы знаете, что столица перенаселена? – так же безразлично спросил первый. – Чтобы остаться, вы должны предъявить доказательства своего благосостояния.
Мы переглянулись.
– А что может стать таким доказательством? – осторожно поинтересовалась я.
– Дорогостоящее и полезное имущество, – равнодушно пояснил второй рув.
Кирос негромко произнёс:
– Рискнём. Я сейчас.
И, прежде чем я успела его остановить, кинулся к машине. Вскоре наша колымага стояла у ворот, и я заметила, что в глазах стражей, до этого безжизненных, мелькнуло любопытство, смешанное с восхищением.
– Очень странно, но, похоже, здесь никогда такого не видели, – шепнул мальчик.
Один из церберов тем временем добрался до багажника и застыл, глядя на велосипеды.

Цербер (мифич.) – пёс, охраняющий вход в царство Аида.

– Что это? – тыча в них пальцем, спросил он.
В голосе его звучало изумление.
– Это игрушка, – пояснила я, вытаскивая и раскладывая мини-транспорт, – но дорогая.
Первый покачал головой.
– Это индивидуальное средство передвижения, а такие тут редкость. Вы заработаете хорошие деньги, отдавая их внаём.
И, дождавшись, когда велосипед снова окажется в машине, сказал:
– Проезжайте.
Не веря ушам, мы замерли, а опомнившись, кинулись открывать дверцы. Но второй рув остановил меня, доброжелательным тоном посоветовав:
– Рекомендую сразу завести своё дело, чтобы было чем платить за жильё и еду. Ваша чудесная карета привлечёт к вам внимание людей. Удачи!
Пугая лошадей и ловя на себе взгляды прохожих, мы в молчании ехали по улицам столицы.
Наконец Кирос высказал мысль, вертевшуюся в мозгу и у меня:
– А эти рувы не такие уж бесчеловечные. С чего ты взяла, что они роботы?
– Друзья рассказывали. Но, бог с ними, давай лучше подведём итоги. Мы прорвались – это самое главное. Еды нам хватит ещё дней на пять. Спать можно в машине, не думаю, что здесь есть чудовища, подобные подстерегавшим нас на диких землях…
– А своё дело?
– Я не имею представления, с чего начать. Кроме того, Кирос, у нас ведь не было намерения здесь остаться. Наша задача – найти Диму, забрать его и…
– И?
– Когда мы воссоединимся, нас, скорее всего, перебросит в наш мир.
– А что будет со мной?
– Я говорила, что нужно делать, помнишь?
– Да.
Помолчав, он спросил:
– Начнём искать?
– Немедленно.
Припарковав жигулёнок неподалёку от непривычного вида особняков, я распорядилась:
– Садимся на велосипеды и отправляемся осматривать город. Провизию и оружие берём с собой.
– А машина?
– Я запру её и поставлю на сигнализацию. Будем надеяться, что, взвыв, она напугает непрошенных гостей.
Так мы и поступили. И, оседлав железных скакунов, отправились на поиски Дмитрия.

Тот прервал жену:
– Сколько же времени вы провели в столице?
– Почти две недели. Нам пришлось продать пневматический пистолет с боеприпасами, потому что еда кончилась раньше, чем мы предполагали. Но он стоил хороших денег…
– Да, – перебил подросток, – мы неплохо питались и могли позволить себе останавливаться в ночлежках…
– В гостиницах, Кирос, – улыбаясь, поправила Ника.
И пояснила:
– По уровню обслуживания те очень походили на ночлежки, и в шутку я называла их именно так. Хотя даже это тогда казалось нам роскошью.
В разговор вмешался Гергени, всё ещё обнимающий Юлю:
– Похоже, Гудрис совершил просчёт при создании рувов. Прежние не знали, что такое эмоции.
– А я уверена, что они лишь блокировались мозговыми атаками жатиров, – подала голос Юлия. – Хотя и не все. Вспомни, когда-то лиолисианцам удалось повернуть солдат против властителей, сыграв на их чувстве страха. Ведь если бы погибла планета, умерли бы и они.
– Да, – задумчиво произнёс Гергени. – былые хозяева Лиолиса не учли, что у каждого живого существа доминирует инстинкт самосохранения. А я просчитался с эвгастами, хотя теперь это меня радует. Если бы не моя ошибка, у меня не было бы тебя, Юленька.
Последние слова прозвучали так нежно, что женщина-жатир, подняв голову, посмотрела на мужа сияющим взглядом и свернулась калачиком у него на коленях. А Гергени, погладив её по волосам, предложил:
– Продолжим завтра? Время позднее, надо отдохнуть.
Никто не возразил, и, переговариваясь, советники стали расходиться. Рош подошёл к Киросу.
– Ты останешься с матерью, – спросил он, – или пойдёшь с нами? Нике и Диме необходимо побыть вдвоём, они давно не видели друг друга.
– С вами, дедушка, – ответил мальчик, – я очень по тебе соскучился!
Элт увёл ребёнка, а Дмитрий с женой, попрощавшись с жатирами, отправились домой. 

На следующий день Совет в том же составе собрался в резиденции. Беседуя, люди группами входили в большой дом, однажды в считанные дни выстроенный на пустыре.
Нику всегда удивляло, что такое заметное здание не привлекает пристального внимания горожан, но властители знали секреты маскировки.
Гергени выглядел задумчивым, а Юля расстроенной. По-видимому, ночью оба не спали, потому что периодически клевали носом, откровенно зевая. Но Нику они слушали со вниманием, а та продолжила рассказ о произошедшем…
на развалинах цивилизации.
Поиски оказались тщетными. Сначала мы держались вместе, потом разделились. Кирос, умеющий влиять на людей, пробрался во дворец, а я продолжила патрулировать улицы, посещая гладиаторские бои и заглядывая в рассредоточенные по городу клетки с рабами.
Димы не было нигде. Сын, нашедший работу в резиденции в качестве мальчика на побегушках, сумел проникнуть во все потаённые уголки, но это тоже не привело к результату. И, наконец, мы, разочарованные и отчаявшиеся, сев в машину, направились к воротам.
Охранял их рув, ставший свидетелем нашего триумфального въезда в столицу. В его глазах я прочла изумление и вопрос. Не знаю, что меня на это подвигло, но я рискнула поговорить со стражем.
Он выслушал меня, сочувственно кивая, а когда я описала Диму, воскликнул:
– Как же, как же, я хорошо помню этого человека. Его, связанного по рукам и ногам, доставили сюда в моё дежурство.
– Куда его везли? Почему связали?
– Мне сказали, что раба не сумели усмирить. Уложив охрану на обе лопатки, строптивец набросился на самого владыку. А это преступление. Его повезли в Новгород, чтобы продать на площади, но я уверен, что он уже мёртв.
– Почему? – похолодев, спросила я.
– Он посмел оказать сопротивление, а бунтари долго не живут. Но, может, тебе повезёт, и ты успеешь похоронить мужа.
Я разрыдалась, а рув опешил.
– Что ты, что ты, – уговаривал он, – не стоит плакать. В таком мире, как наш, мёртвым быть лучше, чем живым.
– Вот ты всё понимаешь, – всхлипывая, проговорила я, – а служишь этому режиму…
Собеседник погрустнел.
– У меня нет выбора, – ответил он подавленно, – моими действиями руководят, запрещая размышлять.
– Ваш хозяин – жатир?
– Н-не уверен, – растерялся он. – Но если да, то он иной, не такой, как другие.
– Что это значит?
Рув оглянулся на стоящего у ворот собрата, проверяя, не слышит ли тот, и прошептал:
– У него нет силы, понимаешь? Он управляет и Империей, и нами с помощью передатчика…
Я ахнула. А биоробот, покосившись на сослуживца, громко произнёс:
– Жаль, что вам здесь не понравилось. Вы могли бы вести в столице достойную жизнь. Проезжайте.
Сев за руль, я сказала стражу:
– Спасибо, ты настоящий человек.
– Я – человек?!
Выражение изумления возникло на лице рува, и он долго ещё стоял у открытых ворот, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.

– Господи, – не в состоянии более сдерживаться, возопил Комаров,– бессильный жатир – что это? Как же ему удалось убить Гергени, взять в плен мать и подмять под себя мир?!
Родители будущего тирана тоже выглядели потрясёнными.
– Разве такое возможно? – вопросила Юля. – Представитель нашего вида, лишённый мощи, не имеет к нам никакого отношения. Как Гудрис смог? И что за передатчик он создал?
– Я видел эту машину, – вмешался в разговор Кирос. – Она была огромна, на ней мигало множество лампочек, а вокруг стояли большие круглые штуки, похожие на тарелки. Кажется, они называются антеннами. И, прежде чем меня прогнали, я успел разглядеть капсулу с жидкостью, в которой плавал мозг. Живой мозг.
– А-а, – застонал Гергени, – он сохранил мой энергетический потенциал в этом резервуаре, связав с ним свой разум. Но почему, почему я не воспротивился?
– Возможно, – сказала Юля, – Гудрис отключил участки, контролирующие…
– Нет, – прервал её Дмитрий, – скорее всего, он накачал тебя тестостероном, и уровень агрессии, снизившийся, когда ты вступил в брак, вновь достиг пика.

Тестостерон – основной мужской половой гормон, андроген.

Гергени закрыл лицо руками.
– Значит, я помогал ему добровольно? Но почему он отнял у меня тело?
– Ты бы сопротивлялся, милый, – тихо пояснила Юлия, – физически.
– Как, как он до такого додумался? – продолжал недоумевать жатир.
– Я видел в кабинете Гудриса древний диплом медицинского учебного заведения, – сообщил Кирос.
Дмитрий хлопнул себя по лбу.
– Скорее всего, он занимался исследованиями мозга, – воскликнул он, – вот откуда у него такие познания. И применил их во зло, потому что чувствовал себя ущербным и комплексовал. Что ж, мне тоже придётся поразмыслить, как предотвратить ужасное будущее. Психически неустойчивые люди – моя специальность.
Ника с уважением посмотрела на мужа.
– Да, – сказала она, – воспитать жатира – это не программу-вирус написать…
– А ты рассказывай, рассказывай, – потребовал Кренот.
– Зачем? – удивилась женщина. – Ведь основное нам уже известно.
– Мы любопытничаем, – натянуто улыбнувшись, произнесла несколько успокоившаяся Юля.
Ника усмехнулась.
– Ладно, – согласилась она. – Правда, говорить почти не о чем, близок финал. Но если вы хотите… Итак…
На развалинах цивилизации.
Когда до цели осталось всего пятнадцать километров, кончился бензин, и мотор заглох. Быстро смеркалось, а темнота здесь сулила лишь неприятности.
– Может, успеем, мам? – спросил Кирос. – На велосипедах ведь быстрее, чем пешком.
– Не стоит рисковать, – возразила я. – К ночи мы, вероятно, и доберёмся до города, но вдруг придётся провести её за стенами. Спать в машине всё-таки безопаснее, чем в поле.
– Всё верно, а я избаловался, – улыбнулся мальчик, – привык к нормальным кроватям. Если ты считаешь, что так лучше, то останемся. Только, пожалуйста, давай разведём костёр и поедим. Патруль в такое время вряд ли появится.
Я согласилась, и вскоре на вертеле жарилась купленная в стольном граде жирная курица.
Но только мы, разложив части птицы на ткани, собрались подкрепиться, как на нас что-то прыгнуло. И мы даже не успели испугаться, когда чешуйчатая тварь, опрокинув котелок с водой, слопала обе наши порции.
Разинув рот, я смотрела на непрошеного гостя. Перед нами, покачиваясь на мощных ногах, стоял динозавр, и не какой-нибудь, а сам тираннозавр рекс. Но очень маленький, не больше кошки.
– Фу ты ну ты, эволюция, – обалдело пробормотала я.
И, дёрнув Кироса за руку, завопила:
– Бежим!
Мы рванули к автомобилю. Когда дверца захлопнулась, с обратной стороны о неё ударилось крепкое тельце.
– Мам, зачем мы удирали? – недоумевал Кирос. – Его же ногой можно раздавить.
– Привычка – нервно хихикнула я. – И ещё, рептилия кусается. А если слюна её ядовита? Нам пришёл бы конец.
– Резонно, – согласился подросток – Жаль только, что покушать не успели.
– У меня есть бутерброды и сок. Хочешь?
– Ага.
Пока мы трапезничали, тираннозаврик бесновался снаружи, стараясь добраться до добычи, а мы весело хохотали над его бесплодными попытками проникнуть внутрь.
Но вскоре нам стало не до смеха; их полку прибыло.
Приникнув к стёклам, мы наблюдали, как на пресмыкающееся набрасывается ещё какой-то плотоядный ящер, а сверху налетает птеродактиль. Битва разгорелась нешуточная, и я подумала, что если появятся новые бойцы, может не поздоровиться и нам.
Решив, что нападение – лучшая защита, я зарядила два ружья, положила рядом пистолет и распахнула дверцу. Внимание хищников сразу переключилось на нового врага и, заревев, они дружно кинулись к нашему убежищу.
Метким выстрелом из одного ствола я уложила летающую тварь и, промахнувшись из второго, схватила пистолет, целясь в нашего старинного знакомца. Но тот, напуганный предсмертными воплями воздухоплавателя, развернувшись, дал дёру, и пуля досталась его недавнему противнику. Бедняга рухнул замертво,
Кирос зааплодировал, а я спросила:
– Как ты думаешь, они съедобные? Хотелось бы получить компенсацию за курицу.
– Давай проверим, но лучше утром. Снаружи мне не по себе.
Выпотрошив тушки, я спрятала запасы в рюкзак. Но птеродактиль ужасно вонял, и нам пришлось выкинуть ящера в ночь, где позже его подобрали голодные собратья, к счастью, не подозревающие о нашем существовании. А мы с сыном расположились на сидениях и крепко проспали до рассвета.
Позавтракав необычной дичью, оказавшейся вкусной и сочной, мы достали велосипеды и поехали в Новгород.
Проблем у ворот не возникло: наш транспорт и здесь произвёл благоприятное впечатление, а деньги, которые я демонстративно пересчитала, стали пропуском в новый мир.
Не заходя в гостиницу, мы, спешившись, отправились осматривать город, но не успели сделать и нескольких шагов, как нас остановил патруль, потребовавший, чтобы я закрыла лицо. В ближайшей лавке я купила тонкое покрывало, и мы начали поиски.
Они оказались недолгими. Очутившись на площади, мы увидели, что на помосте бьют кнутом привязанного к столбу человека. Пробравшись через толпу, я ахнула: этим несчастным был Дима.
Он выдержал пытку без единого стона, а я не могла не расплакаться, глядя на его страдания. Проследив за ним и палачами, мы с сыном выяснили, где находится узилище.
Пообещав мужу прийти за ним ночью, я продала одно из ружей с боеприпасами и купила напильник, целебные мази и шатёр, намереваясь спрятать Диму от любопытных глаз, чтобы без помех лечить его раны. Но ничего из последнего не пригодилось. Едва мы прикоснулись друг к другу, как сила, вечно вмешивающаяся в нашу жизнь, перенесла нас сюда.
– А я так удивился, что чуть не забыл схватить маму за руку, – дополнил Кирос.
Все молчали. Потом заговорила Юля:
– Столько мучений и мытарств ради пары слов, сказанных рувом… Этот дар, Ника – твоё проклятье. Но и благословение жителям Земли. Не будь его, планета переживала бы сейчас не лучшие времена. И если бы не полученное нами, благодаря нему, предупреждение, наш сын в грядущем стал бы властелином искалеченного мира…
– Ты уже знаешь, как это предотвратить? – прервала Ника.
– Кто предупреждён, тот вооружён. Мы с мужем найдём способ.
Гергени согласно кивнул, а Юля добавила:
– Ну, а теперь, Дима, нам хотелось бы послушать тебя.
Мужчина поскрёб затылок.
– Да мне нечего рассказывать: бил я, били меня. Никакого разнообразия.
– Мы просим…
Он улыбнулся.
– Хорошо. Но моё повествование будет гораздо короче. И начну я, пожалуй, с момента, когда пробудился…

на развалинах цивилизации. 

– Сначала я решил, что ещё сплю, но Ника окликнула меня, и я, очнувшись, вскочил. Неожиданно из-за угла вывернулся отряд, и сразу стало ясно – драки не избежать.
Мне приходилось нелегко, но, уверен, битва закончилась бы полным поражением патрульных, если бы не их начальник, погнавшийся за Никой. Я отвлёкся, и копыто опустилось мне на голову. После этого удара дать полноценный отпор я уже не мог. Но, наверное, ещё поборолся бы, если б не увидел, как негодяй пронзает Нику шпагой. В этот миг жизнь потеряла для меня всякий смысл, и я перестал сопротивляться.
Дмитрий закрыл глаза ладонью, а женщина обняла мужа. Прижав её к себе, тот тряхнул головой и продолжил:
– Один из победителей перекинул меня через спину лошади, и отряд снялся с места, не похоронив погибших и не дожидаясь предводителя. От толчков сознание оставило меня. Когда же я очнулся, то увидел, что едем мы по бескрайнему полю. Патрульные гнали лошадей, озабоченно поглядывая на затянутое тучами небо. Тогда я не понял, что их встревожило, и решил, что они боятся попасть под дождь.
Вскоре на горизонте показалось большое дерево, на котором находился самый настоящий дом. Один человек ловко вскарабкался по стволу и скинул вниз верёвочную лестницу. Первым по ней пополз я, за мной поднимался кто-то ещё, и вдруг раздался страшный многоголосый вопль. Кинув взгляд вниз, я увидел описанное Никой странное существо, состоявшее из палочек, постоянно меняющихся местами. Схватив человека, монстр втягивал его в себя, и части тела несчастного, перемешиваясь внутри, постепенно переваривались.
Сожрав сразу двоих, чудовище растворилось во мгле. Оставшиеся в живых враги втолкнули меня в избушку и заперли дверь. Они тихо переговаривались, а я внезапно осознал, что беседуют те на русском. Как и Нике, мне удалось быстро освоиться со странным произношением, и я понял, что недруги намерены отвезти меня в столицу, чтобы продать, как гладиатора.
Услышав это, я почувствовал, что во мне нарастает ярость. Кто дал этим людям право распоряжаться моей судьбой? Как они посмели посягнуть на жизни тех, кто не сделал им ничего дурного? И мне расхотелось умирать, по крайней мере, на некоторое время.
– Слава богу! – выдохнула внимательно слушавшая Ника. – Я боялась, что ты спровоцируешь их на убийство.
– Я собирался это сделать, но когда узнал, что меня ждёт, пришёл в бешенство. В таком состоянии я пребывал все последующие дни, это и не позволило мне сдаться.
Слушатели зааплодировали, а Дмитрий покраснел.
– Настоящий воин! – с уважением произнёс Кирос.
Мужчина посмотрел на подростка.
– А ты знаешь, что на самом деле тебя зовут Кирилл? – поинтересовался он. – Языку будущего свойственны сокращения, вспомните Сан-Питро, но слова обозначают то же, что и теперь.
Мальчик несколько раз повторил новое имя.
– А мне нравится, – сказал он. – Кирилл… Это звучит красиво.
– Дима, ты ещё и лингвист? – удивился Комаров.

Лингвист – учёный, специалист по языкознанию.

Дмитрий засмеялся:
– Нет. Но в промежутках между драками и пытками у меня оставалось время на размышления.
– Всё это очень интересно, – задумчиво сказал Гергени. – А вы сумеете составить словарь или разговорник?
– Зачем? – опешила Ника.
– Изменение языка может представлять интерес для учёных. Возможно, даже если трагедии не случится, когда-нибудь мы станем говорить именно так.
– Вряд ли, – покачал головой психиатр, – речь того времени была крайне бедной. Это показатель деградации общества.
– Но ведь Кирос… – начал Рош.
– Кирилл прочёл много книг, – перебил Дмитрий, – и язык у него богатый. А большинство тех, с кем мы встречались, не умели ни писать, ни читать, ни… Ни говорить.
– Ты считаешь, что Гудрис специально оглуплял жителей своего государства? – поинтересовалась Юля.
– Которое даже государством нельзя назвать… Нет, не думаю. Случившееся с Землёй, вынудило людей заботиться о выживании, а не об образовании.
– Хм…
Юля ненадолго задумалась, а потом попросила:
– Ты отвлёкся, Дима. Продолжай, пожалуйста.
– Но я пятый день не появляюсь на работе…
– Ничего, – прервал Гергени, – это мы уладим. Ты же знаешь, нам многое подвластно.
– Хорошо.
И Дмитрий вновь заговорил о том, что произошло…
на развалинах цивилизации.
Утром мы спустились с дерева и меня посадили на лошадь одного из погибших, связав руки за спиной. Вы не представляете, как мучительно скакать верхом, не имея возможности ни за что ухватиться. Все силы приходится тратить на то, чтобы не потерять равновесие и не сверзнуться на землю.
На моё счастье ехали мы не слишком быстро, и я сумел незаметно избавиться от пут. Схватив поводья и пустив коня галопом, я оставил похитителей позади. Казалось, мне удалось оторваться, но вдруг прямо передо мной открылась огромная пасть. Не знаю, где находилось туловище, я увидел только острые зубы, усеивающие рот неизвестной твари. Скакун встал на дыбы, и я вылетел из седла. Это меня спасло. Не обратив внимания на комок моего тела, катившийся по жухлой траве, ротище заглотал коня целиком.
Преследователи, развернувшись, пустились наутёк. Но отказываться от добычи они, похоже, не собирались и, остановившись неподалёку, ждали, чем всё закончится. И едва лишь чудище исчезло под землёй, во весь опор понеслись ко мне. Бежать я не пытался, понимая, что это бесполезно, но когда один из патрульных взмахнул плетью, чтобы нанести удар, сдёрнул его с лошади и вскочил в седло.
Однако судьба, по-видимому, решила, что мой статус пленника для неё важнее. Проскакав с полкилометра, я почувствовал сильнейшую дурноту, головокружение и, с минуту поборовшись, потерял сознание.
Очнулся я в клетке и, осмотрев узилище, понял, что мне не выбраться. Прочные металлические полосы переплетались, образуя сложный рисунок, и зазор между ними был настолько мал, что туда не прошла бы даже моя рука. Сев в угол на подстилку из соломы, я стал ждать.
Через некоторое время открылась небольшая дверца, и мне грубо приказали выходить. Я не шевельнулся. Незнакомец, похоже, занервничал, потому что во второй раз голос его прозвучал менее уверенно. Решившись, он вошёл в узилище, держа в руках цепь, которая незамедлительно обрушилась на меня. Удар оказался настолько силён и болезнен, что я не удержался и вскрикнул, но тотчас перехватил вновь летящий ко мне железный бич и, дёрнув, впечатал обидчика головой в плетёную стенку. Тот отключился, а я выскочил наружу. Это оказалось ошибкой: цепи вмиг опутали меня с головы до ног, и разорвать их я, конечно, не сумел.
Вскоре я стоял на огороженном прочной сеткой пятачке, вокруг которого бесновался народ. Прямо перед собой я увидел огромного, выше меня на две головы, голого по пояс, волосатого мужика, оценивающе рассматривающего меня единственным глазом. Отступив на шаг, я тоже окинул его взглядом. Что драка неминуема, я уже понял, но не сделал выпада, как тот, наверное, ожидал, а вытянулся по струнке, готовя организм к битве на тончайшем уровне. Мышцы, обычно почти не задействованные, напряглись в ожидании, когда хозяин начнёт их использовать.
Заревев, циклоп кинулся ко мне, занося кулак. Дождавшись, когда тот окажется рядом, я юркнул под его руку и, уйдя за спину противника, нанёс удар ребром левой ладони по шее, ломая основание черепа. Изо рта несчастного выбежала струйка крови, он захрипел и рухнул на цементный пол. Бой закончился, даже не начавшись. Зал замер.

Циклопы – мифический народ одноглазых великанов людоедов.

«Он свалил Гориллу», – шептались в толпе.
Позже я узнал, что победить этого гладиатора не мог никто. Физическая сила бойца была настолько велика, что не дружи я с восточными единоборствами, с места сражения выносили бы не его, а мой труп.
Дверь открыли, чтобы забрать мертвеца, и я, всё ещё находившийся на пике готовности, воспользовался этим и, протаранив неосторожных, выскочил наружу. Принадлежавшие, судя по одежде, к высшему кругу люди испуганно расступились, а я ринулся к возвышению, на котором, судорожно вцепившись в подлокотники кресла, сидел тот, кого я сначала принял за Гергени.
Однако, увидев его вблизи, я понял, что существо это, скорее всего, не относится к вашему виду: рост его не дотягивал до двух метров, глаза походили на человеческие, и лишь сложением он несколько напоминал жатиров. Я не могу описать свои впечатления словами, но естественное для вас в этом мужчине выглядело уродством.
Каждую секунду ожидая смертельного выброса энергии, я взлетел по ступеням, и, размахнувшись, нанёс удар, который оставил бы оцепеневшего властодержца без головы, если бы тот вовремя не уклонился. Поранив ему плечо, в следующий момент я забился на плитах от разряда электрошокера и провалился в темноту.
Происходившее после можно описать в двух словах. С неделю меня пытались приручить, но, осознав, в конце концов, что это невозможно, по приказу жатира отправили в Новгород на торги. Когда мы приблизились к воротам, я увидел рува, о котором говорила Ника. Расспросив сопровождающих, биоробот тайком сунул мне флягу с напитком, поднимающим тонус и укрепляющим силы. Если бы не он, я, возможно, не дошёл бы живым до своей новой тюрьмы.
На площади меня купил богатый горожанин, отличающийся зверской жестокостью. Он лично избивал строптивого раба, и после нескольких экзекуций я понял, что пора готовиться к смерти. Будучи уверенным в гибели жены, я не испытывал никаких сожалений, и единственным моим желанием осталось – уйти из жизни достойно.
Ещё день-другой, и мучения мои закончились бы. Но произошло чудо: появилась Ника, живая и здоровая, освободившая меня из узилища и вернувшая домой.

Дмитрий замолчал, молчали и слушатели. И только Ника тихо плакала, обнимая мужа. Нарушил молчание Миша:
– Дима, – сказал юный эвгаст, и голос его дрогнул, – ты герой!
Тот сделал отрицательный жест, но жена, перехватив его руку, прижала её к щеке.
– Сколько же мук, – всхлипывая, сказала она, – физических и душевных ты испытал. Я привыкла, что меня кидает из мира в мир, но почему судьба так жестоко обошлась с тобой? Неужели она не могла перебросить в будущее только меня?
– Нет, – возразила Юля, глаза которой блестели от слёз, – если бы ты очутилась там одна, у тебя не появилось бы стимула для путешествия по стране, и, возможно, вы с Кириллом до сих пор жили бы в его полуразрушенном доме, гадая, зачем тебя забросило в ту реальность.
– Юленька права, – произнёс Гергени. – Мне больно за тебя, Дима, но случившееся закономерно. Главное, чтобы твои страдания окупились, и Земля не пострадала.
Он обратился к жене:
– Юля, я думаю, что от ребёнка придётся избавиться.
Та сделала испуганное движение.
– Ты не поняла, – качнул головой жатир. – Мы станем воспитывать его вдали от себя, чтобы он не видел проявления наших сил. Кроме того, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Гудрис изучал медицину.
Юлия кивнула:
– И ещё, он не будет Гудрисом, – добавила она. – Считайте меня суеверной, но иногда имя определяет судьбу. Мы назовём его иначе.
– Ты права.
Гергени поднялся.
– Спасибо вам, друзья, – растроганно сказал он, – за вашу самоотверженность. Не падайте духом, вы снова вместе, и жизнь продолжается.
Дмитрий пожал руку жатира, обнял Юлю и, взяв Нику под локоть, покинул резиденцию. Вслед за ними отправился Кирилл, а через четверть часа разошлись и остальные.

Вернувшиеся домой супруги, постоянно прикасаясь друг к другу, словно боясь потерять, приготовили комнату для мальчика и отправились на кухню.
Кирилл был в восторге, ему нравилось абсолютно всё. Он восхищался ванной, горячей водой, газовой плитой, компьютером – благами, которые с пелёнок привычны каждому современному горожанину. Но главным, как он признался во время ужина, для него стала полнейшая безопасность.
– Ты же помнишь, мама, как мы добирались до Сан-Пит… Я хотел сказать, до Санкт-Петербурга? Постоянно ожидая нападения. А тут можно спокойно ходить по улицам, не боясь ни патрулей, ни чудовищ. Я так благодарен, что ты меня не бросила.
– О чём ты говоришь?! – возмутилась Ника. – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты находился рядом. Как складываются ваши отношения с дедом?
– Прекрасно, – ответил Кирилл. – Он очень ласков и внимателен ко мне. Таким я его и помню, хотя здесь он намного веселее и счастливее. Странным кажется только одно – держать на руках собственного отца. Но, надеюсь, со временем я привыкну.
– Думаю, тебя представят ему двоюродным братом или другим дальним родственником, – усмехнулся Дмитрий.
– Возможно. Хотя, зная дедушку, я не сомневаюсь, что рано или поздно он расскажет ему всё, как есть, папа.
Мужчина заметно вздрогнул и рассмеялся. Посмотрев в удивлённые глаза Ники и Кирилла, он весело сказал:
– Некоторое время мне придётся привыкать к званию родителя. Но поскольку оно почётно, и носить его можно с гордостью, думаю, процесс осознания станет недолгим.
Кирилл сполз с табуретки и обнял Дмитрия. Тот не противился, ласково поглаживая мальчика по спине.
– Ты научишь меня всему, что умеешь? – подняв голову, с волнением поинтересовался подросток. – Я тоже хочу стать воином.
– Обязательно, – серьёзно ответил отец. – Думаю, и тебе, милая, стоит пройти эту школу. При некоторых обстоятельствах не помешает.
– О-ох, – заскрипела Ника, – я старая, больная и тяжёлая на подъём. Куда уж мне…
И они расхохотались. 

Утром Кирилл влетел в спальню приёмных родителей с подносом, заставленным чашками с чаем, тарелочками с бутербродами и вазочками со сладостями.
Когда они приступили к священнодействию, мальчик сказал:
– Мам, пап, Гудрис всё-таки не человек.
Женщина поперхнулась и закашлялась, а Дмитрий изумлённо спросил:
– Почему ты так решил?
– Ты помнишь, как он выглядел?
– Конечно, я видел его, как тебя сейчас.
– Во-от!
Кирилл поднял палец.
– Молодо, верно? А жил он уже больше ста лет.
– Чёрт!
Мужчина отставил чашку и посмотрел на сына.
– Ты прав. Это что-то меняет?
– Кое-что, – серьёзно отозвался подросток. – Силы у него были… Будут.
– Но Гудрис не просто так использовал мозг отца, – задумчиво произнёс Дмитрий, – вероятно, его энергии хватало только на поддержание жизни. И, знаешь…
Он вернулся к чаепитию.
– Не хочу я об этом думать, – сказал мужчина между глотками. – Наша миссия выполнена, а со своим потомком жатиры пусть разбираются сами. Или, в крайнем случае, мы сообщим им о нашем открытии позже. А мне всё-таки надо на работе побывать.
– И мне, – присоединилась Ника.
– Эй, а я что буду делать? – жалобно спросил Кирилл.
– Учись пользоваться компьютером.
Перспектива мальчику понравилась, и он энергично закивал. Вскоре муж и жена покинули дом и, прежде чем сесть в машину, помахали выглянувшему из окна подростку.
– Я отвезу тебя, – сказал мужчина.
– Да зачем? – удивилась Ника. – Отсюда мне десять минут пешком.
– Чтобы подольше не расставаться, – улыбнулся Дмитрий. – Вдруг через час ты опять исчезнешь.
– Типун тебе на язык, – фыркнула женщина, захлопывая дверцу.
Покружив по улицам и остановившись возле офиса, где работала жена, Дмитрий поинтересовался:
– Ты напишешь о нашем путешествии?
– Конечно. И уже предчувствую, какой получу разнос. За неправдоподобие и алогичность. Кстати, за день до перемещения я закончила ещё две повести о вояжах, совершённых до встречи с тобой.
– И ты молчала?! – возмутился муж. – Сегодня же вечером начнёшь читать. Ты ведь знаешь, как я люблю твоё творчество и… И тебя.
– Я тебя тоже, – улыбнулась она. – Договорились.
Они поцеловались, и Ника скрылась за дверью. Проводив её глазами, Дмитрий завёл мотор, развернул машину, и та исчезла за поворотом.

В резиденции жатиров царило уныние, и Кренот, заглянувший, чтобы узнать новости, так и остался в большом зале.
– Подумай, Юленька, – говорил Гергени, – ведь Гудрис не смог бы распоряжаться моим мозгом и прожить так долго, не будь у него хоть малой толики силы. А вдруг он станет направлять её то на поддержание собственной жизни, то на разрушение мира.
– Но ведь в грядущем ничего подобного не происходило, – нерешительно возразила жена.
– Откуда нам знать? – вмешался Кренот. – Рисковать нельзя.
– Я не хочу убивать ребёнка, – заплакала Юля.
Жатир подскочил в кресле.
– Об этом не может быть и речи! Я тоже не смогу поднять руку на свою плоть и кровь.
– А что если…
Кренот замолчал. Но, отвечая на вопросительные взгляды собеседников, продолжил:
– Однажды на Лиолисе мне рассказали историю, как пара древних властителей отняла у сына способность пользоваться энергией светила. Почему бы не поступить так и сейчас.
Жатиры переглянулись, на их лицах расцвели улыбки.
– Это выход, – довольно произнёс Гергени. – Но стоит поторопиться и провести операцию, пока дитя ещё в утробе. И для этого понадобится вся наша мощь.
– Почему до рождения? – удивился Кренот.
– Чтобы малыш появился на свет внешне обычным человеком. Иначе в мире людей он превратится в изгоя, и всю жизнь будет страдать от комплексов.
– Что ж, – решительно сказала Юля, – займёмся этим сегодня же. Кренот, пожалуйста, вызови эвгастов, нам может потребоваться их помощь.
– Есть!
Советник вышел, а жатиры молча сидели, глядя друг на друга, пока в резиденции не начали собираться приглашённые.

Вернувшаяся с работы Ника очень удивилась, застав мужа дома.
– Что ты здесь делаешь? – поинтересовалась она, скидывая куртку.
– Я здесь живу, – засмеялся выглянувший из комнаты Дмитрий. – Забыла? Твоя контора плохо на тебя влияет.
Женщина показала ему язык и направилась в кухню, откуда пахло жареной картошкой и ещё чем-то очень вкусным. Там на неё налетел Кирилл, и Ника еле устояла на ногах. Поцеловав мальчика и подоспевшего мужа, она посмотрела на стол и обомлела.
– Мы что-то отмечаем, – полюбопытствовала она после паузы, – к чему такое изобилие?
– А разве у нас мало поводов? – спросил Дмитрий. – Отпразднуем возвращение, появление у нас сына и обмоем одно из новых произведений, которое ты прочитаешь нам после ужина.
– Чудесно!
Вымыв руки, Ника села и потянулась к салату.
– Сначала шампанское, – возразил муж.
– Хорошо, – с улыбкой согласилась она, – но Кирюше не наливай, ему ещё рано.
– Для него я купил детское…
Подняв бокал, Дмитрий торжественно сказал:
– За нас!
И жена с сыном эхом откликнулись:
– За нас.
Некоторое время слышался только стук вилок о тарелки, но вскоре Кирилл, негромко застонав, откинулся на спинку диванчика.
– Уф, – проговорил он, – я никогда так сытно и вкусно не ел. И, похоже, перестарался.
Заметив, что мальчик побледнел, Ника встревожилась.
– Тошнит? Может, тебе прилечь?
– Но как же я буду слушать твой рассказ?
Женщина улыбнулась.
– А мы пойдём к тебе. Так, Дима?
Тот кивнул и поднялся. Взяв подростка на руки, он отнёс его в кровать и расположился в кресле. Ника же распечатала и принесла рукопись, под названием: 

«На неведомых дорожках».
Мне всегда нравился лес. Его таинственная сень успокаивала нервы, рождая во взбудораженном мозгу городского жителя мысли, помогающие забыть о повседневной суете и проблемах. Вот и сейчас, идя по узкой тропке, я наслаждалась тишиной и величественной красой нетронутой природы.
Я растворялась в этой благодати, пока у меня внезапно не закружилась голова. Опустившись на землю, я некоторое время приходила в себя, а открыв глаза, не сразу, но всё же сообразила, что место, где я нахожусь, мне совершенно незнакомо.
Берёзы словно испарились, высокие ели окружили меня давящим кольцом, дорожка исчезла, под ногами захлюпало. Я ещё раз осмотрелась, стараясь не пускать в сердце панику.
Что произошло? Как я сюда попала и как мне сориентироваться в этом забытом богом месте?
Кусты справа от меня затрещали, и послышался грубый голос, заставивший меня подпрыгнуть от неожиданности.
– Куда, баба, направляешься?
Лихорадочно озираясь, я искала какое-нибудь оружие, но, кроме шишек, ничего не попадалось на глаза. Прижавшись спиной к толстому дереву, я пролепетала:
– Кто это со мной разговаривает? Покажись.
Ветви густого кустарника раздвинулись, и я увидела… Волка.
– С ума сойти, – прошептала я. – Это что?
А зверь повторил:
– Куда идёшь, спрашиваю?
– Гу… Гуляю.
– Вот здесь твоя прогулка и закончится, – осклабилось животное.
И поинтересовалось:
– Козу с козлятами не видела?
С трудом вернув отпавшую челюсть на место, я помотала головой. Волк тяжело вздохнул:
– Ладно, не к спеху, потом найду. А пока съем тебя.
Я разозлилась:
– Ага, сейчас, так я тебе и позволила!
– Ну, и что ты можешь сделать? – удивился он. – Ружья у тебя нет, деревня далеко…
И, зарычав, двинулся ко мне. Ждать я не стала и, прыгнув вперёд, сунула руку зверю в пасть, схватив того за язык.
– Уй! – сказал волчище, и из глаз его заструились слёзы.
А я охаживала его кулаком по всем частям тела, до которых могла дотянуться.
– Фуфи! – рыдал он.
В этот момент я вспомнила, что в кармане у меня лежит складной нож и, достав его, открыла зубами.
– Сейчас я отрежу тебе язык, потом уши, а потом…
Волк отчаянно завыл, пытаясь вырваться, а когда это не удалось, припал к моим ногам.
– Офуфи мемя, пофафуфа. Я фефе офуфу.
Держа оружие наготове, я вытащила руку.
– Спасибо, – сев на задние лапы и утирая слёзы передней, пробормотал зверь.
– Что ты такое сказал? – поинтересовалась я.
– Я тебе отслужу верой и правдой, – всё ещё всхлипывая, перевёл он.
– Ну, хорошо – пряча нож, согласилась я, – и для начала объясни, куда я попала.
Он удивлённо посмотрел мне в лицо.
– А ты не здешняя что ли? Тогда понятно, почему такая боевая. Ты находишься в тридесятом царстве…
– Вот это да-а, – ошеломлённо протянула я, – значит, мне посчастливилось очутиться в русской народной сказке…
– Да какая это сказка, – возразил мой новый приятель, – сплошная проза жизни. С голоду умереть можно. Я, к примеру, могу съесть только семерых козлят, причём должен это сделать в один присест. Ну, слопаю я их, и что? Мало того, что пузо разболится, так потом всю оставшуюся жизнь придётся голодать. Где я найду ещё семерых?
И пошёл вперёд. Я двинулась за ним.
– Другие и не понадобятся. Тебе коза живот вспорет…
– Да?
Волк остановился так резко, что я ударила его коленом под зад.
– А поподробнее.
Я поведала знакомую с детства историю. Зверь расстроился:
– Да пусть у меня лучше подведёт брюхо, чем из него выпустят кишки! – возопил он.
И, с подозрением посмотрев на меня, спросил:
– Ты-то откуда это знаешь?
Выслушав меня, Волк задумался.
– А может, – нерешительно начал он, – ты не зря сюда попала? Вдруг ты сумеешь нам помочь.
– А что у вас стряслось? – полюбопытствовала я.
Зверь пригорюнился.
– Раньше всё здесь шло, как распорядилась природа. Но недавно объявился в нашей стороне сказочник и давай строчить свои историйки, да всем жителям тридесятого царства роли раздавать. То ли воздух у нас такой восприимчивый, то ли он колдун сильный, а только всё, что ведун написал, стало в жизнь воплощаться. У меня, как видишь, ум человечий появился и цель – козу с козлятами съесть, да и у других всё наперекосяк пошло. Откуда-то взялись Змей-Горыныч и Кощей бессмертный с Бабой-Ягой, Иванов-царевичей тьма повылазила, премудрые, да прекрасные Василисы народились, причём сразу взрослыми. В общем, жуть…
Волк замолчал, а я стояла с ошеломлённым видом, не зная, что сказать. Но всё же выдавила:
– А поговорить с этим человеком вы пытались?
– Где там, – расстроено сказал собеседник. – Он за лесами дремучими поселился за тридевять земель, в тридевятом царстве-государстве. Никому не добраться.
– Почему? – удивилась я. – Далеко?
– Не в том дело, – почему-то шёпотом объяснил зверь. – Леса у нас непролазные. Ни обойти, ни насквозь пройти: страшны и густы... Ладно, хватит об этом. Что делать-то будем?
– Для начала выведи меня отсюда, а там поглядим.
– Хорошо, – вскочив, отозвался он и потрусил впереди, показывая дорогу.
Вскоре мы вышли к маленькой деревушке с покосившимися избёнками, и Волк остановился.
– Мне дальше нельзя, убьют. А ты ступай гостевать.
– Зачем? – полюбопытствовала я. – Ночь нескоро, мы далеко успеем уйти.
– Так ты всё-таки к сказочнику собираешься? – поинтересовался попутчик.
– Конечно. Почему бы не прогуляться?
Зверь, наклонив голову, окинул меня оценивающим взглядом.
– А ну, как он тебя заколдует, – сказал он, – и что дальше?
– На месте и решу, – ответила я, направляя шаги в обход деревни.
Вскоре мы снова очутились в лесу. Прежний был жутковат, а этот ещё хуже, похоже, тьма царила в нём и днём, и ночью.
Небо казалось чёрным, сверкали молнии, отовсюду слышались завывания, между деревьями что-то бегало, и вскоре мой спутник принялся опасливо заглядывать за каждый покорёженный ствол.
– Геопатогенная зона что ли? – пробормотала я.
– Это Кощеев лес, – прошептал Волк так тихо, что я едва расслышала. – Тут за последний год нечисти развелось видимо-невидимо.
– А другой дороги нет? Может, его обойти?
– Нет, – раздражённо ответил зверь, – я же говорил.
Дальше мы шли в полном молчании. Но недолго.
Внезапно в двух шагах от нас что-то дико заорало, Волк шарахнулся в сторону, и земля под ним провалилась. Спасла его только моя реакция: я успела ухватить его за шкуру на загривке и помогла выбраться. На дне ямы торчали колья и лежали полуразложившиеся тела.
– Мамочка! – прошептало животное, глядя вниз и тяжело дыша.
И повернулось ко мне.
– Ты мне жизнь спасла. Теперь я тебе вдвойне обязан.
Я махнула рукой.
– Сам погибай, а товарища выручай. Ничего ты мне не должен. Кто это, кстати, так кричал?
– Да кто угодно. Может, выпь, а может, и леший…

Выпь – птица семейства цаплевых.

– Леший, леший, – внезапно заскрипело соседнее дерево.
Мы подпрыгнули и, едва не свалившись в яму, кинулись наутёк. А вслед нам неслось:
– Леший, леший, леший…
– Фу ты, – остановившись, произнёс Волк, – я-то чего дёру дал?
И добавил со злой иронией:
– Храбрец! Матёрый волчара!
Я погладила его, успокаивая, а он неожиданно повалился на спину, подставив мне брюхо. Почёсывая животное, я услышала:
– Ведь понимаю, что лежать вверх лапами унизительно, но так приятно.
Я засмеялась, а серый, с минуту понежившись, перевернулся и встал на ноги.
– Пошли. К ночи мы должны выбраться из леса, а то нас съедят.
– Кто?
– Найдутся желающие, – неопределённо ответил зверь.
Измученные мы выползли на опушку, когда почти смерклось. Перед нами раскинулось поле, а за ним виднелся ещё один лес.
В траве что-то зашуршало, и Волк сделал стойку.
– Зайцы, – прошептал он. – Подожди здесь, а я на охоту. Надо поесть.
Он исчез в густой траве, я же легла на спину, глядя в небо и наслаждаясь отдыхом. И вдруг…
Ночь превратилась в день, вспыхнуло яркое зарево, и я вскочила, решив, что начался пожар. Но нет, прищурившись, я разглядела остановившегося неподалёку всадника с клеткой в руке. Из неё-то и изливалось сияние.
– Ты, баба, из какой деревни? – послышался сочный баритон.
– Не баба, – возмутилась я, – а женщина!
– Какая разница? – удивился наездник.
– Огромная, – уверила я его. – «Баба» звучит оскорбительно.
Незнакомец хмыкнул и спешился.
– Ты бы накинул на клетку что-нибудь, – посоветовала я, – а то ослепнем.
Тот послушно укутал её кафтаном, а я в это время с любопытством рассматривала собеседника. Это был русоволосый, румяный и, признаюсь, красивый человек лет тридцати или чуть старше, одетый по-старорусски.
– Ты Иван-царевич что ли? – поинтересовалась я.
И подумала:
«Что-то староваты тут наследники трона…»
– Верно. А как ты догадалась? – оценивающе оглядывая меня, спросил мужчина.
Я хихикнула.
– Кто же ещё может жар-птицу везти. На коня будешь менять?
– Нет, на девицу.
– Жениться собрался?
– Да, пора.
Я снова открыла рот, чтобы задать вопрос, но не успела; из кустов выскочил Волк с зайцем в зубах. Резко затормозив, он замер, разглядывая Ивана, а тот схватился за лук.
Я остановила его, заслонив животное собой:
– Не тронь! Это мой товарищ.
И, убедившись, что последнему ничего не угрожает, принялась собирать сухие сучья для костра, благо, что на опушке их валялось достаточно. Сложив добычу к моим ногам, зверь пробормотал:
– Раз у нас гость, одного не хватит…
И снова нырнул в траву. А Иван-царевич, сев на землю, наблюдал за моими действиями.
– Ты помог бы что ли, – не оглядываясь, сказала я. – От еды-то, небось, не откажешься?
И услышала в ответ:
– Не царское это дело.
– Значит, останешься без ужина, – подытожила я, чиркая спичкой.
Пламя резво взметнулось вверх, едва не опалив мне лицо. Отшатнувшись, я выругалась и зашарила по земле, ища что-нибудь, похожее на рогульки.
– Спасибо, – поблагодарила я Ивана, протянувшего мне две подходящие палки, и, достав нож, выпотрошила зайца.
Когда я повесила его над огнём, Волк принёс ещё одного зверька, и разделкой его занялся гость.
Вскоре мы оба сидели у весело потрескивающего костра, уплетая вкуснейшее мясо с дымком, а Волк лежал поодаль, отрывая куски от сырой тушки.
– Иди к нам, – окликнула я, – здесь теплее.
– Мне и тут не холодно, – ворчливо отозвался он, – у меня же шкура. И потом…
Помолчав, зверь добавил:
– Я огня боюсь.
– Вот дурашка, – рассмеялась я, – у тебя мозги, как у человека, а ты инстинктам подчиняешься.
– Да куда от них денешься? – пробурчал тот.
Но всё-таки подполз ближе и, сыто щурясь, положил голову мне на колени. А я удивлённо спросила:
– Откуда тебе известно слово «инстинкт»?
– Хотел бы я знать, – отозвался Волк. – Наверное, сказочник в какую-нибудь строчку вставил.
Завязался разговор. Иван полюбопытствовал, откуда я, и почему так смело себя веду, а я поведала царевичу свою историю, в которую тот, в отличие от Волка, поверил не сразу.
В свою очередь, он рассказал о поисках жар-птицы и о Марье-царевне, ждущей его во дворце злого короля Далмата, а мой четвероногий приятель внимательно слушал, время от времени вставляя замечания и задавая вопросы.
Но вскоре усталость взяла своё, и мы заснули у затухающего костра. 

Когда я открыла глаза, ярко светило солнце, пели птицы и звенели кузнечики.
Ни царевича, ни Волка рядом не оказалось, но последний вскоре появился, неся какую-то птаху и зайца, которого забрал себе.
Разведя огонь, я ощипала и поджарила дичь, и, обгладывая крылышко, поинтересовалась:
– А где Иван?
– Да он дальше поехал, – ответил зверь, – ему через Кощеев лес весь день пробираться.
– Он на лошади, это проще, – фыркнула я.
– Как раз и нет. Где пройдёт человек, коню не развернуться, – возразил Волк.
И жалобно добавил:
– Пить хочется. Пойдём, воду поищем?
Я поднялась.
– Идём. Всё равно уже пора, задержались мы тут.
Животное потёрлось об меня ушами.
– Я тебя будить не хотел, а то пораньше бы отбыли.
Погладив Волка, я решительно двинулась на приступ поля, продираясь сквозь высокие терпко пахнущие травы. Найдя чистейший ручеёк, мы напились, посидели недолго около и, сделав ещё несколько глотков, отправились в неизвестность.
Немного погодя, я заметила, что справа по земле стелется туман. Это показалось мне странным, и я обратила на него внимание спутника. Вглядевшись, тот поднял на меня испуганные глаза.
– Горыныч поблизости, – внезапно потеряв голос, просипел он. – Змей, когда спит, дым выдыхает.
Я почувствовала, что меня сковывает страх и прошептала:
– Как теперь быть?
– Нужно скорее добраться до леса, – ответил Волк, – среди деревьев он не летает.
– Надо ползти, – решила я.
И, упав на землю, заскользила к спасительным кущам. Мой товарищ, постанывая, следовал за мной. Причина для нытья была: трава невыносимо кололась, и я едва сдерживалась, чтобы не закричать.
Добравшись до опушки, я решила, что опасность миновала и, встав на четвереньки, столкнулась нос к носу с...
Господи! Со Змеем-Горынычем. Его жёлтый глаз, глядевший прямо на меня, начал наливаться злостью, и, крикнув: «Волк, беги», я откатилась в сторону.
Огромные челюсти сомкнулись в нескольких сантиметрах от моей ступни, а я, вскочив, ринулась к лесу. Перепуганный серый нёсся впереди, и вскоре мы оба влетели под прикрытие деревьев.
Сзади шумело и трещало: русский дракон проламывал просеку, чтобы поймать удирающую добычу. Получалось это неважно, и нам удалось оторваться. Рухнув под берёзу, мы долго лежали, пытаясь отдышаться.
– А почему он не стал нас палить? – умирающим голосом поинтересовалась я у Волка.
– Не знаю, – так же негромко ответил тот. – Возможно, Змей не любит горелого мяса.
Когда дыхание восстановилось, я позволила себе возмутиться:
– Нет, ну, надо же какой! Сразу жрать…
– А ты как думала? – удивился серый. – Он для этого и создан.
И, поразмыслив, добавил:
– Жаль, что его нельзя схватить за язык.
При напоминании о моём способе борьбы с хищниками я смутилась, но Волк, не обратив на это внимания, подставил мне брюхо.
– Почеши меня, – попросил он.
Я выполнила его желание, понимая, что каждому из нас сейчас необходима разрядка. Посидев ещё немного, мы продолжили путь.
Лес вокруг был светлым и солнечным, очень похожим на тот, в котором я гуляла до перемещения. На мгновение я поверила, что вернулась домой, но, взглянув на бегущего рядом зверя, вспомнила о навязанной мне судьбой миссии.
Впереди зажурчал ручей, и я предложила сделать привал. Волк согласился:
– Ты огонь разводи, а я еды добуду, – сказал он и исчез.
Сделав свою часть работы, я села в сторонке под куст. Рядом раскинулся большой черничник, и я, замечтавшись, машинально срывала и клала в рот сладкие, сочные ягоды.
Услышав тоскливые завывания и причитания, я не сразу, но пришла в себя и, поднявшись, пошла на голос.
Моим глазам предстала такая картина: совершая странные телодвижения, Волк то ложился на землю, что-то бормоча жалобным голосом, то садился и, подняв морду к небу, выл на него во всю силу лёгких
Увидев моё удивлённое лицо, он сначала замер, а потом вихрем налетел на меня.
Скуля, зверь прыгал мне на грудь, облизывал лицо, тыкался мордой в ладони и, в конце концов, повалил и лёг рядом, положив голову на плечо. Когда ошалевшая я поинтересовалась, в чём же, собственно, дело, он ответил:
– Я думал, что тебя кто-то утащил, что ты умерла.
Животное зарылось носом мне подмышку, а я растрогалась до слёз. Даже в сказке собака, ладно, пусть волк, пусть с человечьим умом оставался представителем своего вида, любящим и преданным хозяину.
Я гладила зверя, чесала за ушами, уговаривая ласковым голосом, пока тот не успокоился. Оторвавшись от меня, он принёс очередного зайца, и вскоре мы приступили к трапезе.
Внезапно Волк насторожился, уши его встали торчком.
– Сюда кто-то пробирается, – негромко сказал он.
Я вскочила. Этот кто-то мог оказаться как другом, так и врагом, поэтому стоило замести за собой следы. Затоптав почти потухший костёр, я накрыла гарь большой веткой, и мы кинулись в кусты.
Валежник затрещал под тяжёлыми шагами, напряжение росло, и в этот момент на тропинке появился… Иван-царевич. Вздохнув с облегчением, я и серый выбрались из убежища навстречу знакомцу.
Когда мы внезапно возникли перед его светлыми очами, он отпрыгнул и, зацепившись за корень, шлёпнулся на пятую точку. Это выглядело забавно, но я изо всех сил старалась остаться серьёзной, а Волк пытался заглушить смех, уткнувшись носом в землю.
– Какими судьбами, Иван-царевич? – поинтересовалась я, протягивая руку, чтобы помочь ему подняться.
Тот фыркнул и, проигнорировав мою ладонь, легко вскочил на ноги.
– Да интересно стало, – объяснил он, – на тридевятое царство посмотреть. И на сказочника.
– А мы думали, что ты уже под венец идёшь, – ухмыльнулась зверюга, выглядывая из-за травинки.
– Успеется, – отряхивая кафтан, небрежно бросил мужчина. – Птицу отдал, девицу забрал, куда она теперь денется.
– А как ты Горыныча миновал? – спросила я.
– С уроном, – загрустил царевич, – он коня моего верного слопал и шапку спалил.
– Жаль, – посочувствовала я. – Ну, да ничего, главное, сам жив остался.
И, повернувшись к Волку, спросила:
– Идём?
Вместо ответа тот снялся с места и потрусил впереди. Мы двинулись за провожатым.
Шли долго, лес протянулся на многие километры. Иван вёл себя по-джентльменски, помогая мне перепрыгивать канавки и предлагая руку, когда тропинка поднималась в горку.
Солнце клонилось к закату, и вскоре Волк остановился.
– Переночуем здесь, – сказал он. – Вон, ручеёк неподалёку. Вода есть, а на ужин я что-нибудь добуду.
– Пошли вместе, – предложил царевич.
– Нет, – возразил зверь, – одному мне сподручнее, да и Нику оставлять…
Он прервал речь, вглядываясь в пространство между стволами.
– Любопытно, – пробормотал он, – что это там?
Волк исчез за деревьями и вскоре вернулся довольный.
– Там избушка пустая, – доложил он, – с печкой.
Я потёрла руки.
– Значит, ночёвка будет с удобствами.
И мы дружно направились к домику, вовремя возникшему на нашем пути.

Оказавшись внутри, мы принялись обустраиваться.
Как топить печь, я не имела понятия, за это взялся Иван, и дело у него пошло споро. Я носила дрова из аккуратно сложенной во дворе поленницы, а Волк ушёл на добычу.
Закончив, мы с царевичем сели на лавки друг напротив друга и разговорились.
– Сколько тебе лет, Ваня? – поинтересовалась я.
– Три десятка с одним годом, – ответил тот, ощупывая меня взглядом.
Стараясь этого не замечать, я продолжила допрос:
– А почему ты всё ещё царевич, пора бы уж царём быть.
Он удивился:
– Ну, а батюшка как же? Не могу же я при живом государе на трон сесть.
«Ого, – подумала я, – какие здесь все долгожители».
И снова задала вопрос:
– А что так поздно жениться собрался? Я думала, у вас под венец идут едва ли не в пятнадцать.
– Да с чего бы? – вопросом на вопрос ответил Иван. – Каждому свой срок. Я вот невесту долго искал, чтобы люба была.
– Нашёл?
– Нашёл, – продолжая меня разглядывать, подтвердил царевич.
Мне стало неловко.
– Что это ты так смотришь? – вопросила я. – На свою Марью-царевну гляди.
– Как на икону, – непонятно сказал Иван, поднимаясь.
Сделав несколько шагов вокруг стола, мужчина остановился.
– Ты постарше меня будешь, – констатировал он.
– На пять лет, – согласилась я. – И что?
– Умная, – последовал неожиданный ответ, – и смелая. А ты не ведьма?
Меня несколько ошарашило его предположение, но едва я открыла рот, чтобы ответить, как заскрипела дверь, и в щель протиснулся Волк, неся в зубах какого-то зверька.
– Нет здесь зайцев, – расстроено сказал он, – только бобры.
С шерсти животного стекала вода.
– Ты нырял? – изумилась я. – А если простудишься?
– Но кормить-то я тебя должен, – встряхнувшись, ответил он.
Взяв с печи полотенце, я вытерла серого и помогла ему запрыгнуть на лежанку. Свернувшись клубком, он начал похрапывать, а я принялась колдовать над чугунками.
В тряпице на столе нашлась соль, что меня очень порадовало, и через час мы с Иваном-царевичем хлебали вкуснейшее варево с перловой крупой. Он уминал его за обе щёки, а я удивлялась, как я, не знающая русской кухни, смогла приготовить что-то съедобное, тем более из водоплавающего грызуна.
Вскоре проснулся Волк, съел свою долю, и мы уже собирались укладываться, как вдруг…
Послышался шум, дверь ударилась о стену, и в избушку ввалились люди, одетые в немыслимые лохмотья. Увидев нас, они застыли, открыв рты. Мы тоже стояли с ошеломлёнными лицами, а Волк скалил зубы, готовый напасть.
– Вы кто? – после долгой паузы пробормотал человек, возглавляющий живописную группу.
– Путники, – ответил Иван, вглядываясь в собеседника. – А вы?
– Мы разбойники, – пролепетал тот, – живём здесь…
И покосился на серого.
– Зверя уберите, – жалобно попросил он, – мы вас не тронем.
– Да кто же вам позволит? – приподняв бровь, поинтересовался царевич, вынимая меч.
Тать напрягся и потянул из лохмотьев длинный нож, но я разрядила обстановку:
– Гости вы или хозяева, а кушать наверняка хотите. Садитесь за стол.

Тать (устар.) – вор, грабитель.

Опасливо посматривая на Волка, четверо незнакомцев расселись по лавкам и набросились на еду. Вскоре взгляды их посоловели, и, когда они, казалось, готовы были уснуть, Иван сказал:
– Сегодня в избе ночуем мы. Места на всех не хватит, поэтому забирайте, что вам нужно, и топайте в лес.
И шепнул мне:
– Ночью придётся караулить по очереди. Разбойные люди, как им доверять?
Я кивнула. А сытые душегубы, пошатываясь, цепочкой потянулись к выходу.
Первым на дежурство встал выспавшийся Волк. Он расположился посреди комнаты, и глаза его недобро сверкали в темноте. Я забралась на лежанку, а царевич устроился на лавке.
– Эх, перину бы, – мечтательно пробормотал он и тут же засопел.
«И бессонница его не мучает, – удивилась я, ворочаясь с боку на бок. – Вот что значит, крепкое здоровье. А как же иначе, ведь рос он на свежем воздухе и экологически чистых продуктах…»
С этой мыслью я тоже провалилась в сон.
Прервали мой отдых шум и рычание. В светце горела лучина, и при слабом огоньке я разглядела, что Иван стоит, держа деревянный молот, рядом скалится серый, а на полу у окна лежит оглушённый главарь разбойников.
Заметивший движение царевич повернул голову ко мне.

Светец – приспособление для укрепления горящей лучины.

– Я же говорил, верить им нельзя. Вишь, этот через окно с ножом полез. Если бы мы спали, он всех бы и порешил.
– А остальные где? – шёпотом поинтересовалась я.
– Верно, вожака ожидают. Не воротится, пошлют кого-нибудь ещё. А то, глядишь, и скопом завалятся. Поищи верёвку.
Когда я принесла требуемое, Иван, связав злоумышленника по рукам и ногам, отнёс того в угол и загородил окошко лавкой.
– Так надёжней будет, – удовлетворённо сказал он.
– Ну, а дверь?
– На засове.
Я перевела дыхание.
– Если бы не ты, Ванечка, – произнесла я с чувством, – меня бы уже, верно, и в живых-то не было.
– А я? – с обидой спросил зверь.
– Ты мой главный защитник, Волчок, – гладя его, отозвалась я.
И тут разбойники пошли на приступ; крепкая преграда разлеталась щепками под ударами топора.
Иван спокойно и, казалось, расслабленно стоял и ждал, Волк напружинился, готовясь к прыжку, а я в испуге спряталась за печь, наблюдая оттуда за разворачивающимся действом и судорожно сжимая ухват.

Ухват – род железных вил, которыми ставят в печь и достают горшки и чугуны.

Как только разбитая дверь рухнула внутрь избы, в воздух взвилось гибкое тело, и один из нападающих, захрипев, забился на полу, слабеющими руками пытаясь оторвать от себя вцепившегося в шею хищника.
Второй занёс над Волком нож, но я, выскочив из своего убежища, огрела его по голове. Он свалился, а третий, вырвав немудрёное оружие, схватил меня за горло и занёс топор.
– Брось меч, – скомандовал он.
Поколебавшись, Иван послушался.
– Снимай кафтан и кидай мне, – распорядился разбойник.
И вдруг, взвыв, выронил колун, едва не угодив мне по макушке. Это серый, расправившийся с предыдущей жертвой, вцепился в кисть врага.
Хрустнула кость, злодей лишился сознания, а Волк, щёлкнув челюстями, распорол ему глотку.
Оцепенев, я смотрела на кровавые лужи, впитываемые земляным полом. В жизни я повидала достаточно, но сейчас, в этой мрачной обстановке, мне стало страшно и тошно.
Уставившись на трупы, я едва ощущала касания успокаивающего меня Ивана. Безропотно позволив отвести себя к столу, я молча тряслась, уткнувшись лбом царевичу в плечо и не внимая утешениям.
– Ничего не бойся, я не дам тебя в обиду, – оказалось первым, что я расслышала.
Вторым стало поскуливание Волка, тыкающегося носом мне в колени. Легко подняв, царевич на руках отнёс меня на лавку, где я и заснула тяжёлым сном.

Пробудилась я поздним утром. Лёгкий тёплый ветерок, залетая в открытую дверь, нёс с собой запахи листвы и хвои, а солнышко светило в окно, ласково гладя моё лицо ладошками лучей.
Поднялась я с трудом, ночной шок не прошёл даром. Осмотревшись и не увидев тел, я задумалась, а не приснилось ли мне вчерашнее вторжение.
У порога стукнуло, и появился Иван, несший в одной руке лук, а в другой двух фазанов. Пожелав мне доброго утра, мужчина положил оружие на лавку и вышел в лес, где рядом с семейкой пеньков уже весело потрескивал костёр.
Насадив ощипанных и выпотрошенных птиц на вертел, царевич вернулся в избу.
– Как здравие? – поинтересовался он.
– Никак, – покачав головой, ответила я. – Всё болит, словно по мне табун проскакал.
Иван погладил меня по щеке и хотел что-то сказать, но его прервал заскочивший в домик Волк.
– Я стараюсь, охочусь, – пожаловалось животное, – а он, оказывается, уже дичи настрелял.
– Не расстраивайся, – успокоила его я. – Твою добычу возьмём с собой, чтобы в следующий раз не искать. А, кстати, где оставшиеся в живых злодеи? Сбежали?
– Иван их на суку повесил, – ответил Волк и исчез за дверью.
Я вопросительно посмотрела на царевича, не проявившего ни малейшего раскаяния.
– Не позволять же им и дальше разбойничать, – сказал он. – Подумай, сколько народа порешили бы убивцы, останься они в живых.
Я развела руками, понимая, что спутник прав, но, сидя у костра, старательно отводила взгляд от вытянувшихся тел с высунутыми языками.
После завтрака мы, прихватив кое-что из домика, собрали нехитрые пожитки и, похоронив разбойников, отправились навстречу новым приключениям.

КУПИТЬ ВТОРУЮ КНИГУ ТРИЛОГИИ НА

П Р И З Р А Ч Н Ы Х   М И Р А Х
Ц И Ф Р О В О Й   В И Т Р И Н Е
У Ю Т Н О М   К Н И Ж Н О М
B O O K R I V E R

В тишине они дошли до огромного, развесистого дерева, в густых ветвях которого пряталась палатка. К площадке, на которой она стояла, вела естественная лестница с широкими «ступенями» из сучков.
– Ого, – только и смог сказать Кирилл.
А остальные, потеряв дар речи, смотрели на это чудо природы.
– Да-а, – наконец протянула Ника, – до нашего бивака ни наземные, ни летающие рептилии не доберутся. Первым высоко, а вторым сквозь крону не видно, да и не развернуться.
В момент, когда они собирались начать восхождение, ближайшие кусты раздвинулись, и из них вышел небольшой ящер. Вид у него был вовсе не угрожающий, но Дмитрий снова оцепенел от страха.
Равнодушно взглянув на окаменевших людей и замершую в стойке собаку, животное повернулось к ним задом и, покряхтывая, принялось меланхолично жевать зелень.
Подняв ружьё, Игорь прицелился, но передумал и сделал знак друзьям, чтобы те поднималась наверх.
Первой к убежищу рванула Рэта. За ней карабкались Ника, Кирилл и Дмитрий, а хозяин замыкал процессию.
– Почему ты не стал стрелять? – поинтересовалась женщина.
– Опасно охотиться рядом с домом, – объяснил Игорь. – Запах крови может привлечь хищников. И, кто знает, вдруг те, что помельче, окажутся достаточно умны, чтобы воспользоваться лестницей.
«Ой, сомневаюсь», – подумала Ника, но промолчала.
Когда гости уже стояли на площадке, образованной, как и спасительная ниша, сросшимися в центре стволами, снизу вдруг донёсся отчаянный вопль, рычание, ещё один мучительный крик и звуки разрываемой плоти, чередующиеся с громким чавканьем.
Посмотрев вниз, люди увидели, что несчастное травоядное лежит на земле, а тело его терзает хищник, метров пять в высоту, с челюстями, похожими на крокодильи.
Кирилл, судорожно листающий книгу, прошептал:
– Это барионикс – родич спинозавра. Помните такого здорового из третьего фильма «Парк юрского периода»?
– А почему его родственник такой маленький? – задал вопрос Игорь.
Юноша пожал плечами.
– Понятия не имею. Тут написано, что он должен быть больше. Возможно, это детёныш. А его жертва – пситтакозавр.

Пситтакозавр (ящер-попугай) – инфраотряд рогатых динозавров мелового периода.

– Зачем нам это знать? – нервно произнёс Дмитрий. – Важнее научиться на глаз определять, кто плотоядный, а кто нет.
Отвернувшись от ужасного зрелища, он сел на сук и смежил веки, борясь с собой, а Игорь негромко произнёс.
– Ну, вот мы и сыты без траты патронов. Всё зверюга не съест, и, когда она уйдёт, мы спустимся, чтобы отрезать кусочек себе на обед.
Так они и сделали. Друг ухитрился развести костёр прямо на дереве, и вскоре по лесу поплыл чудесный аромат жареного мяса.
– Это не привлечёт других? – поинтересовалась Ника.
– Не думаю, – улыбнулся Кирилл. – Динозавры не едят обработанную добычу, и этот запах им незнаком. А дым только отпугнёт, потому что на уровне инстинктов они опасаются пожаров.
Быстро темнело. Уставшие путешественники, накормив собаку, забрались в палатку и вскоре крепко уснули, не задумываясь о том, что их ждёт завтра.

Пробудившаяся среди ночи Ника почувствовала, что Дмитрий не спит. Муж лежал на спине, и в призрачном свете женщина разглядела застывшую у него на щеке слезинку.
– Дима, милый, что случилось? – прошептала она.
– Ничего, – сказал он тихо, продолжая смотреть вверх. – Видишь, какая луна?
Действительно, ночное светило, льющее холодный свет сквозь ветви и пластиковое окошко палатки, выглядело настолько необычно, что могло либо восхитить, либо устрашить.
– Она такая огромная, – продолжал Дмитрий, – как перед катастрофой.
– Надеюсь, ты это не всерьёз? Про катастрофу? – поинтересовалась Ника.
– Нет, конечно, – беря жену за руку, ответил мужчина. – Но здесь меня всё пугает, и я нахожусь в состоянии непреходящей паники.
– Иди сюда, – сказала женщина, притягивая Дмитрия к себе.
Тот вскоре задремал, как ребёнок, уткнувшись ей в шею, а Ника глядела на громадный диск, накрывший лес, и думала, что, к счастью, Дима уверен в её чувствах к нему, иначе не решился бы обнаружить свой страх, опасаясь презрения. А теперь она твёрдо знала, что в этой реальности может рассчитывать только на свои силы.
И вдруг женщина осознала, зачем они здесь. Причина казалась настолько нелепой, что Ника чуть не вскрикнула, но сдержалась, опасаясь потревожить Дмитрия. Решив поговорить об этом с ним и остальными утром, она обняла мужа и через несколько минут уже спала.

Разбудили перемещенцев злобный рык и удары, от которых сотрясались деревья.
Выскочив из палатки, путешественники увидели внизу двух сцепившихся в смертельной схватке тарбозавров. То один, то другой отлетал в сторону, ударяясь о мощные стволы.
– Что же нам так везёт-то? – пробормотал Игорь. – Неужели они не могли найти другого места для разборок?
Но вот, наконец, более крупный хищник, исхитрившись, перегрыз глотку противника, и тот, обливаясь кровью, рухнул наземь, едва не выворотив в агонии один из растительных монолитов.
Площадка накренилась, и люди заскользили к краю. Если бы они упали, то угодили бы прямо в пасть торжествующе ревущей рептилии.
Большинству удалось ухватиться за толстые ветви, Кирилл даже успел подтянуть к себе овчарку, но Дмитрий кубарем покатился по наклонной поверхности и повис на руках, вцепившись в шершавое дерево. При этом ступни его оказались прямо над головой тарбозавра.
Тот замолчал, и злобным взглядом впился в беспомощного человека. Задние ноги чудовища оторвались от земли, и оно совершило прыжок, неожиданный для столь неуклюжего создания. Наблюдатели завопили.
Всё произошло в считанные секунды. За миг до того как зубы динозавра сомкнулись бы на его лодыжках, Дмитрий, подтянувшись, лёгким движением забросил тело на площадку и, схватив выкатившееся из палатки ружьё, опрокинулся головой вниз, зацепившись коленями за сук.
Прозвучал выстрел, и триумфатор, сражённый пулей, влетевшей в глотку и пронзившей мозг, застонав, рухнул на тело собрата. Мужчина же, совершив головокружительный кульбит, встал на ноги и, отшвырнув оружие, прорычал:
– Он слишком много о себе возомнил!
С полминуты стояла тишина, а потом все дружно зааплодировали. Ника бросилась к мужу.
– Дима, это было потрясающе! – восторженно говорила она. – Но как ты решился?
Тот пожал плечами и улыбнулся.
– Понятия не имею. С перепуга, наверное.
– С перепуга?! – взревел Игорь, хлопая друга по плечам и спине. – Я от страха свалился бы монстру в пасть, а ты его прикончил.
– Не слишком меня захваливайте, – засмеялся Дмитрий, – это случайность. И, кстати, оставаться здесь мы больше не можем. Разложение и прочие неприятные последствия…
– Не только из-за этого, – перебил Кирилл. – Тела кто-нибудь вскоре сожрёт, но битва гигантов лишила наше жильё устойчивости. Посмотрите на Рэту.
Несчастная собака, отчаянно скуля, пыталась удержаться на краю рокового обрыва и, если бы не короткий поводок, которым юноша привязал её к крепкому суку, уже порхнула бы вниз.
Вздохнув, Игорь принялся складывать палатку, а остальные занялись разведением костра и приготовлением завтрака из оставшегося с вечера мяса пситтакозавра.
Во время трапезы Ника поделилась с товарищами по несчастью соображениями о причинах их пребывания здесь. Ошарашенные люди молчали.
Наконец Игорь произнёс:
– Это что же получается, судьба уже стала решать за нас, где мы должны проводить отпуск? Сафари нам решила устроить? Честно говоря, я не любитель острых ощущений, мне вполне хватает заданий.
– А я уже не против, – отозвался Дмитрий.
Лицо его горело, глаза блестели. После секундной паузы он продолжил:
– Когда я пристрелил чудовище, мне показалось, что вместе с ним умерли все мои прежние страхи. И стало даже интересно, кто кого одолеет в дальнейшем.
– Не сомневайся, папа, – произнёс Кирилл, – они нас. Рано или поздно патроны закончатся, и тогда нам придётся несладко.
Он почесал в затылке.
– Но я всё равно за такие каникулы. Мне давно интересны эти зверушки, но я и не надеялся, что увижу их воочию.
– Давно? – удивилась Ника. – Ты собираешься стать палеонтологом?

Палеонтолог – ученый, изучающий ископаемые остатки вымерших организмов.

– Ну, вот и проговорился, – засмеялся молодой человек. – Да, передо мной уже полгода не стоит вопрос о выборе профессии.
– Что ж, – усмехнувшись, сказал Игорь, – вам двоим наше приключение пошло на пользу. Остаётся только выяснить, зачем это нужно мне и Нике.
Погладив сытую собаку, он добавил:
– И Рэте, конечно.
– Возможно, мы рядом для моральной поддержки, – предположила женщина.
– Поглядим.
Игорь поднялся и, с трудом удерживая равновесие, продолжил упаковывать туристический скарб.

Когда люди, кидая вокруг настороженные взгляды, шли по лесу, Дмитрий негромко сказал:
– Как же хорошо, что мы не взяли с собой Леночку. А ведь малышка очень хотела поехать.
Ника тихонько засмеялась:
– Она так забавно шепелявила, доказывая, что мы обязательно пропадём, если её не будет рядом.
Дмитрий прыснул, Кирилл захихикал, а Игорь с улыбкой поглядывал на друзей, не забывая смотреть по сторонам.
Вдруг он замер и приложил палец к губам. Взгляду пришельцев предстала поляна, по которой бродили два динозавра, чей вид, несмотря на внушительные размеры и торчащие на голове и морде рога, не устрашал.
Люди с любопытством разглядывали диковинных животных, а Дмитрий прошептал:
– Трицератопсы. Даже я знаю, как они выглядят.

Трицератопс – род растительноядных динозавров из семейства цератопсид.

Кирилл улыбнулся отцу, а Ника, стремясь получше рассмотреть ящеров, подвинулась и наступила на сучок, сломавшийся со звуком выстрела.
Трицератопсы подняли головы и, затрубив, рванули с места. Один помчался по открытому пространству, а второй прыгнул в заросли, где, зацепившись рогами за ветки, застрял. Стеная, он пытался освободиться, запутываясь ещё больше.
Дмитрий и Кирилл, переглянувшись, кинулись к бедному животному, Игорь же, вручив Нике ружьё, побежал вслед, на ходу доставая нож.
С великим трудом спасателям удалось освободить динозавра из плена. Закончив, они спешно отступили, опасаясь нападения безмозглой рептилии, но трицератопс повёл себя очень странно. Негромко поскуливая, первобытная громадина обнюхала людей и попыталась потереться о них удивительно волосатым боком.
– Я читал, что у него могут быть щетинки, но сомневался в этом, – негромко произнёс Кирилл.
Он принялся похлопывать животное по местам, до которых мог дотянуться. То постанывало от удовольствия и блаженствовало до момента, пока из зарослей не вышла Ника, ведя на поводке собаку.
Взревев от испуга, трицератопс подскочил и кинулся бежать. Скорость его передвижения можно было сравнить со скоростью черепахи, пустившейся галопом.
– Ну, вот, мам, – шутливо попенял Кирилл, – только я решил приручить очередное домашнее животное, как ты всё испортила.
И засмеялся. Но внезапно глаза юноши расширились, и он тихо сказал:
– Всем в лес.
Отступив под прикрытие ветвей, они наблюдали, как на их нового знакомца с рёвом кидается тарбозавр. Недавно добродушное травоядное, дико закричав, повернулось к врагу, и завязался бой.
Перевес был на стороне хищника. Дважды укушенный трицератопс слабел, ещё немного, и ему пришёл бы конец, но… Везение есть даже у динозавров…
Когда торжествующий победитель склонился над упавшей жертвой, та, собравшись с силами, внезапно вскочила, и оба рога глубоко вонзились в брюхо убийцы. Мотнув головой, травоядное распороло кожу и мышцы живота огромного ящера, из страшной раны вывалились внутренности, хлынула кровь, и нападавший рухнул, рыча и извиваясь в агонии. А пострадавшее животное, прихрамывая, направилось к тем, кто однажды ему помог. 

Двое суток провели люди в лесу рядом с трицератопсом, леча его раны. Тот восстанавливался на удивление быстро, но уходить не торопился. Казалось, он нашёл своё стадо в лице этих маленьких, непривычно пахнущих существ. А те, растроганные его привязанностью, холили и лелеяли динозавра, не забывая, впрочем, и о себе.
Мясо тарбозавра оказалось не слишком вкусным, но съедобным, поэтому, отхватив от ноги ящера порядочный кусок, путешественники провялили его, запасшись провиантом на неделю вперёд.
Но тот не пригодился, потому что на третий день их пациент поднялся и покинул спасителей, наверное, отправившись на поиски своих. Путешественники же, сидя в палатке, обсуждали план дальнейших действий.
– Мы вышли на открытое пространство, – говорил Кирилл, – где намного опаснее, чем в лесу. Да и пищу добывать сложнее, здесь мы могли бы питаться даже ягодами или побегами растений.
– Тоже мне еда, – фыркнул Игорь.
– Мне кажется, – подумав, сказала Ника, – что мы не вернёмся домой, пока не испытаем всё. Надеюсь, что нас отправили сюда не на заклание.
– Наверное, нет, – неуверенно отозвался Дмитрий, – иначе кто же станет спасать другие миры. Хотя менее полезными членами экспедиции, например, мной и Кириллом, судьба вполне может пожертвовать.
– Тем более, – подхватил юноша, – мы давно уже поняли, что я попал в прошлое по ошибке. Почему бы тогда ей не восстановить статус кво и не прикончить меня.

Восстановить статус кво – вернуться к положению дел, которое существовало до того, как наступило какое-либо конкретное событие, совершенное участниками этих событий.

– Заткнитесь оба, – злым, дрожащим голосом произнесла женщина, – слышать не хочу!
– И напрасно, – заявил Игорь. – Я тоже думал об этом. Смотри, ты и я – помощники, нас вряд ли тронут. Дмитрий тоже не раз оказывал услуги иным реальностям. Рэта… О ней речь молчит. Она, конечно, друг, но всё же не человек, и гибель её не так страшна. Получается, что особо уязвим Кирилл, который по гипотезе Евгения не имеет права оставлять свой генофонд в нашем времени. Именно его мы и должны оберегать в первую очередь.
– Сам справлюсь, – пробурчал тот.
– Ну, уж нет, сынок, – решительно сказал Дмитрий. – Если судьба закинула нас сюда, чтобы тебя погубить, мы этого не допустим. Она слишком многим нам обязана. Иначе в следующий раз мы все откажемся от своих миссий.
– Я тоже когда-то так рассуждала, – грустно сказала Ника, – а Женя сумел доказать, как дважды два, что все несправедливости справедливы.
– Плевать на эти доказательства, – разозлился Игорь, – не отдадим Кирюшу, и точка! Пусть высшие силы изощряются, как угодно, но я его от себя ни на шаг не отпущу.
– И мы, – дружно сказали родители.
Юноша побледнел.
– Ну, если вы считаете, что всё настолько серьёзно… Да я и сам от вас не отойду. И… И предлагаю остаться в лесу.
– Не выйдет, – печально ответствовал Игорь. – Мы должны пройти путь до конца или застрянем здесь навсегда.
Ника с Дмитрием переглянулись, но ничего не сказали и начали собираться в дорогу.

В молчании люди шли по огромному цветущему полю, прислушиваясь к жужжанию насекомых и непривычным голосам ископаемых птиц.
Впереди замаячила полоска леса и пробирающиеся сквозь высокую траву путешественники невольно ускорили шаги, стремясь добраться до спасительных деревьев. Игорь, бесшумно, как и полагается истинному охотнику, идущий чуть поодаль, сжимал в руках заряженное ружьё и зорко всматривался вдаль.
Громкий крик заставил мужчин вздрогнуть и поспешить к Нике, которая тщетно пыталась сбросить с руки огромную муху размером с новорожденного котёнка. Тварь, глубоко вонзившая в плоть хоботок, на глазах разбухала от выпитой крови, и Дмитрию удалось оторвать её, только отделив голову.
Осторожно вынув жало из тела жены, он бросил останки под ноги. Трава в этом месте зашевелилась, из норы в земле высунулась чья-то конечность, напоминающая клешню, и труп кровососущего исчез в дыре.
– Мать твою! – выругался Игорь.
И помотал головой.
– Только что я окончательно осознал, – упавшим голосом продолжил он, – насколько мы уязвимы. Если уж мы не в силах защититься от насекомых…
– Тише! – зашипел Кирилл. – Слышите?
Все замерли. Сквозь жужжание и чириканье прорвался напоминающий клёкот звук, сменившийся угрожающим рычанием.
– Чёрт!
Побледнев, Дмитрий повернулся к сыну.
– Что это?
– Не знаю, кто именно, – испуганно прошептал тот, – но это динозавр. А раз его не видно, то, скорее всего, кто-нибудь из семейки велоцирапторов, они неплохо умеют маскироваться.
– Что делаем? – беспомощно озираясь, поинтересовалась Ника.
– Бежим! – подавая пример, заорал Игорь.
Они понеслись к далёкому лесу, преследуемые невидимыми глазу хищниками, но неожиданно путь беглецам преградила река, близ которой трава была вытоптана усилиями ног многих животных.
Вокруг паслись стада каких-то рептилий, крупных и не очень, но в этот момент людей не слишком интересовало, к каким видам те относятся.
– Ну, хватит!
Игорь внезапно притормозил и резко развернулся.
– Убежать нам всё равно не удастся, – зло произнёс он, – поэтому подождём их появления и сразимся.
– Дядя Игорь, – в отчаянии сказал Кирилл, – вы не понимаете. Если это велоцирапторы, всех вы не перестреляете. Они охотятся стаями, и их много.
– Посмотрим.
Мужчина вскинул ружьё и выпалил в появившуюся среди цветочных венчиков тупоносую морду с разбойничьим взглядом. Пуля вошла в глаз чудовища, оно взвизгнуло и некрупное мускулистое тело забилось в судорогах.
Послышались аплодисменты. Восхищённо глядя на Игоря, спутники отдавали дань его меткости.
– Одним меньше, – чуть покраснев, крякнул тот.
А Кирилл вытащил и раскрыл книгу.
– Это дейноних, – доложил он, – родственничек раптора. Именно их показывали в кино…
– Какая разница, – махнул рукой Дмитрий. – Он ли, другой, но хороший динозавр – мёртвый динозавр. А где остальные?
Остальные, по-видимому, ушли, по крайней мере, никто не пытался напасть на свернувших к реке людей.
– Испуга-ались! – злорадствовал Игорь, на ходу перезаряжая ружьё. – Не так они круты, как хотят казаться.
– Не стоит их недооценивать, – убирая фолиант, тихо произнёс юноша, – они себя ещё проявят. И, кстати, похоже, они сожрали Рэту, я её не вижу…
Неожиданно он схватил мать с отцом за руки, заставив пригнуться.
– Дядя Игорь, стой!
Тот оглянулся.
– Ложись!
Первопроходцы кинулись на землю и, подняв головы, наблюдали за разворачивающимся перед их глазами действом.
Двое дейнонихов гнали отбившееся от стада травоядное к высоким густым кустам, росшим на берегу. Как только несчастное огрызающееся животное приблизилось к зелени, оттуда выскочили ещё двое хищников, один из которых немедленно вцепился в глотку рептилии.
Определить, что за особь перед ними, Кирилл не успел, потому что в эту секунду ветви раздвинулись, и огромное пресмыкающееся сомкнуло челюсти на шее ближайшего раптора.
Его товарищи на миг замерли, а потом кинулись на тарбозавра. Один вскочил тому на спину, вырывая клочья мяса, второй вцепился в заднюю ногу, ограничивая подвижность врага, а третий, подпрыгнув, попытался достать до горла.
Он пал первым. Ревущая от боли громадина раздавила голову противника, как орех. Стряхнув с конечности второго дейнониха, тарбозавр наступил на него, расплющив в лепёшку, а последний, оставшийся в живых, дал дёру по направлению к оцепеневшим травоядным.
Раздались громкие вопли, снявшееся с места стадо кинулось бежать и понеслось прямо на путешественников. Чтобы не оказаться затоптанными обезумевшими животными, те рванули в сторону.
Они мчались, сломя голову, не замечая, куда, и неожиданно очутились перед пожиравшим добычу тарбозавром. Люди замерли, но было поздно. Грозно взревев, ящер двинулся к Кириллу.
Ника и Дмитрий ещё не успели сообразить, что происходит, а Игорь уже прыгнул вперёд, заслоняя юношу. Удар головой, и мужчина отлетел в сторону, а через мгновение, не успев даже крикнуть, исчез в пасти чудовища.
Несмотря на шок, инстинкт самосохранения заставил Тропининых кинуться в густые кусты, чтобы скрыться с глаз первобытного убийцы. Бежавший первым Кирилл оступился, мать с отцом, пытавшиеся удержать сына, споткнулись об его ноги, и все трое покатились вниз по склону к воде.

Реальность раз.
Алексей сидел в светлой, слишком роскошно для больницы обставленной комнате, терпеливо слушая расположившегося напротив него мужчину.
– Алексей Викторович, – растягивая слова и ритмично хлопая ладонью по столешнице, брюзгливо говорил главврач, не глядя на терапевта, – вы уже несколько недель обживаете палату этой коматозницы, забыв о других больных, о чём мне уже не преминули доложить. Это недопустимо. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Те, кто на меня донёс… – начал врач.
При последнем слове брови начальника взлетели вверх, и он соизволил, наконец, поднять глаза.
– Те, кто на меня донёс, – невозмутимо повторил Алексей Викторович, – не сочли нужным упомянуть, что я нахожусь у пациентки только в часы, когда у меня нет дежурства. По существу, я трачу на неё своё личное время. А это ненаказуемо, не так ли?
Пальцы собеседника нервно забегали по столу, перекладывая и сминая лежащие на нём бумажки.
– Это меняет дело, – иным тоном произнёс он. – Но почему вы так заботитесь об этой женщине? Она ваша знакомая?
Терапевт покачал головой.
– Нет. В первую очередь, это человек, которого я должен спасти, и, в последнюю, любопытный эксперимент. Механизм комы до сих пор недостаточно изучен, но если мне удастся вывести несчастную из состояния противоестественного сна, мы, возможно, найдём способы помочь и другим.
– Хорошо, очень хорошо, – задумчиво пробормотал главврач, – вы правы, Алёша. Действуйте.
И погрозил пальцем.
– Но осторожнее, не уморите себя ночными бдениями.
– Не беспокойтесь, – улыбнулся собеседник и поднялся.
Выйдя из кабинета начальника, Алексей Викторович направился к палате, где лежала его необычная подопечная. Там стояла тишина, нарушаемая лишь негромкими звуками приборов.
Проверив капельницу, врач посмотрел на кардиомонитор и улыбнулся: сердце женщины билось сильно и ровно, как у здорового человека, а на дисплее энцефалографа то и дело возникали небольшие всплески. Температура тела была несколько ниже нормы, но при отсутствии движения это не казалось опасным.
Сев рядом с пациенткой, терапевт приподнял её руку.
– Я вернулся, – произнёс он, ласково погладив пальцы больной.
Сердцебиение той стало сильнее, бледное лицо порозовело. Алексей Викторович взял с тумбочки книгу и бодро сказал:
– Продолжим. Ты не помнишь, на чём мы остановились? Нет? Ну, ничего, планшет сам сохраняет последнюю страницу. Сейчас найдём.
Он читал находящейся в плену собственного тела женщине, разговаривал с ней, обсуждая содержание книги, словно пациентка могла ответить, и мозг той благодарно отзывался на информацию и тепло извне. 

Реальность два.
В гостях у динозавров.
Оглушённые падением люди, с трудом встав на ноги, осмотрелись. В двух шагах от них величаво несла прозрачные воды река, а на берегу повсюду лежали необычного вида коряги и валуны.
Погони не наблюдалось, и вскоре путешественники окончательно пришли в себя.
Внезапно Ника схватилась за голову и снова опустилась на нагретый солнцем песок. Слёзы хлынули из глаз женщины, и она застонала:
– Игорь, господи, И-игорь! Он умер.
– Да.
Дмитрий сел рядом с женой, лицо его было сурово.
– Игорь погиб, как герой, – сказал он. – Он спас Кирилла, и мы никогда не забудем, что он сделал для нашей семьи.
Мужчина обнял за плечи всхлипывающую Нику.
– Мне стыдно, – произнёс он. – Я – отец не сумел вовремя сориентироваться и не отстоял сына. Я…
– Не вини себя, – прервала его женщина, – Каждое наше действие здесь ли, в нашей ли реальности предрешено.
– И смерть Игоря?
– Не уверена. Мне кажется, для спланировавшей всё за нас судьбы его поступок стал сюрпризом.
Снова наступила тишина, нарушаемая лишь шумом воды.
– А мы оказались правы, – задумчиво сказал Дмитрий. – Нас, действительно, забросило сюда, чтобы представители местной фауны восстановили справедливость и стёрли Кирилла с лица Земли…
Раздался характерный звук опорожняемого желудка, юношу вырвало. Лицо его побелело, из глаз покатились крупные слёзы. Опомнившиеся мать с отцом кинулись к нему.
– Кирюша… – начала Ника.
Она не договорила, потому что того снова вывернуло: раз, другой. Отерев рот рукавом, Кирилл повернулся к родителям.
– Вы понимаете, что значит это решение высших сил? – вопросил он, продолжая плакать. – Никто из нас не вернётся домой.
Во взгляде Дмитрия заплескалось недоумение.
– Но почему ты…
– Папа, – с отчаянием в голосе воскликнул молодой человек, – я должен погибнуть и погибну, но ведь вы не позволите так просто меня убить. Значит, сначала умрёте вы.
Ника с мужем во все глаза смотрели на сына, осмысливая сказанное, а тот продолжал:
– Но даже если мы сумеем выкрутиться и приспособиться к жизни здесь, нам уже не попасть в двадцать первый век, поскольку миссия не будет выполнена. Мы навсегда останемся тут, и Леночка никогда не дождётся родителей и брата.
Проглотив застрявший в горле комок, Кирилл подытожил:
– Я должен уйти от вас и позволить себя убить. Тогда вы сразу перенесётесь домой.
Прозрачный воздух всколыхнули возмущённые крики Тропининых. Они заявили, что не допустят такой жертвы, что лучше состарятся и упокоятся среди цветов мелового периода, чем отдадут динозаврам своего ребёнка.Тот пытался возражать, но ему в буквальном смысле заткнули рот.
Споря, люди приблизились к ближайшей коряге, и Дмитрий, споткнувшись, перелетел через неё, отпустив Кирилла. И в этот момент случилось неожиданное.
Неподвижно лежавший кусок дерева шевельнулся и, распахнув огромную пасть, усаженную острыми иголками зубов, кинулся на мужчину. Как тому удалось увернуться, он не понял сам.
Вопль ужаса вырвался у жены, когда крокодил ухватил мужа за ногу, которую он не успел отдёрнуть, но, к счастью, челюсти пресмыкающегося лишь скользнули по конечности, отхватив солидный кусок джинсовой ткани.
Миг, и Дмитрий уже стоял на ногах. Крикнув: «Бежим!», он рванул вперёд, Ника и Кирилл понеслись следом.
Но и животное не отставало. Оно находилось в опасной близости, когда люди, напрягшись, взлетели на высокий бугор, заросший кустарником. Крокодил тоже попытался забраться наверх, но потерял равновесие и свалился на берег спиной вниз. А удравшая добыча отходила от очередного потрясения.
– Не знал, что они так быстры, – с трудом переводя дыхание, простонал мужчина. – По-моему, слухи о неповоротливости крокодилов, распустили они сами.
– Ох, – просипела жена, – молчи. Я думала, тебе конец.
– Нет, дорогая, – хихикнул Дмитрий, с любопытством глядя на корчащееся, подобно жуку, пресмыкающееся, – так просто ты от меня не отделаешься.
И рассмеялся, отбиваясь от шлепков разгневанной Ники.

Вечерело. Звуки дня стихали, сменяясь незнакомыми ночными. Рассматривая рассредоточившихся по берегу крокодилов, Дмитрий негромко сказал:
– Тут мы ничего не высидим. Надо идти.
– Куда? – безнадёжно спросила Ника. – Нас везде подстерегает опасность.
Муж поднял голову и посмотрел ей в глаза.
– Тем более, какая разница? – мягко сказал он. – Если мы останемся здесь, то погибнем от голода и жажды, или эти зверюги найдут способ до нас добраться. Предлагаю отыскать место, где…
Голос его прервался, мужчина провёл ладонью по глазам и продолжил:
– … Где погиб Игорь, и найти его ружьё. В дальнейшем оно нам очень пригодится.
– Поддерживаю отца, – согласился Кирилл, – мы должны что-то предпринять.
– Ладно…
Поднявшись, Ника раздвинула колючие ветки.
– Попробуем так, – сказала она.
И, закрыв лицо ладонью, двинулась вперёд. Мужчины последовали за ней.
Выбрались они на удивление быстро и вскоре уже стояли на поляне, где произошла трагедия.
Вокруг не было никого: ни травоядных, ни хищников. Картина, представшая взглядам путников, казалась настолько мирной, что они ненадолго поверили в безопасность.
– Мам, пап… – негромко окликнул Кирилл.
Те повернулись к сыну. В одной руке он держал непострадавшее ружьё, а в другой потрёпанный рюкзак с боеприпасами.
– Молодец, – похвалил отец, – оперативно. А теперь надо решить, где переночевать.
– Хорошо бы на дереве, – откликнулся Кирилл, – но до леса далеко, поэтому придётся спать прямо здесь. Давайте-ка запалим костёр.
– Не стоит, – возразил Дмитрий. – Конечно, животные боятся огня, но, как мне кажется, тарбозавра и иже с ним это не остановит.
Юноша упрямо покачал головой.
– Вспомни Конана Дойля. Ведь лорд Рокстон сумел отпугнуть чудовище, ткнув ему в морду горящей веткой.

Лорд Рокстон – герой романа К.Дойля «Затерянный мир».

– Ладно, – решила Ника, – разведём костры вокруг бивака, а пока окончательно не стемнело, поищем, что можно на них зажарить.
После нападения дейнонихов на прогалине осталось тело травоядного под названием протоцератопс, чьё мясо вполне годилось в пищу, и вскоре измученные беглецы вкушали заслуженный ужин.
Поручив Дмитрию караулить их сон первую часть ночи, Ника и Кирилл мгновенно уснули прямо на голой земле. Но блаженствовали они недолго, вскоре обоих разбудил протяжный, разрывающий барабанные перепонки рёв.
Дмитрий уже стоял на ногах, судорожно стискивая ружьё. Со всё возрастающим ужасом люди вглядывались в замершего за ненадёжной огненной преградой тарбозавра, который рычал на перепуганную добычу, не отваживаясь ступить в пламя.
Однако вскоре он решился, и кинулся в атаку. Коснувшись горячих углей, животное застонало, но не остановилось, а занесло ногу для следующего шага.
И в этот момент Дмитрий выстрелил. Ударившись о надбровную дугу динозавра, пуля отскочила, а пресмыкающееся, взревев, ринулось вперёд.
Люди кинулись врассыпную, но Кирилл внезапно остановился и, развернувшись, пошёл навстречу гибели.
Тарбозавр склонил голову набок, рассматривая добровольную жертву, тишину ночи вновь разорвал его рык, ещё секунда, и от человека остались бы только кровавые ошмётки, но…
Внезапно хищника протаранило массивное тело знакомого трицератопса. Мгновенно переключив внимание на нового врага, рептилия отвернулась, а опомнившиеся Дмитрий и Ника, схватив сына в охапку, потащили того под защиту густых ветвей.
Каково же было изумление Тропининых, когда кустарник неожиданно исчез, место, где он только что рос, озарило клонившееся к горизонту солнце, а за их спинами прозвучал хриплый голос с истерическими нотами:
– Куда прёте?! Вам жить надоело?
Обернувшись, люди увидели остановившийся в опасной близости бульдозер, равнявший песок, в который они погрузились по щиколотку, и злое лицо высунувшегося из кабины мужчины, грозящего нарушителям кулаком.
– Домой… Мы вернулись домой, – пробормотала Ника и потеряла сознание.

Измученные, перепачканные первобытной и современной грязью люди сидели за столом в кухне, а вокруг толпились эвгасты, молча внимающие страшному рассказу.
Юля, с ногами забравшаяся на подоконник, роняла слёзы, Гергени же, опиравшийся о притолоку, сокрушённо качал головой.
– Беда, – произнёс он, когда отзвучали последние слова, – боюсь, судьба не оставит Кирилла в покое, и, в конце концов, он погибнет здесь или в одном из соседних ужасных миров. Едва ли матери удастся его защитить.
– Я тоже этого опасаюсь, – упавшим голосом подтвердил Дмитрий.
– Но что же делать? – в отчаянии вопросила Ника. – Я ведь не могу всю жизнь не прикасаться к мальчику.
Жатир пожал плечами и обратился к жене.
– Юленька, у меня нет уверенности в успехе, но, по-моему, нам следует вмешаться.
Та недоумённо посмотрела на мужа.
– А что мы можем изменить?
– Ника перемещается не мистическим способом, – прозвучал ответ, – на неё наверняка воздействует материальная сила, вроде тех волн, что в одном из приключений сделали жилет Димы пуленепробиваемым…
– И...
Ника вскочила, с надеждой глядя на друга.
– Мы снимем с вас слепки всех видов энергий и попытаемся разработать защиту для Кирилла.
– Отличная идея!
Эвгасты довольно зашумели, Дмитрий с женой заулыбались, а обрадованная жатир захлопала в ладоши и уже намеревалась спуститься на пол, когда пластиковая рама, на которую она опиралась, треснула, и потерявшая равновесие Юля, вскрикнув, исчезла.
Гергени кинулся к окну, но, ударившись головой о потолок, упал на колени и застонал.
– Это предупреждение, – со страхом сказал Комаров. – Судьба, или как её там, даёт понять, чтобы мы держались в стороне.
– Не дождётся, – прозвучал задорный женский голос.
Вскарабкавшись на подоконник, Юлия спрыгнула в комнату. Развернув ладони, она принялась водить ими вдоль тела Ники, и опомнившийся муж присоединился к ней.
– Любопытно, – пробормотал Миша, обращаясь к Володе, – неужели эта сила настолько глупа, что не приняла во внимание первый этаж?

Реальность раз.
– Ну, вот и всё, – говорил Алексей, выбрасывая шприц в мусорное ведро, – надеюсь, я не сделал тебе больно?
Он внимательно посмотрел на пациентку. Та лежала спокойно, но губы её страдальчески кривились. Острая жалость пронзила сердце мужчины, и ему захотелось приникнуть поцелуем к этому аккуратно вырезанному природой украшению.
С трудом сдержавшись и взяв планшет, он намеревался снова сесть рядом с больной, когда в кармане его запиликал мобильник. Взглянув на дисплей, Алексей нажал кнопку приёма вызова.
– Что случилось, почему ты не в институте?
Трубка зажужжала, словно собеседник на том конце что-то горячо доказывал. Мужчина слушал, и лицо его становилось всё мрачнее.
– Ладно, – наконец, сказал он, – я еду. Никуда не уходи.
Повернувшись к бессознательной женщине, врач наклонился к её уху и негромко сказал:
– Прости, но у моего сына неприятности, и я должен ему помочь. Сестра присмотрит за тобой, а я приду завтра.
Погладив внезапно побледневшую пациентку по руке, терапевт вышел из палаты, не увидев, как крупная слеза скользнула по щеке несчастной и, скатившись на подушку, тотчас впиталась в мягкую ткань. 

Реальность два.
Миновало полмесяца. Ника с мужем и подавленный Кирилл встречали каждый новый день со страхом, не зная, какой сюрприз тот может преподнести. В доме царило уныние, даже четырёхлетняя дочурка чувствовала эмоциональный фон и ходила хмурая и напуганная.
Но вскоре напряжённое ожидание неизвестности закончилось: однажды утром Тропининых разбудил телефонный звонок.
Остановившись на пороге резиденции жатиров, они обменялись тревожными взглядами и ступили под своды дворца правителей Земли.
В зале заседаний было шумно, взволнованно переговаривались эвгасты, суетились люди, но Юля с Гергени выглядели спокойными. Они поманили пришедших к себе, и те сели напротив, приготовившись слушать. В помещении воцарилась тишина.
– Последнюю неделю, – начал Гергени, – мы ломали голову, пытаясь разобраться в природе твоего дара, Ника. Судя по полученным нами данным, твоё тело во время перемещения распадается на атомы, которые воссоединяются в конечной точке путешествия. Мы обратились к физикам, ты ведь знаешь, что наука на этой планете почти достигла уровня лиолисианской, и они создали прибор…
Жатир показал изумлённым гостям маленькую серую таблетку.
– Если этот кусок металла поместить внутрь тела Кирилла, он буквально приклеит его крошечные составляющие друг к другу. И если ты согласен, мальчик, врачи готовы немедленно провести операцию.
Обрадованный юноша поспешил за несколько растерянным хирургом, а Тропинины кинулись обнимать спасителей. Юля, улыбаясь, отвечала друзьям, но Гергени, оставшийся серьёзным, мягко отстранил от себя сияющую Нику.
– Сядьте, – сказал он, – разговор не закончен.
Жена удивлённо взглянула на него.
– Но ведь проблема решена, не так ли?
– Не совсем, – откликнулся жатир. – Мы обезопасили Кирилла от перемещений с матерью, но ведь остаются опасности этого мира. Едва ли мы сумеем оградить его от всех.
– Это какой-то кошмар наяву, – помрачнев, простонала Ника.
Дмитрий взял её руку и прижал к груди.
– Не в наших силах, милая, предусмотреть всё – посетовал он, – но… наша реальность менее страшна, чем та – с динозаврами, поэтому Кириллу достаточно будет соблюдать осторожность. Он хорошо подготовлен к схваткам с двуногими хищниками, которых, кстати, благодаря Гергени и Юле становится всё меньше и…
– И, – перебила его жатир, – если мы с мужем объединим свои силы, то сможем поместить вашего сына в энергетический кокон, ослабляющий отрицательные воздействия извне.
– Дельная мысль, Юленька!
На лице Гергени расцвела улыбка, и, потянувшись, он обнял вспыхнувшую от удовольствия женщину.
– Ле-еночка!
Звонкий мальчишеский голос эхом отразился от высокого потолка, и в дверях появился маленький розовощёкий мальчик. Промчавшись по залу, он помахал рукой гостям и заключил в объятия обрадованную девочку.
Юный Наргон внешне нисколько не походил на родителей; он выглядел обычным человеком, но кровавый цвет радужки с вытянутым зрачком напоминал, что ребёнок относится к самому могущественному виду во Вселенной.
Правда, сам он об этом, похоже, не задумывался и весело смеялся вместе с довольной Леной, которая, зажмурившись, нюхала подаренную другом крупную ромашку. Родители-люди с улыбками смотрели на детей, но Юля выглядела встревоженной.
– Им нельзя любить друг друга, – вполголоса сказала она.
Гергени услышал.
– Милая, – произнёс он, притягивая жену к себе, – они ещё очень молоды. Вряд ли чувство, возникшее в таком возрасте, способно выдержать годы взросления. А если оно проживёт достаточно долго, за это время мы что-нибудь придумаем.
– Я рассматриваю их отношения в масштабах вечности, – нервно улыбнулась Юля, – и хорошо помню о несовместимости двух видов…
– Поверь моему опыту, – прервал её мужчина, – ведь я прожил не одно столетие, что из любой ситуации есть выход. Ранее жатиры не сближались с людьми настолько, чтобы создавать семьи, потому и не искали способов супружеского сосуществования. А сейчас… Возможно, союз человека и властелина принесёт неожиданные по значимости плоды. Кроме того, Наргон лишён выбора: женщин-жатиров, кроме тебя, больше нет. Место Леночки рядом с ним может занять другая, и мы не имеем права обрекать его на монашество. Мой пример – свидетельство, что ни к чему хорошему это не приведёт.
Юлия задумалась, в ожидании её ответа молчали и Тропинины. Наконец, женщина подняла голову.
– Ты прав, милый, – бодро произнесла она, – после мы обязательно решим эту задачу, но не сейчас. Ребята и впрямь ещё слишком юны. Пусть дружат и радуются жизни, а нам надо заняться насущными проблемами. Кстати, вот и одна из них.
Она говорила о вернувшемся Кирилле. Тот выглядел задумчивым, но довольным. Выслушав жатиров, он согласно кивнул, и те увели юношу с собой. Договорившись о встрече, Ника и Дмитрий, оставив дочь с Наргоном, отправились домой.

Кирилл передумал становиться палеонтологом.
– Впечатлений от динозавров мне хватит до конца жизни, – говорил он, – пусть лучше они останутся моим хобби. А я найду себе работу поспокойнее.
И ему стоило этим озаботиться, ведь близились выпускные экзамены. Испытаний юноша не боялся, в интеллектуальном плане он давно перерос своих сверстников, и учителя относились к нему более чем благосклонно.
Дар провидца помогал в учёбе, но по мере взросления Кирилла становился всё слабее, что, возможно, объяснялось благополучной обстановкой на его новой родине и отсутствием необходимости читать мысли и влиять на людей.
Шли дни, и вскоре он начал тревожиться не за жизнь, а за здоровье. Обволакивающего его энергетического кокона Кирилл не чувствовал, а вот металлическая таблетка причиняла сильное беспокойство, заставляя юношу расчёсывать место вживления.
Кроме того, он заметил на теле новообразования зловеще-синего цвета, напоминающие виноградные гроздья, и обратился за разъяснением к жатирам. Обследовав молодого друга, Гергени задумался.
– Прибор придётся извлечь, – резюмировал он. – По-видимому, сцепляя клетки друг с другом, он не даёт отмирать старым или не позволяет организму от них избавляться. Будем надеяться, что созданной нами защиты окажется достаточно, чтобы тебе не сумели причинить вред.
Кирилл понуро кивнул, и жатир тотчас пригласил в резиденцию врача. Имплант удалили, и опухоли исчезли.
С запозданием узнавшие обо всём родители отреагировали по-разному. Ника расплакалась, а Дмитрий, утешая её и сына, сказал:
– Кирюша готов к любым неожиданностям, милая, и, если ты не утянешь его с собой, ничего плохого не случится.
– Я даже не буду его обнимать, – всхлипывала женщина.
– И не надо, – гладя её по волосам, уговаривал муж, – он уже взрослый, пусть его теперь девушки обнимают.
Ника прыснула, а смутившийся Кирилл покраснел и, буркнув: «Ну, пап…», обхватил мать обеими руками, прижавшись щекой к её плечу.

Тропинины не могли знать, что гибель сына была предрешена ещё до его рождения, и считали, что всё произошедшее продиктовано нелепой случайностью или злой волей внезапно взъярившихся неведомых сил.
Но и родители, и даже жатиры, обладающие более широким кругозором, упустили из вида, что тем несвойственны эмоции, и они способны умышленно нанести физический и моральный урон лишь сохраняя биологический баланс.
Ника и Дмитрий не ведали, что останься Кирилл в своей реальности, около месяца назад он испустил бы дух в зубах мутировавшего хищника, и ликвидация юноши стала суровой необходимостью, поскольку тот не имел права оставлять на Земле свой генофонд.
Распластавшаяся над головой Ники радужная едва видимая пелена, помогающая той перемещаться и ограждающая от серьёзных неприятностей, была посвящена и в эту тайну, и в другие замыслы высшего разума.
Но она так долго находилась среди людей, что научилась улавливать, перерабатывать и усваивать отголоски их чувств. И вскоре осознала, что смерть сына выведет из строя и его мать.
Нестандартный ангел-хранитель женщины понимал, что юношу лучше оставить в покое, однако… Как отстоять жизнь того, кто уже списан природой? Как доказать творцу, что любовь – главная движущая сила каждого человека, источник его энергии?
Этого посредник не знал и колебался, продолжая, несмотря на сомнения, собирать материал. И вот, наконец, приспело время провести последний – решающий эксперимент.

Ника проснулась среди ночи от физического и душевного дискомфорта.
Обнаружив себя не в супружеской постели, а на диване, женщина насторожилась. Памятуя о событиях в городе Гергени-одиночки, где она встретила совершенно иного Дмитрия, Ника приготовилась к неприятностям, и те не заставили себя долго ждать.
Когда, поднявшись, она обошла квартиру и попыталась забраться под одеяло к мужу, тот проснулся и резко оттолкнул жену.
– Что на тебя нашло? – грубо спросил он. – Иди к себе.
– Но, Дима…
Ника едва не заплакала, однако, сдержавшись, попеняла:
– С тобой-то что? Вечером всё было в порядке, мы ложились вместе, а ночью я очнулась в другой комнате. Зачем ты меня туда отнёс?
– Ненормальная, – буркнул мужчина, – ты спишь там уже несколько месяцев. Совсем крыша съехала?
Ника разрыдалась.
– Дима, Дима… – лепетала она.
Мужчина несколько смягчился.
– Да ты хоть помнишь, что мы в разводе, – участливо спросил он, – и ждём размена квартиры?
Женщина замотала головой, а Дмитрий пожал плечами.
– Твоя мать была права, утверждая, что ты шизофреничка, и только я долго не хотел в это верить. Да на твоём материале я мог бы защитить диссертацию. Вчера ты была одним человеком, а сейчас совершенно другая…
– Так и есть, – всхлипнула несчастная. – Думаю, я подменила Нику этой реальности и…
– Хватит городить чушь! – снова рассвирепел мужчина. – Ты не перемещалась с момента, как вытащила сюда Кирилла. Не надо придумывать себе оправданий, и… Убирайся или уйду я.
Он схватил с прикроватного столика сотовый телефон и, набрав номер, проворковал в трубку:
– Элечка, я тебя разбудил? Прости. Ты не против, если я приеду? Спасибо…
Ника окаменела, а Дмитрий начал одеваться. Когда он уже стоял на пороге комнаты, пришедшая в себя женщина спросила:
– Где дети? Почему их нет дома?
Муж замер.
– Ты и этого не помнишь?
Он помедлил.
– Когда мы объявили о разводе, Кирилл покончил с собой.
Ника почувствовала, что у неё холодеет в груди.
– А Лена? – выдавила она.
– Кто?
Дмитрий несколько секунд изумлённо таращился на жену, после чего, развернувшись, направился к выходу. Задержавшись в прихожей, он кинул через плечо:
– Через пару дней отправишься в мою клинику; тебе давно требуется помощь специалистов.
– Ты мог бы оказать её сам... – начала Ника.
Но муж, не дослушав, хлопнул дверью, а женщина, упав на постель, разразилась слезами.
Мир без любви.
Прошло несколько минут, а возможно, и часов, когда я, наконец, опомнилась. У меня не осталось сомнений, что я не у себя, и, возможно, это моё наказание за активное сопротивление судьбе, пытавшейся стереть Кирюшу с лица Земли.
Впрочем, здесь его, действительно, не существовало, и оставалось только надеяться, что в моей реальности с мальчиком всё хорошо. А Дмитрий…
Я вспомнила его искажённое злобой лицо, резкий тон, и при одной мысли, что муж мог бы стать таким и в нашем мире, на глаза снова навернулись слёзы.
Смахнув солёную пелену, я поднялась и отправилась в ванную.
Приводя себя в порядок, я рефреном твердила формулу, которая, как я надеялась, спасёт меня от безумия: «Это не моя параллель. Это не мой Дима. Мой сын жив», и, в конце концов, мне удалось успокоиться.
Полная новых сил и готовая к борьбе я оделась и застыла у двери в раздумьях.
Если руководящие мной зловещие силы одарили меня очередной миссией, как мне узнать, в чём она заключается? Ждать? Но в такой обстановке ожидание станет мучительным. Кроме того, здешний Дмитрий обещал отправить меня в психушку и…
Стоп!
– Может, так и надо? – спросила я у пустоты. – Вероятно, чтобы выполнить задание, я должна попасть в лечебницу. Но что же мне делать сейчас?
Опершись о косяк, я снова задумалась. Пожалуй, мне стоило побывать на работе и навестить жатиров. И постараться выяснить как у сослуживцев, так и у инопланетян, что же здесь всё-таки произошло.
Я кинула взгляд на часы. Для визита в офис рановато, а вот Юля и Гергени наверняка уже не спят. Что ж, значит, начну с них.
И я решительно покинула опустевший неприветливый дом.

Ника даже не подозревала, что за всеми её действиями внимательно следят равнодушные «глаза» рационального, логически мыслящего существа, чьё величие не в состоянии осознать обычный человек.
Всеобъемлющий мировой разум не одно тысячелетие получал из разных точек Вселенной, где действовали исполнители его воли, тревожные сигналы о власти чувств над людьми и сейчас, наблюдая через посредника за безудержным отчаянием попавшей в ловушку женщины, анализировал происходящее.
Однако основное испытание той было впереди, и бесстрастный наблюдатель ждал развития событий.

КУПИТЬ ТРЕТЬЮ КНИГУ ТРИЛОГИИ НА 

П Р И З Р А Ч Н Ы Х   М И Р А Х
Ц И Ф Р О В О Й   В И Т Р И Н Е
У Ю Т Н О М   К Н И Ж Н О М
B O O K R I V E R